Наконец наступило время принятия пищи, и появление нового подноса с едой несколько разрядило обстановку, позволив Глебу ненадолго отвлечься от мрачных мыслей, но все равно к ужину он пересчитал все заклепки на потолке и был полностью готов к решительным действиям.
Особенно после того, как во второй раз более внимательно изучив содержимое шкафчика, он обнаружил на самом дне нижнего ящика короткую титановую монтировку с кольцеобразной рукояткой и двадцатисантиметровым заостренным носиком, способным выдержать большую нагрузку.
Кто-то из монтажников забыл здесь этот инструмент, вероятней всего, еще тогда, когда шло строительство орбитальной станции, и теперь в руках у Танаева оказался предмет, способный стать весомым аргументом в предстоящем споре с роботом, торчавшим у дверей его каюты.
Поблагодарив неведомого благодетеля, оставившего в ящике шкафа свой инструмент, Танаев приступил к осуществлению мгновенно сложившегося в его голове плана освобождения.
Для начала он вставил монтировку в узкую щель между створками двери и сильно нажал вправо. Замок хрустнул, защелка не выдержала, и дверь отошла в сторону. Робот, очевидно, запрограммированный на любые неожиданные действия охраняемых «пациентов», резко развернулся к Глебу и скрипучим металлическим голосом произнес:
— Вам запрещено покидать свою каюту до окончания карантинных процедур.
— Ну, разумеется. А тебе запрещено нарушать прямые приказы человека. Ну-ка посторонись!
Танаев держал правую руку за спиной так, чтобы робот не видел зажатого в ней оружия. Когда тот, вместо того чтобы выполнить его приказ, попытался вцепиться в левое плечо Танаева своей металлической лапой, Глеб нанес прямой удар в корпус робота, направив острие ломика в то место, где на груди сходились вместе две широкие пластины. За ними, как он предполагал, должны были находиться основные управляющие схемы этого механизма.
Но он ошибся. Титановый стержень, легко проломив внешний панцирь робота, попал в аккумуляторный отсек, замкнул какие-то контакты, и внутренние аккумуляторы взорвались. Взрыв отшвырнул Танаева к противоположной стене коридора, а робота разметал на части.
Какое-то время Танаев сидел неподвижно, приходя в себя и ожидая немедленных последствий своего поступка. Кто-то должен был отреагировать на взрыв, силы которого хватило на то, чтобы как следует встряхнуть станцию. Но никто так и не появился. Когда навигатору надоело неподвижно сидеть на полу, он встал и, растирая ушибленную спину, медленно двинулся вдоль коридора.
Боли он не чувствовал, зато спина после удара сильно зудела. Очевидно, синтетические молекулы, из которых состояло его тело, таким образом реагировали на удар и теперь восстанавливали поврежденные части. Трахнуло его об стену основательно.
Миновав несколько стандартных дверей кают с номерами, он остановился перед двустворчатой широкой дверью, на которой выцветшими буквами было написано «Обзорный зал». «Интересно, что они тут обозревают?» — подумал Танаев и попробовал открыть дверь. Она легко поддалась его усилию, ломика не потребовалось, и он очутился в большом помещении, боковая стена которого оказалась стеклянной. Скорее всего, это был всего лишь проекционный голографический экран, но ощущение огромного прозрачного окна было полным. Найти нечто подобное он мечтал с того самого момента, как попал на станцию, замкнутое пространство которой действовало на него угнетающе. И вот теперь он замер, потрясенный красотой открывшейся перед ним картины. Тысячу лет он не видел, как заходит солнце над его родной планетой, не видел рисунков созвездий, постепенно вспыхивавших на темном небе.
Станция, застывшая над планетой и вращавшаяся вместе с ней, медленно тонула в красноватых лучах заката, постепенно погружаясь в полную темноту.
Вскоре над розовеющим закатным горизонтом остался только ковш Большой Медведицы. И самая яркая часть Малой. Полярная звезда, за прошедшую бездну времени, изменила свое положение на небосклоне. Это могло означать лишь одно — земная ось заметно сместилась и, следовательно, на планете изменился климат.
«Изменилось все!» — поправил себя Глеб и лишь теперь решился перевести взгляд вниз и назад — туда, где за береговой чертой раскинулся темный континент Америки, похожий на кенгуру с раздувшейся сумкой.
Станция находилась на низкой орбите, и Танаев заметил, что ее скорость отставала от вращения Земли. Береговая черта материка медленно нагоняла ее, постепенно заполняя весь горизонт.
Это открытие обрадовало его, потому что давало возможность рассмотреть большую часть планеты. Уже должны были показаться огни городов, но их не было! Потрясенный Танаев ждал до тех пор, пока станция не оказалась над Панамским каналом. Во все стороны внизу простиралась сплошная темнота, лишь далеко на севере, у самого горизонта, виднелось какое-то зарево.
Они что же, отказались от электричества? Или у них наступил каменный век? А как же космические корабли, роботы и эта орбитальная станция?
Ответов не было. Чтобы что-то узнать, нужно было отыскать хотя бы одного живого человека. Судя по корабельным часам, все обитатели станции должны находиться в кают-компании на ужине. Самое время нанести им визит. Но, прежде чем отправиться на поиски кают-компании, Глебу было необходимо привести свое лицо в нормальный вид. Его кожа местами все еще сохраняла прозрачность, и эти пятна, особенно на лице, смотрелись, мягко говоря, странно.
В нижнем ящике шкафа своей каюты он обнаружил коробку с гримом. И нисколько не удивился этой странной находке. За бессчетное количество лет, в то время когда корпус корабля принадлежал еще пассажирскому лайнеру, здесь перебывало множество самого разнообразного народа.
Сейчас эта коробка ему пригодилась. Белила полностью высохли, но румяна, основу которых составлял какой-то твердый жир, сохранились неплохо. Поколдовав несколько минут с различными красками и порошками, ему удалось составить достаточно стойкую смесь, не отличавшуюся по цвету от его кожи.
Кают-компанию он нашел не сразу. Пришлось спуститься на два уровня, следуя развешанным на стене указателям, которые имелись не на каждом повороте. Иногда вместо табличек на стене виднелись лишь заклепки, которыми они когда-то крепились. Корабль, превращенный в карантинную станцию, был достаточно старым, и удивляться этому не приходилось, вряд ли кто-нибудь станет списывать новые корабли. Странно, что здесь до сих пор еще функционируют системы энергетического снабжения и жизнеобеспечения. И не менее странно, что хозяева станции не подумали о тех своих гостях, которые появлялись здесь впервые. Впрочем, «гость» — это слишком сильно сказано. Во всех тюрьмах по отношению к узникам не принято проявлять излишнюю заботу.
Наконец, потратив с полчаса на поиски, он отыскал дверь, украшенную золотой надписью «Кают-компания». К счастью, ужин еще не закончился, и в просторном зале со столиками и мягкими, уже изрядно потертыми диванами, стоявшими вдоль стен, находилось человек пятнадцать.
Танаев застыл у дверей, не в силах справиться с волнением. Он видел соотечественников впервые, с того момента как остался один на Элане. Почему-то его появление произвело на присутствующих не меньшее впечатление. Они отложили вилки и все как один повернулись в его сторону. Немая сцена длилась не меньше минуты. Такая реакция показалась Танаеву чрезмерной. Новые лица появлялись здесь нечасто, но люди, уставившиеся на него, выглядели скорее испуганными, чем удивленными.