Не такая важная персона, как Второй, решил Тревельян, знакомясь со своим наставником. Вместо фрака тот носил комбинезон с небрежно распахнутым воротом и короткими рукавами. Глаза у него были серыми, рот – маленьким и пухлым, а светлые соломенные волосы торчали в художественном беспорядке. Это подкупало.
– Как мне тебя называть? – спросил Ивар.
– Тридцатый, – раздалось в ответ.
– Должно быть, ты часто общаешься с людьми.
– Правильное заключение. Моя задача – контакт с молодежью. Дети, подростки, юноши, девушки… Те, кто на заре жизни приходит в наш Купол, влекомый любопытством или тягой к знанию.
– Возможно, тебе подошло бы земное имя. Олаф, Али или Сергей звучит лучше, чем Тридцатый.
Серв улыбнулся, растянув пухлые губы.
– Это была бы иллюзия, Ивар Тревельян, иллюзия того, что мы с тобой подобны. Но я – не человек, даже не продукт естественной эволюции. Тридцатый Регистратор лучше соответствует моей сущности. Кроме того, имя мне дали Хозяева. Я не вправе его изменить.
Хозяева… Лоона эо… Наверное, он прав, подумал Тревельян, смена имени нежелательна. Нужно помнить, что Тридцатый отличается от человека, отличается в главном, как и остальные сервы: у них есть Хозяева, а у людей их нет.
– Приступим, – перешел к делу Ивар. – Покажи мне предметы вашего экспорта, а после них – Запретные Товары. Я знаком с ними только по названиям.
Согласно кивнув, Тридцатый включил голографический проектор.
Лоона эо торговали со всем Рукавом Ориона и еще с половиной Галактики – большей частью миниатюрными, размером с песчинку чипами для устройств с искусственным интеллектом. Кроме того, гигантскими агрегатами, способными обогатить атмосферу кислородом, очистить океаны и сушу от мусора и переработать его в плодородный грунт; такие планетарные ассенизаторы были очень популярны у хапторов и дроми. Еще поставлялись оборудование для терраформирования девственных планет, космические станции всех назначений, кроме военного, медицинская техника, редкие лекарства, безалкогольные вина и мед с Тинтаха, экзотические фрукты, украшения и ткани. Оружие лоона эо не продавали никому, и попытки собрать из чипов мозг боевого робота или иной машины уничтожения успеха не имели – чипы рассыпались в пыль.
Но кроме всех этих изделий и земных плодов, в трюмах их торговых кораблей хранилось и кое-что другое, игрушки или вещицы для развлечений, а может, для шалостей и фокусов. Если так, то эти фокусы и шалости казались странными, не подходящими для прочих рас, а для гуманоидов особенно – по той причине, что ментальный дар у них встречался редко, и разум не очень ладил с подсознанием. Что до самих лоона эо, то были они телепатами, а игры телепатов опасны для других существ, ибо раскачивают их неустойчивую психику.
Среди предметов с неясным назначением попадались статуэтки, перенимавшие через месяц-другой облик и нрав владельца, бывшие как бы его вторым «я», крохотным, но достаточно разумным, чтобы вести беседу, сочувствовать, радоваться, утешать. Некоторым такой компаньон скрашивал одиночество и дефицит общения, заменяя семью и друзей; человек настолько привыкал к нему, что, лишившись статуэтки, мог погибнуть в тоске и печали. Покрывала или Ткани Забвения отличались сказочной красотой, переливами алых и золотых или синих и серебряных оттенков; набросивший их на голову мог парить над землей и водами, погружаться в морскую бездну, проходить сквозь скалы и летать среди звезд во всех галактических ветвях. Следствием таких сеансов были провалы в памяти – вплоть до полной амнезии. Были еще зеркала, с виду обычные, но позволявшие манипулировать миром зазеркалья и изменять собственный облик, делая его смешным, уродливым или прекрасным. Эта забавная игра вела к тому, что глядевший в Зеркало Преображений тоже менялся в лучшую или в худшую сторону, а в какую именно, никто не мог предвидеть. Эрца и другие снадобья действовали на людей как мощные депрессанты, подавляя инстинкт самосохранения и вселяя тягу к суициду. Музыкальные шарики коум наигрывали мелодию в течение двух-трех секунд, но этот мотив преследовал человека до гробовой доски. Светильник в виде коврика с изысканным рисунком вызывал галлюцинации; мнилось, что узор оживает, срастается с телом и заставляет мышцы дергаться в бешеной пляске.
Однако самым опасным считался гипноглиф, артефакт с сильнейшим психотропным действием, который погружал глядевшего в транс. Как и в случае коума, гипнотический эффект наступал через несколько секунд, лишая воли и способности к сопротивлению, а иногда – памяти и разума. Гипноглифы имели форму чаш, экранов, ваз или предметов неопределенных очертаний, сиявших и искрившихся, точно бриллиант в потоке света, и на одни из них можно было смотреть часами, а другие вели к быстрому коллапсу нервной системы и смерти. Они завораживали гуманоидов всех известных рас, не поддавались копированию, ничего не излучали и не нуждались в энергии. У землян, кни’лина, терукси и хапторов это был самый Запретный Товар из всех запретных, но все-таки его ввозили, ввозили тайком, ибо гипноглиф обладал массой ценных применений, интересующих спецслужбы.
С этими опасными предметами Ивар знакомился не в натуре, а по голограммам, представлявшим внешний вид и данные об их воздействии на человека. Был ли у сервов Запретный Товар? Лежал ли он в какой-то тайной кладовой в их Куполе, в контейнерах за семью замками? Вопрос оставался открытым. Тридцатый заявил, что соблюдение земных законов является для сервов доминантным и что его коллеги не балуются контрабандой. Это с одной стороны, а с другой – в Куполе хранился весь ассортимет товаров, кроме самых крупных и громоздких.
Впрочем, незаконный ввоз тех или иных изделий был проблемой таможни и Тревельяна не волновал. Зачем они лоона эо – вот интригуюшая тайна! Какое у них назначение? Игры и фокусы или что-то посерьезнее? Вдруг лоона эо, такие мудрые, миролюбивые, а на самом деле полные коварства, готовят заговор, ментальный геноцид? За год в академических стенах Ивар растерял простодушие юности; как утверждали его наставники, доверчивость – большой порок, несовместимый с работой ксенолога, который обязан учитывать не слова и намерения, а только реальные факты. Мирный контакт с лоона эо насчитывал восемь веков, на их планетах жили люди, их охраняли земляне-защитники, и все это было неоспоримым фактом, основой для доверия. Насколько полного? Тут Тревельян сомневался – как-никак, Запретные Товары все же попадали в Федерацию, и значит, уважение к ее законам не являлось безусловной доминантой.
На седьмой день он задал эти вопросы Тридцатому.
Они сидели в пищеблоке, похожем на обычное кафе: четыре столика под полосатым тентом, раздаточный автомат, увитые зеленью решетки, а за ними – голографический морской пейзаж. Кафе находилось на первом ярусе, который вместе со вторым предназначался для гостей; здесь были зал для совещаний, бассейн, прогулочные палубы, пункты питания и жилые каюты. Ивар ел, Тридцатый делал вид, что ест – его челюсти мерно двигались, перетирая крохотный кусочек мяса. Над морем-миражом сияло призрачное солнце, и легкий теплый ветерок гнал к берегу барашки пены.