Он смотрел в лицо этой женщины, слишком похожее на лицо той, что появилась за тридевять земель отсюда, в его далеких снах. Теперь он впервые понял, что эти две женщины похожи только внешне. Образ из его сновидений заметно отличался от этой надменной аристократки. Ее красивые лживые глаза смеялись, словно она не понимала, как сильно рискует, вот только это было неверно — он не мог уловить ее мыслей, если не считать случайных обрывков. Она умела их прятать так же хорошо, как свои чувства, но ее страх был заметен Сергею даже сквозь притворный смех. И еще он знал, что она боится не его. Ощущение скрытой внешней опасности концентрировалось в ее мозгу и мощным потоком исходило наружу.
— У нас нет сейчас времени на долгий разговор. Ты ведь ничем не рискуешь. Тебе нечего терять, кроме подвала башни. Так, может быть, стоит поверить мне и не тратить время на пустые разговоры?
— С этим трудно не согласиться. Что я должен делать?
— Просто иди за мной. Дверь камеры открыта, а в коридоре нет стражи.
Он уже знал, что все обстоит именно так, вот только не знал почему. Оставалось встать с койки и последовать за ней к выходу. Что он и сделал. Решив, что никакие ее ухищрения не заставят его спуститься вниз, к подвалу, а в остальном она действительно права — терять ему нечего.
Приглушенный на ночь свет коридорных ламп создавал странное ощущение нереальности происходящего. Может быть, и это всего лишь сон? Он слишком хорошо помнил историю с возникновением дворца посреди пустыни. Ружана умеет конструировать и подчинять своей воле свои и чужие сны…
— Ты почти угадал. На самом деле меня здесь нет, и окружающие тебя стены я вижу во сне.
— Тогда отдай мне твой кинжал. Во сне наши поступки не способны изменить реальность. Разве не так?
— Смотря в каком сне. Но ты можешь попробовать…
Она протянула ему остро отточенное лезвие, украшенное филигранной резьбой. Киранский кинжал — этой стали здесь нет цены… Он сжал лезвие в ладони, желая почувствовать боль и увидеть собственную кровь. Словно таким образом надеялся разрушить колдовские чары полусна-полуяви. Но ощущение боли ничего не изменило, и он покорно продолжал следовать за Ружаной к открытому пандусу башни, так и не решив, что ему делать дальше с этим кинжалом. Через несколько минут, не встретив ни одного стражника на своем пути, они оказались за пределами сетчатой ограды.
Две лошади стояли здесь на привязи, и это было не менее странно, чем все остальное. Стражи башни при желании могли бы сосчитать песчинки в пустыне на многие километры вокруг. Сергей сразу же узнал приметного белого жеребца Ружаны и, не задавая новых вопросов, сел на другую лошадь.
Через несколько часов, когда башня скрылась из виду, а начавшийся рассвет высветил вокруг них однообразные барханы пустыни, Ружана решила сделать небольшой привал. Проверив упряжь и напившись, Сергей смог наконец задать один из самых мучительных своих вопросов:
— Так кто же ты на самом деле? Чего ты хочешь от меня?
— На самом деле я дочь Талосского князя.
— Дочери князей не путешествуют по пустыне в одиночку и не ввязываются в авантюры.
— Ты прав. Прежде всего я воспитанница Бертранского монастыря. И я готова беспрекословно выполнить волю своего учителя. Это он решил, что ты должен побывать в башне и все увидеть своими глазами.
— Зачем?
— Чтобы проникнуться стремлением разрушить ее. Сейчас ты еще слишком слаб, чтобы сделать это, ты не умеешь управлять силами, заложенными в тебе. Но учитель считает, что после обучения из тебя получится неплохой воин.
— Вот как? Мое мнение не имеет значения?
— Сейчас ты и сам еще не знаешь, чего хочешь. Позже твое мнение будет иметь решающее значение. Но пока ты еще даже не ученик.
Она держалась с ним покровительственно и говорила так, словно он был малым ребенком. Это раздражало Сергея, но в то же время он чувствовал, что в ее словах нет лжи, и это заставляло его сдерживаться.
— Объясни по крайней мере, что происходит? Мы все еще находимся в твоем сне?
— Уже нет. Именно поэтому нам нужно спешить. В башне поднялась тревога, скоро они бросятся в погоню за нами, а все, что там происходит, мне уже неподвластно.
— Я не понимаю, как можно вот так запросто переходить из снов в реальность! Разве такое возможно?
— Это трудно объяснить словами. Вспомни дворец, возникший в пустыне. Он перешел из моего сна в реальность, а его обгоревшие стены до сих пор стоят на прежнем месте.
Упоминание об осаде и предательстве, послужившем причиной разгрома его маленькой армии, отдалось в нем глухой болью.
— Зачем ты открыла ворота?
— Чтобы заставить тебя бросить эту бессмысленную схватку и последовать за Жреном.
— Ты знала, что я попаду в башню?
— Конечно, я это знала. Бертранские монахи умеют предвидеть будущее, а мой учитель один из лучших провидцев. Я знала, что ты попадешь в башню, а перед этим убьешь песчаного дракона и напьешься его крови. Я должна была заставить тебя сделать именно это.
— Но если будущее можно предвидеть, если ты заранее знала, что все произойдет именно так, зачем понадобилась гонка по пустыне?
— Будущее неоднозначно. Оно зависит от наших поступков. У нас есть воля, и всегда существует возможность выбора. Если бы ты не покинул замок, не погнался за Жреном, который в тот миг прикинулся мной, не встретил своего дракона — все будущее моего мира могло измениться.
О драконе он ей не говорил ни слова, она не могла знать о его стычке с чудовищем, и то, что она это знала, заставило Сергея поверить остальному.
— Если твои сны неотличимы от реальности, как ты определяешь, где находишься? Может быть, и сейчас мой побег и эта пустыня вокруг всего лишь сон?
Ружана посмотрела на него задумчиво, с непонятным для Сергея интересом.
— Твоя любознательность наверняка понравится моему учителю. Управление снами — очень сложное и тайное учение бертранских монахов, не все посвященные обладают этой способностью. Кроме знаний нужен еще и природный дар. Но ответ на твой вопрос не составляет секрета. Ты когда-нибудь видел сон, в котором предметы отбрасывают тени?
— Не знаю. Я не обращал на это внимание.
— Никто не помнит этого. Потому что их нет — ни теней, ни отражений в зеркалах. Все предметы там нематериальны. Они сами всего лишь отражение материальных предметов, сохранившихся в твоей памяти. Но объяснить тебе это на ходу я не сумею, а нам пора двигаться дальше.
Они вскочили в седла, и Сергей невольно перевел взгляд на песок рядом со своей лошадью. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, становилось жарко, и тень, густая и черная, не отставала от жеребца ни на шаг.
Тропа, ведущая от часовой башни в глубь пустыни, кончилась, скрытая свежими наносами песка, ноги лошадей вязли, скорость движения резко снизилась, им пришлось перестроиться, и теперь он вынужден был следовать за Ружаной, выбиравшей дорогу по одной ей известным приметам. Жара с каждым часом усиливалась. Их беседа прервалась сама собой, и Сергей ехал, угрюмо опустив поводья и предоставив хорошо тренированной лошади самой следовать за лидером, ставя копыта след в след. Мысли теснились в его голове, перемешиваясь с тревогой. Грозное предчувствие опасности, не покидавшее его с самого первого момента бегства, теперь усилилось. Он чувствовал погоню. Только никак не мог понять, кто именно их преследует. Чужая воля мешала ему пробиться сквозь ментальный щит преследователей. Все же с некоторой долей вероятности ему удалось определить, что их преследуют не только люди и этих существ не так уж много. Преследователи двигались чертовски быстро, с каждым часом сокращая расстояние между ними.