Не дожидаясь пока Терис переведет, да этого было и не нужно, он обернулся к своим людям.
— Летис, берешь тех, что с топорами. Я конных, а Терис кого придется.
Все карфагеняне мгновенно пришли в боевую готовность, внешне не подавая вида. А Терис, умевший вполне прилично драться, даже в восторг от предстоящей схватки. Последнее время он был вынужден служить при штабе и в битвах с римлянами давно не принимал участия. А тут, не успел отъехать от лагеря, как ему сразу представился случай поразмяться. Тот факт, что у них не было оружия, никого не смущал. Все были обучены добывать его в бою.
Мародеры быстро приближались. Когда до них оставалось метров тридцать, карфагеняне спрыгнули на дорогу, рассредоточившись вокруг последней телеги, и даже не пытались бежать. Однако рабы Сандракиса, управлявшие телегами, испугались и все же попытались удрать. Возница второй телеги спрыгнул на дорогу, припустив по траве в холмы, а управлявший первой хлестнул лошадей, пытаясь уйти от погони. Тягловые лошади, уставшие за полдня на солнцепеке, напряглись, протащив повозку несколько метров чуть быстрее. Но это было безнадежно.
— Дурак, — спокойно заметил Федор, — куда ж ты на груженой телеге сбежать собрался. Да еще от верховых.
Словно услышав его слова, двое конных мародеров разделились и быстро нагнали беглецов. Переговоров они не проводили, даже не кричали, а просто всадили каждому из рабов Сандракиса в спину по заостренному колу. Один за другим раздались душераздирающие вопли.
— Минус два, — спокойно отметил Федор, переводя взгляд на третьего раба, который был ни жив ни мертв от страха, но остался сидеть на месте. Даже телегу остановил.
Но вскоре из наблюдателя Федор Чайка превратился в действующее лицо. Подбежав к первым «бесхозным» телегам, оставшимся без возниц, мародеры оставили у каждой по человеку и быстро двинулись к последней. А охватив ее полукругом, остановились, поигрывая дубинами и ножами. Горбун, окинув взглядом содержимое телег, что-то крикнул, обращаясь к Сандракису, которого его наметанный глаз сразу принял за хозяина. Федор не понял, чего тот требовал, но горбун, вероятно, крикнул что-то похожее на «Кошелек или жизнь». Поскольку, судя по выражению хищного лица, отнимать тяжеленные амфоры с вином, а потом тащить их в город для продажи ему явно не хотелось. Либо у этих ребят не было каналов на римской таможне, либо имелась совсем другая «специализация». Но внезапно выпавший случай поживиться они все равно не хотели упустить.
Греческий торговец промолчал, выжидательно посмотрев на Федора, стоявшего в трех шагах впереди телеги, так, чтобы с одной стороны его прикрывала лошадь. Горбун быстро потерял терпение и, перехватив топор покрепче, шагнул к телеге. Сандракис взвизгнул от страха и спрыгнул с нее, отбежав в сторону.
— Осади назад, — вырос на пути горбуна Летис.
Горбун, не ожидавший сопротивления от этой малочисленной компании, которая имела глупость отправиться в путешествие по здешним местам без охраны, взмахнул топором — на взгляд Федора вполне профессионально — и едва не всадил его между ребер финикийца. Но Летис был далеко не новобранец. Отточенным движением он перехватил рукоять топора пониже лезвия и нанес в ответ мощный удар ногой в грудь своему малорослому противнику. В результате Летис вооружился топором, а горбун, отлетев на несколько метров, оказался в пыли.
— Ну я же сказал, осади назад, — миролюбиво заметил Летис, поигрывая топором и примериваясь к новому оружию.
Поднявшись на ноги, горбун пришел в ярость и завизжал что-то нечленораздельное, указав рукой на Летиса. Его спутники, вскинув ножи и дубины, сразу втроем бросились на здоровяка, затеяв драку. Но Летис был уже готов. Первым же ударом топора он отрубил руку с кинжалом одному из нападавших, а второго отправил в полет ударом массивной рукояти. Увидев сопротивление, бандиты не растерялись, а удвоили натиск. К Летису подлетел еще один крепкий романтик с большой дороги, в руках которого Федор заметил топор. Еще двое, бросив свои телеги, устремились в конец колонны. Горбун теперь держался за спинами нападавших, изрыгая оттуда проклятия на голову Летиса.
— Пора и нам за дело, — решил Федор, увидев, как двое конных, разделавшись с возницами, выдернули окровавленные колы и поскакали к месту всеобщей свалки, центром которой был сейчас здоровяк из Утики и Терис, примкнувший к нему с отобранной у кого-то дубиной.
Федор прыгнул сначала на телегу, а оттолкнувшись от нее, на лошадь, с которой бросился на скакавшего мимо верхового, свалив его на землю. Не успели они приземлиться на дорогу, подняв клубы пыли, как Федор нанес своему противнику нокаутирующий удар в челюсть. А когда тот отпустил кол, еще и в кадык. Парень на мгновение задохнулся от боли, но не сдался и сам вцепился в горло Федору, пытаясь его задушить. Тогда командир двадцатой хилиархии саданул противнику коленом в пах, а когда хватка ослабла, резким движением сломал шейные позвонки. Не до сантиментов было — приближались двое с кинжалами. А за ними и другой конный с колом. Увидев, что стряслось с подельником, он развернул коня и поскакал обратно, не включаясь в схватку с Летисом и Терисом, уже поранившими нескольких бандитов.
Оставив бесформенную тушу валяться в пыли, Федор вскочил, отбежав ко второй телеге с колом в руках. Когда его атаковали пешие мародеры с ножами, он ловко выбил из рук одного кинжал, обезоружив, а второму нанес кроткий удар тупой стороной кола в лоб. Первый бандит завизжал от боли, схватившись за запястье и мгновенно позабыв про Федора. А второй просто рухнул на дорогу без сознания. Зато конный мародер приближался очень быстро, занеся свое отточенное орудие для удара, которым должен был лишить Чайку жизни. То, как этот парень умеет драться своей отточенной пикой, не сходя с коня, Федор уже видел. А потому предпочел бесконтактный бой. За несколько мгновений до того, как всадник налетел на него, Федор метнулся вниз, подхватил сверкнувший в пыли кинжал валявшегося в пыли бандита и швырнул его навстречу всаднику. А сам, не глядя на результат, нырнул под телегу.
Промелькнуло всего несколько секунд. Но пока он переворачивался под телегой, услышал грохот падения и глухой стук копыт удалявшейся лошади. По камням прокатился оброненный кол. А Федор, осторожно поднявшись, увидел прямо перед собой, на телеге, между двух амфор с вином, мародера с неестественно выгнутыми руками. Из шеи торчала рукоять кинжала, по которой на покатый бок амфоры и дальше вниз, на солому, стекал ручеек.
— Ну вот и отлично, — как ни в чем не бывало заметил Федор, глянув в глаза мертвецу, — с кавалерией разобрались. Пора добить пехоту.
Он выдернул окровавленный нож и, обогнув телегу в несколько прыжков, оказался рядом с тем бойцом, которому недавно отбил руку. Тот все еще скулил, прыгая рядом с возом, но, едва завидев возникшего рядом Федора, попытался сбежать. Однако было поздно. Свидетели Чайке были не нужны. Он резко всадил мародеру в живот кинжал и выдернул обратно. А затем, не обращая внимания на второго, оглушенного, устремился к последней телеге, у которой еще кто-то дрался. За его спиной раздался звук падающего тела. Это мародер, покачавшись на обмякших ногах, испустил дух, распластавшись в пыли.