— И как же вы это сделаете?
— Мы выдадим тебе соответствующее удостоверение, внесем в списки, приведем к присяге. После этого ты станешь полноправным членом команды. Ну, как, согласен?
— Я никак не ожидал… Это честь для меня!
— Вот видишь! Значит, ты все же не полностью свихнулся. Начинай готовиться к приему присяги и внимательно изучи устав внутренней службы.
— Думаешь, надолго его хватит? — с сомнением спросил Бекетов, когда они, убедившись в том, что корабль вновь стал управляемым, покинули рубку, чтобы иметь возможность обсудить сложившуюся ситуацию там, где не было ушей вездесущего Инфа.
Этому условию отвечало одно-единственное помещение корабля — переходный тамбур, ведущий в генераторный отсек. Закрыв за собой тяжелую герметичную дверь, они оказались в небольшом круглом помещении, напоминавшем пустую металлическую бочку. От стен веяло жаром, несмотря на то что, покидая рубку, Бекетов догадался перевести регенерацию на максимальное охлаждение.
— Надолго нам и не надо. Как только мы введем координаты выхода и уйдем в оверсайд, изменить будет ничего невозможно.
— Мы лишь в начальной стадии разгона, еще почти двадцать дней до перехода, сумеем ли мы держать его в узде все это время?
— Надо постараться. Главное, чтобы он не догадался о том, что для нас это игра. Все должно быть всерьез, каждое слово, каждое обращение, каждое мнение, высказанное о нем вслух…
— И как же ты собираешься все это устроить? Как быть с остальными членами команды?
— Я проинструктирую каждого в этом чертовом кессоне, и, если нам удастся выбраться из этой передряги, вернувшись на Землю, я найду инженера, который программировал наш сволочной компьютер! Догадываешься, что я с ним сделаю?
— Инженер не виноват. Корабль попал в переплет в завременье. Чувствую я, что сюрпризы не кончатся на одном Инфе, здесь все стало немного другим… Не знаю, как тебе это объяснить… — С виду все то же самое. Но я слишком хорошо знал нашу старую «Глэдис»… — Бекетов осторожно провел ладонью по стене тамбура, словно проверял, достаточно ли она нагрелась. — Это трудно заметить, потому что явных, наглядных изменений, если не считать Инфа, вроде бы и нет. Легче стали вращаться отдельные тумблеры, другие, наоборот, проворачиваются с трудом. Появился скрип там, где его не было. Мощность двигателей возросла. Приборы этого не регистрируют — но я — то знаю… — Бекетов помедлил, словно ждал, что Логинов возразит ему, но тот молчал. И не дождавшись ответа, Бекетов спросил о том, что в настоящий момент казалось ему наиболее важным. — Ты выбрал место выхода из оверсайда? Куда мы летим?
— Не стоит с этим торопиться. И уж тем более не стоит об этом распространяться.
— Ты, что же, мне не доверяешь? — обиделся Бекетов, и Логинов, стараясь снять напряжение сделал все, что было возможно в этой ситуации. Он дружески улыбнулся Бекетову и сказал:
— Я не доверяю этому кораблю. Даже здесь, в тамбуре, я ему не доверяю. Я заметил все, о чем ты говорил, и еще много чего другого. И я не знаю… Возможно, даже здесь он может подслушать наш разговор.
— Ты имеешь в виду Инфа?
— Инф — это так, ерунда, побочное явление. Весь корабль изменился. Он стал чужим для нас.
Невидимое и почти неощутимое влияние корабля сказывалось на экипаже. С каждым днем люди менялись. В особенности это касалось Перлис. Она стала скрытной, замкнутой, и идиллия, установившаяся между ней и Логиновым в начале рейса, оборвалась столь же неожиданно, как и началась. Вначале он объяснил это женским капризом, хотя и не верил, что Перлис способна на подобную непоследовательность — слишком хорошо он ее знал. Должна была быть какая-то серьезная причина ее изменившемуся настроению и почти враждебному тону. Даже скрытым влиянием корабля он не мог этого полностью объяснить, поскольку такие резкие изменения произошли в характере одной Перлис и не коснулись остальных членов экипажа. Разбираться с «женскими фокусами», как Артем охарактеризовал ее отказ провести в его каюте свободный от вахт вечер, у него не было ни желания, ни сил. Слишком трудным был этот поход в своей основе, требуя от него постоянного внимания и готовности гасить в зародыше то и дело вспыхивавшие ссоры, да еще Инфа постоянно приходилось держать в узде…
Все же Артем попытался сделать шаг к примирению, хотя не было никакой явной ссоры. Перлис избегала его и даже не открыла дверь своей каюты, когда он пришел к ней с желанием во всем разобраться.
Позже, когда вспышка оскорбленного мужского самолюбия прошла, ему показалось, что в голосе молодой женщины, отказавшейся открыть дверь и не ставшей объяснять причины своего странного поступка, впервые за все время их знакомства послышались слезы…
Но сколько он ни нажимал кнопку вызова, ничего больше так и не услышал. Перлис отключила аппарат. На следующий день она как ни в чем не бывало заступила на свою вахту и, пользуясь постоянным присутствием в рубке кого-нибудь из команды, ловко избегала откровенного разговора.
Оставалась единственная возможность поговорить с ней наедине — «кессонная промывка мозгов», как насмешливо окрестил Абасов процедуру тайных бесед Логинова со всеми членами команды в тамбуре переходника.
Абасов упорно не принимал всерьез предосторожности Логинова, не верил в «одушевление» компьютера. А все происходившие на корабле странности списывал на расстроенную психику членов команды, слишком надолго оторванных от дома. Самым удивительным было то, что в присутствии Абасова Инф ни разу не проявил своей индивидуальности и даже намеком не желал подтвердить реальность своего существования. В этой обстановке, как считал Логинов, и в самом деле недолго было свихнуться.
Артем оттягивал встречу с Перлис так долго, как только мог, чтобы этого никто не заметил. Ему хотелось, прежде чем встретиться с ней, прийти к окончательному решению относительно маршрута корабля. Он знал, что уж ей-то он отказать в ответе не сможет, и знал, что она спросит его об этом. А два противоречивых желания до сих пор боролись в его душе… Он мог бы сейчас направить корабль домой, он имел на это полное право. Они выполнили труднейшее задание федерации, они сделали все, что могли, все, что было в их силах. Не их вина, что семена зла, посеянные захватом, продолжают прорастать где-то в другом месте. Другие люди выполнят свой долг. Вот только они не знают о захвате того, что знает он, у них не будет ни оружия, ни опыта, чтобы противостоять могущественному врагу. И каждую ночь, засыпая в безопасности, на далекой и такой желанной сейчас Земле, он будет думать о том, что на Арктурии готовят новый виток захвата. Рано или поздно тот наберет силы и вновь обрушится на его дом…
Арутея… планета, на которой располагалась главная база самого опасного врага федерации… Первые столкновения с арктурианами начались задолго до захвата, сразу после того, как земные разведчики дальнего космоса обнаружили в четвертой ветви нашей галактики зону, закрытую для земных кораблей.
Попытавшись ворваться туда силой, флот федерации фактически начал вторую звездную войну, о которой мало кто знал, поскольку ее первая фаза закончилась, не успев начаться. В то время арктуриане были слишком слабы, для того чтобы всерьез противостоять звездной армаде федерации, и слишком умны, чтобы вступать в открытое столкновение с превосходящими силами противника.