Можно было не сомневаться, что эта камера оборудована всеми необходимыми защитными и следящими механизмами, делавшими побег совершенно невозможным.
Арлан почувствовал, как темная волна отчаяния нахлынула на него. Он наделал слишком много ошибок, без всякой подготовки начал использовать дар управления людьми и сразу же натолкнулся на человека, воля которого успешно противостояла его воздействию. Теперь за это предстояла жестокая расплата. Он полностью оказался во власти полковника Рикарского, который сразу же сумел понять, какую опасность представляет собой Арлан.
Теперь его прежде всего лишат всякой возможности контактировать с другими людьми.
Никто в храме не знает, где он находится, и ждать Помощи от жрецов бесполезно. Положение казалось совершенно безнадежным.
Если Рикарский действительно догадался о его способностях, а судя по всему, так оно и было, он попытается избавиться от него как можно быстрее. Живым из этой камеры его не выпустят.
Разве это справедливо? Разве для того, чтобы все кончилось столь нелепо, он сумел вернуться из смертельных объятий Триединого?
Кому он адресовал свои вопросы? Может, самому Триединому? Почему-то вспомнилась притча о муравье, рассказанная Ошаном в период его начального ученичества.
Муравей жил в муравейнике, построенном под яблоней. Он честно выполнял все обязанности, возложенные на него общиной и с человеческой точки зрения мог бы считаться праведником. Он ничего не знал ни о яблоне, ни о том, кто ее посадил.
Он пас на листьях яблони стада тлей, молоко которых было необходимо для жизни его колонии. Но тли разрушали листья яблони, и это не нравилось садовнику, посадившему ее. В одно прекрасное утро гнездо муравья и он сам были уничтожены.
«Так почему же это произошло? — спрашивал его Ошан. — А главное, справедливо ли это по отношению к муравью и что такое справедливость вообще?» Мораль этой притчи заключалась в том, что пути Триединого неисповедимы для человека. Человек никогда не может знать всех причин, скрытых за внешними событиями его жизни, так же, как муравей не мог знать о садовнике.
Ну что же, если нельзя полагаться на божественную справедливость, то ему остается рассчитывать лишь на самого себя.
Арлан решил бороться за свою жизнь до конца. Прежде всего ему необходимы информация и время.
Последнее зависит не от него. Он не знает, сколько у него осталось времени и когда именно Рикарский решит, что сведения, которые он может получить от Арлана, не стоят риска, связанного с самим фактом пребывания на Аниране опасного для него человека.
Возможно, ему потребуется пара дней для того, чтобы проверить, действительно ли Арлан прошел обряд посвящения. Как только Рикарский в этом убедится, он его немедленно уничтожит. Слишком опасно держать под замком человека, перед которым преклоняется вся жреческая каста. Следовательно, нужно ориентироваться на два дня. Вряд ли у него будет больше.
Оставалась — информация. Он собирал ее весь первый день, отмечая все особенности своей камеры, наличие и места расположения следящих устройств, а также распорядок этой тайной подземной тюрьмы «Д-корпуса». В камере не было окон, и здесь никогда не выключали свет. О времени он мог догадываться лишь по визиту робота, приносящего пищу.
Даже в действиях этого робота соблюдалась максимальная осторожность.
Он не входил в камеру к заключенному, а просовывал сквозь небольшое оконце в стальной двери длинный запечатанный контейнер с горячей пищей.
Самую большую ошибку Арлан совершил, рассказав Рикарскому о Талисмане. В результате он лишился своей единственной защиты. Оставалась еще надежда на то, что Талисман в чужих руках не проявит своих волшебных особенностей и Рикарский примет его за обычную копию. Надежда эта была такой слабой, что он не стал даже обдумывать ее всерьез.
Вечером, закончив свои дневные наблюдения, он подвел первый безрадостный итог — бежать из этой камеры обычными способами невозможно.
Оставались только те, которым учил его Ошан. Первое правило воина гласило: «Воин не имеет права считать ситуацию безнадежной». Он всегда обязан бороться до самого конца, и, если смерть все же приходит, она приходит неожиданно. Для человека нет ничего страшнее пассивного ожидания собственной смерти.
Арлан вытянулся на своей жесткой койке и попытался сосредоточиться. Больше всего мешал бьющий в глаза свет. В конце концов он решил эту проблему, заклеив глаза толстым слоем хлебной мякоти.
Если бы ментальные способности, которые проявились у него до посвящения, остались в силе, он сумел бы, наверное, связаться с Ошаном. Хотя и в этом у него не было уверенности. Слишком велико расстояние, отделявшее его от храма. А толстые стальные стены камеры наверняка экранируют любую попытку ментального контакта. Казалось, Рикарский предусмотрел все.
Ночью ему снилась черная воронка, ведущая в вечность. Он падал вдоль ее вертящихся стен, изо всех сил стараясь приостановить это бесконечное падение, но все было тщетно.
И лишь утром, когда его разбудил звук откинувшейся металлической крышки пищевого приемника, падение прекратилось.
Робот принес завтрак. Возможно, это его последний завтрак, поскольку сегодня истекал им самим вычисленный срок оставшегося у него времени. Ему хотелось бы сейчас выпить холодного земного пива. Но пива здесь не было, не было и аниранского тоника. Приходилось довольствоваться безвкусными синтетическими белками, запивая их кружкой холодной воды.
Он с трудом проглатывал горьковатые куски пищи и думал, что в любом из них могла притаиться смертоносная крупинка яда.
Наверняка они это сделают тихо и благопристойно. Никакой крови, никаких криков жертвы. Нервно-паралитический газ, выпущенный в систему воздухоочистки, неожиданный разряд высокой энергии из стены или яд.
Времени у него почти не оставалось. В этом все дело. Рикарский не станет рисковать. Он понимает, что лишнее время для Арлана — это возможность воспользоваться любым обстоятельством, любым контактом со случайным посетителем.
Вероятно, Рикарский уже убедился, что его слова об обряде посвящения — не пустой блеф. Оставалась лишь небольшая надежда на Талисман света. Рикарский не станет уничтожать человека, пока в точности не установит, что побудило жрецов вручить Арлану свою самую драгоценную реликвию.
Арлан знал, что в научных лабораториях корпуса сидят настоящие специалисты, им не составит никакого труда отличить подлинный Талисман от его копии. Вопрос лишь в том, захочет ли Рикарский провести подобное исследование. Слишком трудно поверить, что жрецы могли добровольно расстаться со своей величайшей реликвией.
Если же они все же установят подлинность знака, тогда ему начнут задавать вопросы.
Много вопросов. И надо к ним подготовиться. Надо отвечать достаточно правдоподобно. Надо отвечать так, чтобы извлечь из предстоявшего до-Проса всю возможную выгоду…