Анжелотти сделал глубокий вдох, собираясь что-то рявкнуть, но тут к его уху склонился Морис Лагранж — человек уравновешенный и политичный.
— Не беспокойтесь о Фоссе, шеф. Вы ведь знаете его манеру: исчезнет на несколько дней, зато откопает новую сенсацию — и тиражи подпрыгнут до небес.
При мысли о таком прыжке шеф «Шпигеля» мечтательно прищурился и протянул:
— Ну, прямо-таки до небес… Хотя бы до этой бинючьей канистры!
Он ткнул в окно огромным пальцем, и аппарат пришельцев дрогнул, заколыхавшись в воздухе.
— Поосторожнее, шеф, — с улыбкой молвил Ковач. — Не ровен час…
— Падает! — вдруг взвизгнула Мишель, роняя поднос с бокалами. — Он падает!
— Чёрт! В самом деле падает! — воскликнул Парийо, отпрянув в глубь кабинета. Он споткнулся о ковёр и еле удержался на ногах. — Падает прямо на нас!
Лагранж схватил его за руку:
— Не будьте таким пугливым, Клод, вы же не юная девица. Это, должно быть, какой-то манёвр.
Сотрудники «Шпигеля» загомонили, Мишель в ужасе скорчилась за креслом шефа. Анжелотти, вывернув толстую шею и приоткрыв рот, уставился в окно — глядел, как огромная машина низвергается с небес.
— Мадонна миа! Клянусь христовыми ранами! Это не похоже на манёвр… — начал он, и в тот же миг аппарат, задев крышу Скайшипа, стал разваливаться в воздухе. Здание затряслось, со звоном вылетели стёкла, трещины побежали по стенам, бетонные обломки посыпались с потолка, дома на противоположной стороне улицы начали оседать.
Испуганный вопль Мишель, панические крики и гудки автомобилей были последним, что различил Пьер Анжелотти. Но грохота взрыва, превратившего в руины деловой центр Брюсселя, он уже не услышал.
Лунная база, штаб ОКС,
двадцать первый уровень, зона «зет»
Запись пятого допроса лейтенанта-коммандера Павла Литвина.
Дата: 17 июля 2088 года по времени Земли.
Гриф: «Строго секретно».
Присутствуют: адмирал Орландо Чавес, командующий Первым флотом, адмирал Джозеф Хейли, командующий Вторым флотом, контр-адмирал Лев Потёмкин, глава исследовательского корпуса ОКС, доктор медицины.
Адмирал Хейли, председательствующий: Надеюсь, вы отдохнули, лейтенант-коммандер. Мы не встречались с вами трое суток.
Л-ком. Литвин: Да, сэр, вполне отдохнул. Благодарю, сэр.
Адмирал Хейли: Тогда продолжим наше собеседование. (Поворачивается к Чавесу.) Адмирал, вы согласились ознакомиться с рапортом лейтенанта-коммандера, который суммирует данные и подводит итог нашим предыдущим встречам. Что скажете?
Адмирал Чавес: Подробный документ, коллеги. Но в главном событии лейтенант-коммандер был похвально краток — всё описано на одном листе. Кроме того, имеются приложения. Судьба «Жаворонка» и его экипажа — приложение «A», произошедшее с лейтенантами Макнил, Родригесом и Коркораном — приложение «B», переговоры с искусственным мозгом Корабля и мысли о его природе — приложение «C», информация о бино фаата и других галактических расах — приложение «D». Текст соответствует записям наших бесед и результатам исследований, которые сейчас ведутся в Антарктиде.
Л-ком. Литвин: Вы позволите, сэр?
Адмирал Хейли: Да, лейтенант-коммандер. Спрашивайте.
Л-ком. Литвин: Хотелось бы узнать, сэр, что случилось с квазиразумом и экипажем Корабля? Если помните, я покинул его не по своей воле и не успел…
Контр-адмирал Потёмкин: О том, как вы его покинули, будет отдельный разговор. Что же касается этого существа… этой твари… этого мозга… Никаких следов, лейтенант-коммандер! Вероятно, как вас заверил Фосс, он полностью разрушен и преобразован в газы воздуха. Эксперты склонны этому верить. Они нашли прибор, описанный вами… сигга, кажется?.. Правда, только пустой контейнер.
Л-ком. Литвин: От чего умерли фаата?
Контр-адмирал Потёмкин: По нескольким причинам. Одни задохнулись, другие замёрзли, третьи разбились в шахтах гравилифтов, когда было прервано энергоснабжение. У тех, кого вы называете полностью разумными, разрушен мозг — точнее, разрушен у всех, кто находился в связи с Кораблём. Спящие умерли из-за отключения аппаратуры, поддерживающей жизнедеятельность. Беременные женщины… эти кса… Дьявол! Вы в самом деле хотите знать подробности, лейтенант-коммандер?
Л-ком. Литвин (прячет лицо в ладонях): Нет… простите, сэр… пожалуй, нет.
Адмирал Хейли: Если у вас больше нет вопросов, лейтенант-коммандер, перейдём к теме сегодняшней беседы. Нас интересует личность Гюнтера Фосса, все обстоятельства, связанные с ним и последними минутами вашего пребывания на Корабле. Прежде всего расскажите, что случилось с вашими спутницами — с Макнил и женщиной фаата.
Л-ком. Литвин: Фосс выглядел утомлённым. Он…
Контр-адмирал Потёмкин: Минуту! Он сам сказал об этом или вы передаёте свои субъективные впечатления?
Л-ком. Литвин: Нет, с его стороны таких заявлений не было. Он говорил, что в пределах Земли способен телепортировать крупный объект — вероятно, около ста килограммов. Но этот его дар зависит от расстояния и массы объекта, поэтому он сможет забрать с собой только одну из женщин — Йо или Макнил. Мне показалось, что после транспортировки сигги он был утомлён… Он говорил, что должен отдохнуть… Затем он перенёс Макнил, себя и, наконец, Йо — именно в таком порядке. Я думаю, это максимум его возможностей. Макнил и Йо — хрупкие женщины и вместе весят менее ста килограммов.
Адмирал Хейли: Однако вас он тоже забрал.
Л-ком. Литвин: Не уверен, сэр, что это сделал он.
Адмирал Чавес: У вас есть какие-то альтернативные гипотезы?
Л-ком. Литвин: Да. Разумеется, я не исключаю, что меня выручил всё-таки Фосс. Если не он, то, вероятно, Корабль. Причины мне неизвестны, это слишком непредсказуемое создание. Фосс говорил, что эмоции у него преобладают над разумом, и если это верно, он мог… (отворачивается) мог помиловать своего убийцу. Но я не уверен, что Корабль обладал способностями Фосса — во всяком случае, об этом не упоминалось в наших разговорах. Мне кажется… я думаю… в общем, имеется третья гипотеза.
Адмирал Хейли: Мы вас слушаем.
Л-ком. Литвин: Фосс назвался эмиссаром, наблюдателем неведомой нам расы. Может быть, есть и другие посланцы? Даже такие, о которых неизвестно Фоссу? И кто-то из них…
(Молчание — тринадцать секунд.)
Контр-адмирал Потёмкин: Сейчас мы не можем ни опровергнуть, ни принять эту гипотезу. Только её запомнить.
(Снова молчание — восемь секунд.)