— Ленточники, — уверенно заявил Митяй.
— Почему ты так решил? — спросил Расанов.
— Оставили только убитых. Остальных увели делать пересадку. Их «обратят в свою веру», потом вернут сюда… У ленточников станет одним поселением больше. Совсем близко к Америке. Видно, планируют брать Америку. Если уже не начали.
— Значит, нам надо уходить?
— Нет, они вернутся только через несколько дней, а то и через неделю. Я думаю, пока нам в этом убежище ничто не угрожает. Предлагаю остаться здесь: всем надо передохнуть — тяжелый был день.
Они убрали трупы, найдя невдалеке разрытую нишу, которую местные использовали одновременно как туалет, кладбище, мусорную свалку и питомник для разведения слизней. Расанов внимательно осмотрел стальную дверь полуметровой толщины без единой царапины с мощным герметизирующим и запирающим механизмом. Он спросил у Митяя:
— Как они взломали дверь?
— Ее не взломали. Дверь открыли изнутри.
— Предательство?
— Называй, как хочешь, а без участия своих тут не обошлось: или снаружи или изнутри был кто-то из местных, ставший ленточником. Изнутри вряд ли — они бы определили его сразу. Может, кто-то из торговцев или охотников был захвачен и пришел сюда уже ленточником, приведя своих новых друзей. Ему по-свойски дверь и открыли. А может, здешние обитатели были в осаде долгое время — ленточники, они ж терпеливые. В итоге местные с голодухи или решили сами дверь открыть, чтобы погибнуть в бою, или попытать счастья и прорваться. Или кто-то решил сдаться и добровольно стать ленточником, испугавшись голодной смерти, — такое тоже бывает.
Они закрыли дверь, выставили дозор. Митяй спросил у Расанова:
— Что дальше делать будем?
— Дальнейшее выполнение нашей задачи считаю невозможным. Идти в Америку не имеет смысла, хотя последняя надежда найти создателей передатчика была связана с ней. Дехтер, Светлана и Глина, судя по всему, взяты в заложники, а может, погибли. Надо возвращаться в ваши лагеря и сообщить о предательстве Америки. С Тракторного мы вернемся к вертолету и заберем радиопередатчик. Переустановим его поближе к лагерям или где-нибудь в Центре. Радист его настроит как надо, обучит кого-нибудь из партизан с ним обращаться. А нам нужно возвращаться в Москву.
Митяй грустно посмотрел на Расанова, подумал о чем-то своем и тихо сказал:
— На том и порешим… Только путь к лагерям будет нелегким. Через Немигу возвращаться нельзя, там нас ждут. Возможно, и весь туннель между Немигой и Нейтральной патрулируют американцы, выжидая, где мы появимся. Поэтому до Нейтральной придется идти ходами. А я здесь чужой, дороги не знаю. Можем наткнуться на ленточников, или диггеров, или тварей каких-нибудь. Ну да на все воля Божья…
Радист осматривал поселение. Возле нар кое-где стояла посуда, на вбитых гвоздях висела одежда. Один угол в убежище местные отвели детям. На полу в картонной коробке лежали игрушки. Некоторые из них были старинными — наверное, принадлежали еще родителям. Другие выглядели как самоделки. Вот на самом верху лежит кукла, сшитая из тряпок, с нарисованной улыбкой на тряпичной мордашке. На животе куклы написано: «Маша».
В этом углу детям разрешалось рисовать на стенах. Все пространство, насколько хватало детского роста, было разрисовано. Дети очень старались. Какой-то малыш нарисовал поверхность земли. Вверху красовался ярко-оранжевый кружок солнца с расходившимися от него в сторону лучиками. У солнца были глаза, нос и рот. Солнце улыбалось. Небо было белого цвета: то ли синей краски не нашлось, то ли художник таким его себе представлял. Рядом с солнцем с неба свешивалась на проводе лампочка, такая же оранжевая, как солнце. Малыш явно не верил, что солнце может дать так много света, что и лампочки не нужны. Под небом — зеленое поле, на котором там и тут стоят ящики с растениями. На переднем плане нарисована семья автора и подписано: «Папа», «Мама», «Лизка», «Колька». У всех в руках что-то было — в каждой руке по большому куску. Радист догадался, что это — еда. Все четверо улыбались. Таким Лизка и Колька представляли себе счастье. Теперь они, наверное, сидят в клетке в каком-то из поселений ленточников, ожидая пересадки им в шею червя…
У Радиста заныло в груди. Он заставил себя отойти от детского уголка. Вот на стене полка с книгами. Игорь от нечего делать пересчитал книги — сорок одна. Это была библиотека поселения. Книги тут ценили и любили. Истрепавшиеся обложки заботливо обшили хорошо выделанными свиными кожами, и поэтому каждая книга, которую Кудрявцев брал в руки, была тяжела и приятна на ощупь. Из-за черно-коричневой ячеистой кожи казалось, что книга содержит какие-то таинственные древние знания. На самом деле здесь было несколько детских книжек, учебник средних классов по географии, несколько томиков стихов, романы. Некоторые книги были на белорусском — родном языке Светланы.
Радист открыл наугад. На пожелтевшей странице была нарисована девушка с венком на голове, с длинными светло-русыми волосами, в белом простом платье с орнаментом. Рядом — стихи на белорусском. Радист стал тихонько читать вслух, пробуя на вкус этот язык:
Як сама царыца
Ў залатой кароне,
Йдзе яна ў вяночку
Паміж спелых гоняў…
Вецер абнімае
Стан яе дзявочы,
Сонца ей цалуе
Шыю, твар i вочы… [10]
Язык был не совсем понятным, но мягким и ласковым. Сознание перенесло Игоря куда-то наверх, туда, где светило улыбающееся детское солнце, не было руин, радиации и мутантов. Он стоял на холме и смотрел на поле — безбрежный океан зеленой травы и цветов. Может быть, такой была когда-то эта страна, в которой ему суждено оказаться. Легкий теплый ветер, который не мог причинить человеку вреда, приятно обдувал лицо. По этому морю травы к нему шла Светлана. Волосы ее переливались на солнце. На голове девушки красовался венок из цветов и листьев. Ветер пытался приподнять белое платье, чтобы показать миру ее стройные ноги, а Светлана хватала оборку, тянула ее вниз и смеялась. Игорь смотрел на идущую к нему любимую, и ему было так хорошо и спокойно. Им не надо было ничего бояться, никуда идти и никого спасать. Когда Светлане будет двадцать три — ее не заберут в верхние помещения, потому что они уже отменены. У них будет долгая и счастливая жизнь…
Но что это? Любуясь своей девушкой, он не заметил, что к ней приближается какая-то черная масса. Игорь присмотрелся и увидел тысячи черных, абсолютно неуместных на этом зеленом пространстве силуэтов. Среди них было много смуглых девочек со вскрытыми черепами — детища его покойной матери. Они тянули руки к Светлане и быстро-быстро к ней приближались, но при этом не перебирали ногами, а как бы скользили по траве. В руках смуглянок сверкали медицинские скальпели. Они из мести хотят сделать Светлану такой же, как сами! В толпе Игорь заметил ленточников. Ему еще не приходилось их видеть, но он сразу узнал сектантов по придурковато-довольным лицам. Ленточники тоже протягивали вперед руки, бережно держа в ладонях своих ублюдочных Хозяев. Самыми страшными в толпе, догонявшей Светлану, были морлоки. Эти отвратительные чудовища хотят излить на девушку всю злобу, накопившуюся на своих природных собратьев, которые сделали их нелюдями.