— Я предал Стато, — сказал Крто. — И потому должен вернуть ему клятву верности.
— Где ты взял камни?
— На дне. Рядом с кораблем. Я знал, что вы не будете ждать эгейца. С той минуты, как вы велели мне спускаться вниз. Как своему рабу. Моя жизнь для вас ничего не значила. И жизнь Стато тоже. Но ты теперь вернешься… как хотела…
— Ты тоже хотел удрать с этой планеты.
— Я? Зачем? Что мне делать в иных мирах?
Имма смутилась, но лишь на мгновение.
— Это полетный страх. Мы проходили в Космической академии. Такое бывает. Но скоро пройдет.
— Подожди! — Он взял ее за руку, запрокинул голову и положил ее ладошку себе на лоб.
— Что ты делаешь?
— Запоминаю тебя… — отвечал Крто, продолжая сжимать ее руку. — Для эгейцев жизнь — одна из эмоций. Они чувствуют каждый миг, осознают ежечасно: жизнь! И небо над головой, и море — бесценный дар. Постоянно вертится над головой составленный из бесконечных восьмерок цветок. Его сохранить. Его и другие чувства. А все остальное — прах. Остальное не стоит помнить. В самом деле, о чем еще рассказать потомкам? Кто построил самый большой дворец? Все равно он давным-давно под водой. Наша способность переживать каждый миг — удивительный дар — куда более ценный, чем добытые Корманом десять миллиардов. — Он отпустил ее руку. — Теперь, даже если ты уйдешь, я буду помнить тебя каждую секунду.
* * *
— Привет! — сказал Андрей Королев. — Рад, что вы вернулись целым и невредимым, господин Бреген.
Начальник отдела по внешним контактам сидел в кабинете Брегена за столом начальника с таким видом, будто это его кабинет и его стол. По бокам от Андрея стояли двое здоровяков в хамелеоновой форме космических рейнджеров.
— Почему вы не выслали мне помощь, как я просил? — сухо осведомился глава филиала, делая вид, что ничего не произошло. И странное поведение начальника отдела внешних сношений — всего лишь досадное недоразумение. — Я ждал глайдеры…
— Вы пытались захватить корабль, — скучным голосом сообщил Андрей. — Что приравнивается к заговору против Лиги Миров.
— Вы не оказали мне помощь — а это гораздо хуже. Вы уволены из фирмы «Гибрид». И поверьте — фирма вас «отблагодарит».
— Кажется, вы мне угрожаете? — Королев наигранно изобразил изумление.
— Нет. Я всего лишь объясняю, что с вами будет.
— Я — агент Службы Безопасности. А это ребята из отряда «2». Могучие ребята. — Андрей откинулся в кресле.
Агент службы безопасности? Бреген ушам не поверил. А как же… зачем…
— На вас и ваших хозяев у Службы Безопасности 142 файла компромата, — с милой улыбкой сообщил Андрей.
— Так вас… вас… — Бреген упал в кресло. И вдруг вся его уверенность пропала. — Вас послали, чтобы…
— Я только исполняю свой долг. Я спас корабль от ваших цепких пальцев. Я разоблачил заговор в фирме «Гибрид».
Документ 13
Островитянин 7 — центру.
(Совершенно секретно)
«Елена» покинула планету. Я не нашел нужным мешать сержанту Дерпфельду и пилоту-практиканту Кире Коробиной проводить активизацию и взлет корабля. Операция по нейтрализации объекта проведена успешно. Господину Брегену и всему руководству фирмы «Гибрид» может быть предъявлено обвинение по 14 пунктам обвинения. Среди них — попытка захватить корабль класса «Вечный бой», что приравнивается к измене уставу Лиги. Так же стоит упомянуть использование запрещенных веществ под названием «крот» во время разработки старого шельфа и нанесение невосполнимого ущерба планете класса «Терра», что карается законом Лиги Миров. Обратите внимание на архонта и К. К. — они очень важные свидетели.
* * *
— Пересадочная база! С вами говорит «Елена Прекрасная». Класс корабля «Вечный бой».
— Да ну! А если я Гектор, то…
— Мои позывные «Стены Илиона». Прошу связать меня с представителем командования Лиги Миров.
— «Елена Прекрасная», с вами говорит Сергей Спайс. Служба Безопасности. Кто управляет кораблем?
— Пилот второго класса Вил Дерпфельд. Мне необходим канал секретной связи. Передаю зашифрованное сообщение. Учтите, что шифру уже десять лет. Так что ищите в архиве.
— Кто с вами из членов экипажа? Кто спасся?
— Читайте сообщение. Срочно.
— Кто знает, — рассуждал Дерпфельд, — может, после этого удачного старта меня вернут в военный флот? За этот подвиг мне могут простить неудачу в Тухлом Яйце. Все-таки я вырвал корабль из лап эгейцев.
— Ты? — изумилась Имма. Или, вернее, Кира. Ибо она требовала, чтобы ее именовали Кирой. Крто прежде, чем сказать «Кира», издавал короткий писклявый звук — и произносил «Кира» как приговор.
— Мы… — уточнил Дерпфельд. — Но все же я тоже сделал немало.
— Зато наше дело не слишком продвинулось, — съязвил Платон, чтобы опустить сержанта на твердь. — Ведь мы так и не нашли убийцу Кормана.
— Почему? — Дерпфельд загадочно улыбнулся. — Дело Кормана очень даже продвинулось. И у меня есть версия… Достаточно убедительная и… — он замолчал.
— И кто же убийца?
— Как только мы вернемся на Райский уголок, и я уточню кое-какие факты, вы узнаете имя. А пока придется немного потерпеть.
Платон отключил связь с рубкой и покосился на Крто. Эгеец не принимал участия в разговоре. Он дремал, закрыв глаза. Казалось, его совершенно не интересует, что происходит на корабле. Он почти не разговаривал, лишь односложно отвечал на вопросы, когда к нему обращались.
Иногда Крто что-то напевал.
К своему изумлению, профессор узнал мотив знакомой песенки «Греки сбондили Елену по волнам»…
Интересно, где ее слышал эгеец?
* * *
Майор Спайс выслушал рассказ профессора Рассольникова и сержанта Дерпфельда очень внимательно, не перебивая. Он умело изобразил изумление: как будто только что узнал об убийстве экипажа и проделках веселистов и Брегена.
— Жители Эгеиды убили экипаж? Невероятно.
— Именно. С нами свидетели — член экипажа пилот-практикант Кира Коровина и эгеец Крто. Судя по всему, экипаж погиб во время принудительного сканирования. Эта процедура запрещена уже более тридцати лет. Судя по всему, Император и его люди наблюдали, как гибнут астронавты во время сеанса прямого сканирования.
— Что за жестокость!
— Это не жестокость. Это теория. Они считают, что, убивая, становятся равными людям.
Майор Спайс казался почти юношей. Впрочем, юность его была фальшивой. После тяжелого ранения медики провели вынужденное омоложение организма. Так что майор в свои пятьдесят выглядел девятнадцатилетним. Только глаза юноши были слишком черные и какие-то неживые. Настолько неживые, что Платон заглянул под кресло, на котором сидел майор: вдруг наружу вывесился рыбий хвост или… Нет, хвоста профессор не обнаружил. И даже кресло было самым обычным — без антигравитационного диска.