Потом пришла очередь Ричарда Брансона. Для него мир начал распадаться в пятницу, тринадцатого числа. До этого дня Брансон жил в приятной и удобной вселенной, не обращая особого внимания на ее отдельные недостатки. Да, здесь были случайности, рутина, скука, соперничество, страх и тысяча мелких бытовых неприятностей, которые переживает каждый человек. Но жизнь надо прожить. Она полна мелочей, которые мы воспринимаем как должные и почти не замечаем до тех пор, пока они внезапно не исчезнут.
Поезд отходил каждое утро в восемь часов десять минут. Те же лица на тех же сиденьях, тот же шелест разворачиваемых газет, тот же гул негромко переговаривающихся голосов. Или вечерняя дорога домой, идущая вдоль обсаженной деревьями аллеи, где всегда можно встретить кого-нибудь из соседей, занятых мойкой машины или стрижкой газона перед домом. Щенок, прыгающий вокруг тебя перед твоим крыльцом, улыбающееся, раскрасневшееся от кухонного жара лицо Дороти, приглашающей тебя в дом, в то время как двое детей виснут у тебя на руках и просят тебя сделать для них что-нибудь смешное и веселое.
Вот из таких маленьких, но ценных крупиц и состоит обычный день. А когда они разом вдруг теряют свою реальность, расплываются и превращаются в неустойчивые призраки, человек внезапно осознает, что его вселенная рушится у него под ногами. Он бросается вперед за ускользающей тенью бытия — но реальность тает у него в руках, а мировая твердь проваливается под ногами, открывая путь в бездну…
Все началось с нескольких слов. Холодным вечером, в котором уже чувствовались признаки приближающейся зимы, Брансон возвращался домой. Тонкий слоистый туман сгущался вместе с сумерками, и на станционной платформе было довольно зябко. До поезда оставалось еще двенадцать минут, и он, следуя своей обычное привычке, зашел в буфет, чтобы скоротать это время за чашечкой кофе. Брансон устроился на высоком табурете у правой стороны стойки и сделал заказ, который делал до этого уже бесчисленное число раз.
— Один черный кофе, пожалуйста.
Рядом с ним сидели еще два человека, они крутили в руках чашечки с кофе и вели несвязную беседу. Эти двое выглядели как ночные шоферы-дальнобойщики, которым еще предстоит дальний ночной рейс. Один из них говорил со странным непонятным акцентом, происхождение которого Брансон никак не мог определить.
— Шансы пятьдесят на пятьдесят, — сказал тот, что говорил с акцентом. — Даже если это было сделано вчера. Полиция никогда не раскрывает более половины убийств — они сами в этом признаются.
— Не знаю, — возразил другой. — Цифры вполне могут врать. К примеру, сколько раз они прихватывают кого-нибудь, кто совершил более одного преступления — допустим, дюжину?
— Что ты этим хочешь оказать?
— Давай будем рассуждать о тех вещах, что происходят на самом деле, а не о тех, которые должны бы происходить. За убийство никто не понес наказания — это будет отправным фактом. Допустим, парня приговорили к смерти совсем по другим причинам. Но они знают, что он убийца, хотя и не могут этого доказать. А они должны доказать — иначе им его не прихватить.
— Ну и что отсюда следует?
— Можно предположить, что он замешан в нескольких других убийствах, о которых они не знают или не могут их доказать. Но все эти убийства останутся нераскрытыми. Что толку, если даже они сумеют повесить на него эти убийства? Все равно человека нельзя казнить несколько раз. Заплатив за одно убийство, он заплатит за все сразу. Да, этот человек заплатил за определенное преступление, которое было раскрыто, — говоривший задумчиво отхлебнул кофе, — но этот факт никогда нигде не был опубликован и о нем никто не будет говорить. А если бы он был обнародован, то мы бы увидали, что шанс для убийцы остаться безнаказанным — сто двадцать из ста.
— Пусть будет так, — согласился тот, что говорил с акцентом. — Но они утверждают, что преступление было совершено лет двадцать назад. Согласись, это дает преступнику кое-какую фору.
— А как ты оказался в этом замешан?
— Я же тебе уже говорил. Вода подмыла это большое дерево, и оно очень низко склонилось над дорогой — я даже думал, что мне зацепит крышу кабины, однако пронесло. Через несколько миль я встретил патрульную машину, остановил ее и предупредил полицейских о том, что пятьдесят тонн древесины готовы перекрыть дорогу. Они поехали туда посмотреть.
— А потом?
— Затем в нашу контору пришел полицейский и спросил меня. Он сказал, что дерево спилили и увезли. А под корнями у него нашли человеческие кости, принадлежавшие женщине, убитой около двадцати лет назад. Они ждут какого-то эксперта, который осмотрит эти кости, — говорящий отхлебнул кофе, хмуро посмотрел на противоположную стену и продолжил. — Полицейский сказал, что у женщины был пробит череп. При этом он глядел на меня так, будто я и был убийцей. Он опросил меня, сколько лет я езжу по этой дороге и не видел ли я там кого-нибудь или чего-нибудь подозрительного.
— А ты ему ничего не сказал, — усмехнулся второй собеседник.
— А я и не мог ему ничего оказать. Он записал мой адрес на случай, если я им еще понадоблюсь. Может быть, теперь они будут за мной следить всякий раз, когда мне доведется проезжать через Бельстон. И это все, что я получил за заботу об обществе!
Бельстон!
Бельстон.
Человек, сидевший на другом краю стойки и краем уха слышавший весь этот разговор, уставился в свою чашечку кофе. Чашка опустилась вместе о рукой, как будто из руки внезапно ушла вся сила. Бельстон!
Чашечка, чуть не упала. Только собрав в кулак всю свою волю, он смог удержать ее на весу и аккуратно поставить на блюдечко. Затем он слез с табурета и медленно вышел на улицу. Оба шофера не обратили на это никакого внимания. Брансон шел по платформе, его колени дрожали, по спине бежали холодные мурашки, а голова кружилась.
Я, Ричард Брансон, государственный служащий, высококвалифицированный специалист-металлург. Мне доверяет начальство, уважают друзья и коллеги, любит моя жена, дети и даже щенок. Перед тем как быть допущенным к секретной работе, я прошел проверку у профессионалов. Мое личное дело чисто, моя репутация безупречна. На мне нет ни единого пятна.
Нет пятна?
Боже, почему мертвые встают из своих могил и вмешиваются в дела живых? Почему они не лежат у себя под землей и не дают живым жить в мире и покое?
Он стоял на платформе и пустыми глазами смотрел на подходящий поезд. Он ждал этого поезда — но сейчас не в силах был осознать даже его приближение. Ноги сами внесли Брансона в вагон, в котором он обычно ездил. Теперь же этот человек шел как слепой. Он непонимающе огляделся и сел на свое обычное место — проделав все это как во сне, не отдавая себе отчета в своих движениях.
Почему я убил Элайн?
Вагон, как всегда, был полон. Вокруг находились знакомые люди, они приветствовали его при входе обычным кивком и были готовы, как обычно, начать болтовню о пустяках.