— Им все равно уже без надобности, а нам в хозяйстве все сгодится, — цинично подытожил Васька, который снял с одного из убитых даже кирзовые сапоги. Он с удовлетворением разглядывал добытый там же нож со свастикой на рукоятке.
— На еду в Рейхе не сменять, конечно, — уж больно приметный. Но мне и самому сгодится, давно о таком мечтал.
Игорь тоже с завистью смотрел на нож. Он бы и сам от него не отказался.
— Не к добру все это, — покачал головой Профессор. — Рейх как осиный улей гудит, фашисты так и шастают во всех направлениях. Опасно становится здесь.
— А где сейчас не опасно? — философски спросил Васька.
— Интересно, почему они так всполошились? — вслух подумал Игорь. «А не может ли это быть как-то связано с моим заданием?»
— Есть у меня кое-какие догадки, — протянул Профессор. — Слышал я странные слухи… Один офицер говорил другому, что скоро военная мощь Рейха многократно возрастет.
Игорь силился вспомнить. В последнее время все лазутчики красных доносили, что в Рейхе всерьез готовятся к войне. Кажется, именно из-за этого его и направили в Рейх — узнать, почему так взбудоражены фашисты, когда и против кого готовят очередной поход и, главное, отчего так уверены в победе?
— Интересно, на что они рассчитывают? — пробормотал он. — Что за секретное оружие заготовили?
Профессор хмыкнул:
— Я слышал очень странные вещи. Будто бы они собираются заручиться такой поддержкой, противостоять которой не сможет никто.
— Обычные пропагандистские сказки. Фрицы на них всегда были большими мастерами, — скривился Игорь, стараясь не показать виду, как этот разговор его интересует.
— А вы не слышали здешней легенды? — спросил вдруг Профессор. — Про то, как на одной из станций метро, вроде бы Полежаевской, рождались голубоглазые детки-ангелочки, годам к пяти превращавшиеся в дебилов?
— Я уже взрослый, сказками не увлекаюсь, — пробормотал Игорь. — Что-то такое слышал вроде — говорили о проклятии, наложенном на станцию. Не могу же я всерьез верить в такие глупости!
— Не в проклятии дело, — покачал головой Профессор. — Его невежественные женщины придумали, конечно. А причина была, скорее всего, в повышенном радиационном фоне. Знаете, бывают такие мутации, где несколько признаков связаны между собой и проявляются вместе. Это я доступно объясняю, чтоб вам понятнее было. В данном случае отличительной особенностью был цвет глаз. У детишек, которым грозило в будущем слабоумие, были голубые глаза. Ну, раз так, слышали, наверное, и о том, как отдан был тайный приказ убивать их сразу, как только они появлялись на свет? И как одна безумная, но отважная женщина убежала в туннель, унося на руках новорожденного сына? Конечно, бедняжку, скорее всего, растерзали какие-нибудь монстры, но с тех пор во всем метро ее почитают, словно святую. Рассказывают, что многие ее видели после того случая, что она творит чудеса. Вы не представляете, как быстро здесь разносятся слухи! Казалось бы — с одной станции на другую не так-то легко добраться, а телефонная связь есть лишь между самыми важными объектами. И тем не менее каким-то загадочным образом слухи молниеносно распространяются. Возможно, их разносят челноки — они почему-то всегда знают, где и что происходит.
— Да, я понял. Но при чем здесь это? Или вы тоже верите в чудеса, которые совершает эта женщина, восстав из мертвых?
Профессор остро глянул на Громова.
— Нет, я в это не верю, — помолчав, сказал он.
— Может, вы думаете, что она могла чудом уцелеть?
— И в это я не верю тоже. Но сейчас речь даже не обо мне. Представьте себе — на одной из станций власть находится в руках невежественного человека, которого окружающие убедили в том, что святая действительно существует и творит чудеса. Представляете, какое искушение возникнет у него?
— Нет, не представляю, — честно сказал Игорь. — Он что же, попытается ее разыскать и привлечь к сотрудничеству? Вряд ли такая смелая идея придет в голову даже самому недалекому глупцу.
— Привлечь к сотрудничеству можно разными способами. Уж в Рейхе-то знают об этом. Они и мертвых могут заставить себе служить.
— Но как… — начал было Игорь, и тут из туннеля раздался крик.
Васька отреагировал быстрее всех: метнулся в туннель, держа в одной руке фонарик и на ходу доставая нож.
Кричала Женя. Она указывала на небольшую щель. Васька говорил потом, что успел заметить странный черный шланг, торопливо втягивавшийся туда. Девочка что-то бормотала про змею, которая хотела напасть на нее.
Марина отругала ее и велела не выходить никуда одной. Но все понимали, что дело плохо. Если гады завелись поблизости, им ничего не стоит проникнуть в их убежище.
Марина вообще в последнее время стала нервной и злой. Еды катастрофически не хватало. Игорь чувствовал угрызения совести — он пока был для группы только обузой.
«Ничего, — утешал он себя. — Если они меня кормят, значит, им это нужно. Потом потребуют чего-нибудь взамен».
В тот вечер Профессор и Васька ушли к Чеховской — посмотреть, не удастся ли чего-нибудь выклянчить или украсть. Довольно быстро вернувшись с пустыми руками, они рассказали, что в туннеле опять валяется труп какого-то бедняги, весь истерзанный.
— Совсем фашисты озверели, — вздохнула Марина. — Видно, скоро быть войне.
— Знаете, — сказал Профессор, — мне кажется, дело даже не в них. Мне кажется, метро — это не просто туннели и перегоны. Это настоящий, живой организм. Слышите!
Он поднял палец, призывая к молчанию. В тишине что-то шуршало, вздыхало — словно дышало неведомое гигантское животное.
— Туннели — это его артерии и вены. А кровь метро — это мы. И когда становится слишком много дурной, больной крови — тогда и случаются войны. От нас тут ничего не зависит.
Марина слушала, затаив дыхание.
— Глупости! — фыркнул Васька. — Это значит, что туннель не сегодня завтра обрушится. Это земля шуршит, осыпается.
И тут горько заплакала Женя. Игорь еще вчера, засыпая, слышал ее сдавленные всхлипывания. Теперь девочка плакала уже навзрыд.
«Она чем-то очень напугана», — подумал Громов. Конечно, любой ребенок в ее положении боялся бы. Но все же она ведь не одна, со взрослыми. У них на Красной линии дети, несмотря на суровую жизнь, все же оставались детьми — случалось им и шалить, и смеяться. А эта девочка как будто слишком рано повзрослела. Словно ей пришлось пережить что-то ужасное.
Впрочем, откуда ему знать, что ей пришлось пережить?
— Ну, чего разнюнилась? — спросил Васька. — Не реви, все равно рано или поздно все помрем… Да хватит ныть, вот завелась, и не уймешь теперь. Давай сказку расскажу. Вот слушай — жил как-то один добрый человек, у богатых все отбирал, а бедным, вроде нас, отдавал. У него еще был лук со стрелами, и еще он умел летать. У него сзади был такой пропеллер с моторчиком…