Тишина парализующее давила. Светлана несла на руках Майку, арбалет болтался у нее за спиной. Девушка что-то неслышно говорила крохе, которая положила головку на ее плечо, спрятав лицо в волосах своей новой мамы. Радист шел рядом, чтобы в случае опасности защитить их.
Они шли уже часа два и должны были преодолеть не меньше пяти километров. Радист решил, что он ослышался по поводу длины Большого Прохода, иначе отряд давно бы уже его миновал. Туннель подымался в гору (об этом им нейтралы тоже ничего не говорили), и те, кто сидел на велодрезинах, еле-еле крутили педали. Лучи фонарей стали как будто короче, а движения становились все замедленней.
Наконец они увидели ворота. Радисту хотелось быстрее покинуть этот опостылевший ватный туннель и вывести отсюда Светлану и Майку. Он взял девушку за локоть и пошел с нею вперед. Ворота раскрылись, и они вошли на Октябрьскую — станцию Центра. Здесь было необычно чисто и светло.
Их встречали. У Игоря сжалось сердце. На платформе стояли человек сто мужчин и женщин. Они выстроились поперек платформы в несколько ровных шеренг. Все они были в нацистской форме, почти в такой же, какую носили русичи на родной станции Радиста. Только на повязках вместо свастики можно было различить зелено-белый орнамент — видимо, какой-то местный символ.
Уновцы, воспитанные на неприятии фашистской идеологии, остановились и невольно приподняли стволы автоматов. Но ходоки знаками показали, что здесь бояться нечего, расслабьтесь, мол. Отряд вошел на платформу.
Но почему так трудно идти?! Почему все происходит так медленно?!
В этот момент молодой фашистский офицер выступил вперед и скомандовал:
— Огонь!
Фашисты подняли свои арбалеты и выстрелили. Веер стрел медленно приближался к уновцам и ходокам. Страха не было. Радист, не глядя на Светлану, сделал шаг, чтобы заслонить ее собой, и сразу же нажал спусковой крючок автомата, наведенного на строй фашистов. Спецназовцы тоже стреляли, но пули, словно заколдованные, очень медленно вылетали из стволов. Их даже было видно: эти продолговатые стальные обрубки плавно, по прямой, летели к фашистскому строю.
Пятеро ходоков бросились вперед, выхватывая мечи. Они бежали чуть медленней пуль. Первые пули достигли вражеской шеренги. Фашисты, убитые и раненые, падали на платформу, истекая кровью.
Ходоки врубились в поредевший строй, нанося удары мечами умело, но так же медленно. Остававшиеся в строю фашисты спокойно перезаряжали арбалеты. Они синхронно взвели их и расстреляли нападавших в упор.
Дехтер надрывным голосом прокричал: «Назад!». Это прозвучало, как шепот, но ходоки и спецназовцы услышали и начали отступать во мрак туннеля. Патроны в автомате Радиста закончились. Его щеку обдало жарким воздухом, и тут же он увидел медленно уплывающую вперед и оставляющую шлейф дыма гранату — последний заряд их гранатомета. Фашисты тем временем дали третий залп, и густой веер арбалетных стрел приблизился к отряду. Радист повернулся, чтобы посмотреть, где Светлана с ребенком, и увидел гранатометчика, который после выстрела опускал с плеча свое оружие. В грудь бойца медленно и беззвучно вошли одна за другой две стрелы, потом третья воткнулась ему в живот. В тот же миг что-то вспороло спину самого Радиста. Резкая боль разлилась от шеи к пояснице. Ноги подкашивались, но Игорь, стиснув зубы, заставил себя идти. Он чувствовал тяжесть торчащего в спине предмета, разливавшего по его телу ядовитую боль. Силы покидали Игоря. Как во сне, он наблюдал за товарищами: уновцами и ходоками. И те, и другие делали беспорядочные беззвучные выстрелы в сторону фашистов, на их лицах было смятение. Где же Светлана? Вот она — уносит на руках Майку. Кудрявцев видел только их головы — несколько спецназовцев и ходоков, сомкнувшись в живую стену, не позволяли фашистам застрелить их. Молодцы! Но почему они так встревоженно оглядываются?
Радист, превозмогая боль, тоже обернулся. Казалось, что они отступали целую вечность, а на самом деле отошли в глубь Большого Прохода всего метров на тридцать. На фоне зева ворот Октябрьской стояла ровная шеренга фашистов. Были видны только их силуэты. Врагов осталось не больше двадцати, но они опять наводили свои арбалеты. Неслышный спуск пружинных механизмов, и снова стрелы, как ненасытные насекомые, летят в сторону отряда.
Одна из них медленно, с хрустом вошла в левое плечо Радиста. Рука онемела. Сил больше не было, Игорь стал оседать на колени. В следующий момент он увидел вспышку и последовавший за ней взрыв. «Молодцы, мужики, метко гранату бросили», — уже как бы отдельно от себя подумал Радист. На платформе остался один фашист. Лица его не было видно, но Игорь почему-то понял, что это тот самый молодой офицер. Офицер смеялся и кричал:
— У нас есть секретное оружие!!!
Радист еще раз повернул голову и увидел Светлану. Девушка была цела и невредима, хотя прикрывавшие ее воины корчились, пронзенные стрелами. На руках она держала Майку, которая уткнулась лицом ей в шею. Девочка подняла голову — это была не Майка. Это была та смуглянка, которую оперировала его мать много лет назад! Хохоча и глядя прямо в глаза Радисту, оборотень снял с себя верх черепа, и Радист увидел ее пульсирующий мозг. Смуглянка вцепилась зубами в шею Светланы. Та, отстранив девочку от себя, осторожно поставила ее на землю и упала рядом. Смуглянка стала приближаться к Радисту, протягивая к нему свои цепкие пальцы. Игорь оглянулся на станцию и увидел толпу точно таких же девиц с оголенными пульсирующими мозгами, которые, смеясь, двигались в его сторону.
Из мрака туннеля вышел Ментал. Радист с непонятным раздражением подумал: «Доходяжный головастик, что ты-то тут можешь сделать?!» Мутант поднял руки, и смуглянки стали шипеть, неестественно дергаться, а потом рассеялись, словно туман. Радист потерял сознание.
* * *
Когда Игорь пришел в себя, он обнаружил, что сидит на выщербленном сухом бетоне, опираясь на стену туннеля. В спине и плече саднило. Рядом он увидел Светлану, которая растирала ему виски; тут же сидела Майка, с безмятежным детским любопытством вглядывалась в лицо Радиста.
Обе дрезины стояли чуть поодаль, но людей вокруг стало меньше. Около дрезин взад и вперед ходили Дехтер и Митяй. Они кого-то звали, растерянно выкликая по именам. Люди двигались нормально, слышимость была обычная.
Радист сказал тревожно:
— Фашисты могли отойти в туннель.
— Кто? — недоуменно спросила Светлана.
— Фашисты.
— Игорь, ты бредишь. Не было никаких фашистов.
Услышав этот разговор, рядом остановился Дехтер. Он спросил:
— А бульдогов кто-нибудь видел?
— Не, мы вроде со змеями дрались… — неуверенно ответил Митяй.
Комиссар как бы про себя заключил:
— Пацан прав, с фашистами бились. Уж я-то их за километр чувствую…
Все начали сбивчиво рассказывать обстоятельства боя. Получалось, как будто все они видели фильмы с похожими сюжетами, но разными действующими лицами. Причем каждый достоверно помнил, как отряд вошел на станцию, как на них напали враги, напор которых ценой своих жизней сдержали пять ходоков и боец-гранатометчик. Потом отряд стал отступать обратно в Большой Проход. Их преследовали какие-то чудовища, пока не вмешался Ментал.