Радист быстро схватил противогаз и посмотрел на выпускной клапан. Мембрана не прилегала к отверстию, а свободно болталась. У него помутилось в глазах.
— Ты это знала? Ты знала, что противогаз неисправен? Но почему ты ничего не сказала?! Зачем ты пошла с нами?!
— Сам видишь, без меня вы бы не справились. А если б я сказала или… надела повязку вместо противогаза, ты бы меня не взял. Ведь правда?
Она вымученно улыбнулась, но потом гримаса боли пробежала по ее лицу. Светлане становилось хуже. Радист вспомнил тот спор между братом и сестрой, когда Юргенд и Гапон не хотели ее отпускать. Они все знали…
На глаза его навернулись слезы. Родионов сделал укол лекарства и обезболивающего прямо в вену, но это уже не могло помочь. За несколько часов без противогаза в организме произошли необратимые изменения.
От обезболивающего Светлане стало немного легче. Она открыла глаза и взяла Радиста за руку. Он нежно сжал ее пальцы. Они не отрываясь смотрели друг на друга. Потом Светлана еле слышно произнесла:
— Благослови тебя Бог, мой Присланный.
Ее указательный палец провел две перекрестные линии по ладони Радиста. Это было крестное знамение. Светлана закрыла глаза.
Земля. Небо. Руины. Вертолет. Все вмиг исчезло. Все вокруг растворилось в невиданной вспышке боли, которая едва не разорвала сердце Радиста. Он не плакал. Он просто выпал из бытия вместе с этим созданием, которое любил больше жизни. Боль как будто выжгла его изнутри, враз уничтожив все страхи, желания, сомнения. Он вспомнил, как Светлана появилась в его жизни — там, на Тракторном, когда подошла к нему возле Катиной квартиры. Как давно это было… Игорь ощутил, как холодеет ее ладонь, которую он держал в руке. А теперь все кончилось. Дальше нет жизни. Ради чего она пожертвовала собой, своей молодостью и любовью? О чем она просила его? Что ему осталось? Обещание Светланы встретиться с ним после его смерти…
* * *
Они стояли возле холмика рыхлой земли. Радист не позволил забросать Светлану обломками бетона. Он вырыл ей могилу в земле и похоронил, как хоронили когда-то давно. Он не произнес ни слова.
Расанов, пилот и спецназовец не узнавали вчерашнего пацана. Это уже был другой человек.
Радист вернулся со всеми в вертолет. Разлили по кружкам спирт и, помянув усопшую, выпили. Радист не притронулся к кружке. Он подошел к оружейной стойке и взял АКСУ. Из ящика под стойкой достал запасной магазин, несколько пригоршней патронов, гранаты. Сложил все в свой вещмешок.
Друзья растерянно смотрели на его сборы. Потом Расанов осторожно спросил:
— Ты куда собрался?
— Я иду в Муос.
— Зачем?
— Отнесу передатчик — он им пригодится.
— Ты с ума сошел? Радист, сядь, остынь. Я понимаю, погибла твоя девушка. Она — герой. Она спасла меня и тебя и, может быть, даже наше Метро от этой заразы. Но твоя жертва — бессмысленна. Мы вернемся в Москву и организуем новую экспедицию. Общими силами мы поможем нашим друзьям. А что ты можешь один? Или ты и впрямь уверовал в то, что ты — Присланный?
Радист молчал.
— Не дури! Поверь мне, взрослому мужику… В юности всегда так кажется, что первая любовь — она же и последняя. Но потом ты встретишь другую девку, и все забудется…
Радист напрягся и сделал шаг навстречу Расанову. Тот осекся, поняв, что сказал лишнее… Перед ним стоял не влюбленный пацан, переживавший расставание со своей пассией. Это был взрослый мужчина, который потерял свою жену… Радист молча, в упор, посмотрел в глаза Расанову, отбив ему этим взглядом желание говорить, потом отошел и стал собираться дальше.
Спецназовец, взяв свой вещмешок, сказал:
— Я иду с ним.
— Не, ну вы оба сдурели, что ли? А тебе-то что там делать?
— Там погибли все мои друзья. И я не знаю, почему, но мне кажется, что прав парень, а не ты. А как он справится один? Я должен ему помочь…
Расанов хотел что-то возразить, но его перебил Родионов:
— Оставь их. Они знают, что делают.
Радист хотел идти пешком, но летчик его остановил. Из памяти компьютера он извлек карту довоенного Минска с обозначением станций метро. Радист посмотрел на названия станций и ткнул пальцем в Тракторный завод. Он хотел опять попасть туда, где начиналось его недолгое счастье.
Родионов поднял вертолет. Наметанный взгляд пилота определил расположение улиц и других ориентиров в поросших редколесьем руинах. Вертолет завис над развалинами центральной проходной тракторного завода. Кругом были очищенные от леса и обломков площадки, удобные для посадки. Но Радист возразил:
— Это картофельные поля. Они достаются им потом и кровью. Не надо их портить.
Вертолет завис над тропой. Спецназовец и Радист спустились по лестничному трапу. На них смотрели испуганные жители Верхнего Лагеря Тракторного: три десятка мужчин и женщин в самодельных противорадиационных костюмах и с ватиновыми масками на лицах. Поля были огорожены заборами из железобетонных плит, металлическими штырями и деревянными кольями, вкопанными в землю. Увидев невиданную доселе машину, партизаны похватали арбалеты и были готовы стрелять. Они не могли отступить — это значило бы оставить урожай неведомому врагу. Радист, подняв руки, произнес:
— Партизаны! Мы пришли с миром. Мы — уновцы, которых вы знаете!
Старший из этой группы грубо ответил:
— А почему мы должны вам верить?
И тут вмешался знакомый женский голос:
— Да это же Игорь!
К нему подошла девушка с тяпкой в руке. Лица за маской видно не было. Но Радист не мог ошибиться.
— Катя?
— Да, я.
Почему-то к этой женщине-ребенку он испытывал почти братские чувства. Она была свидетелем его счастья. Игорь обнял Катю.
— А почему ты здесь? Тебе ведь до двадцати трех еще долго ждать.
— Да я сама попросилась. Детки мои умерли. Заболели и умерли. Их Боженька забрал. И я хочу быстрее к ним. А убивать себя нельзя — это грех. Вот я сюда и попросилась…
Комок подступил к горлу Радиста, а Катя продолжала:
— А ты как? Светлана погибла, да?
— Ты уже знаешь?
— Вчера в нижний лагерь диггеры приходили. Рассказывали, что она тебя пошла сопровождать и что шансов вернуться живой у нее нет. Они боялись, что ты улетишь домой, в Москву. А ты вот к нам идешь. Так?
— Так. У меня здесь дела…
— А-а-а. А Купчиха говорила, что Светлана считает тебя Присланным. Ты и вправду Присланный?
— Не знаю.
— Ну, ладно. Пойдемте, я провожу вас в нижний лагерь.
Радист повернулся к вертолету и махнул рукой. Сделав круг, машина развернулась в сторону дома.