Как бы там ни было, а спать Забубенный после обеда не отказывался. Вот и сейчас, как только поступила команда «отбой», пристроился под своей телегой напротив Кури, и моментально заснул под философские мысли, благо ничто их пока не нарушало. Снилась ему прошлая жизнь с моторами, гаечными ключами и бензином. Но, из сладких грез его вывел какой-то шум. Открыв глаза, Григорий с удивлением обнаружил себя не в гараже, а под телегой черниговских купцов. Вдали, насколько хватало глаз, поднималось облако пыли.
— Подъем лентяи, — орал на своих подопечных Путята, — к оружию. Приготовится к обороне. Приближается какой-то отряд. Конным, — всем на коней. Остальные, — ждать за телегами. До сроку мы еще купцы. Без команды не дергаться.
Забубенный вскочил на ноги, зевнул и потянулся. Разыскал на телеге свой короткий меч без имени. Положил его поближе, так чтобы в случае чего, можно было выхватить из ножен, и остался стоять рядом, опершись на телегу. Брат Куря уже давно был на ногах, даже залез на телегу и присел в своей обычной позе купца-балагура. Христич, блестя на солнце лысиной, которую, наверное, можно было бы заметить их космоса невооруженным глазом, тоже сидел на козлах, поглаживая свой меч, припрятанный среди товаров.
Остальные ратники, следуя приказаниям воеводы, уже были на конях, пешие стояли, прислонившись к телегам, как Забубенный. Только приведя организм в боевую готовность, Григорий позволил себе рассмотреть приближавшуюся опасность. С юга на них действительно надвигался какой-то отряд, а точнее колонна непонятных людей, которые, судя по всему, тоже приметили черниговцев. От основной массы, которая вдруг остановилась, оказавшись обозом из возов странной формы, отделился конный авангард, человек двадцать, и поскакал вперед, прямиком к телегам, вкруг которых отдыхали от полуденного зноя «купцы», напряженно вглядывавшиеся в даль.
Путята сидел на своем коне спокойно, ничем не выдавая готовности вступить в бой и внимательно разглядывая приближавшихся. Едва они подъехали на расстояние в несколько сотен метров, на взгляд Забубенного, как воевода коротко выдохнул:
— Половцы.
Ратники немного расслабились. Хотя случись такая встреча, судя по рассказам Кури, лет на сто пораньше, скорее напряглись бы, и неизвестно еще что из нее вышло бы, кроме смертоубийства. Григорий внимательно разглядывал приближавшихся всадников.
Главный из них, скакавший впереди всех, сразу удивил механика своим видом. Помимо доспехов, представленных довольно тяжелой бронью, наплечниками и нарукавниками, его лицо было прикрыто маской из металла с прорезью для глаз, а голова островерхим шлемом с торчавшим вверх пучком разноцветных перьев. На боку он имел слегка изогнутый меч, позади лук со стрелами. В целом, человек без лица выглядел так мистически, что Забубенный ощутил себя на каком-то балу, где всем можно присутствовать только в маскарадных костюмах и масках.
— Ишь ты, — процедил сквозь зубы Куря, — личину в самую жару нацепил. Знать, и, правда, боятся ребятушки встречи нежданной.
Всадники, скакавшие за своим предводителем, выглядели несколько прозаичнее, но все были в кольчугах с короткими рукавами и броневыми пластинами на груди. На каждом приплюснутый кожаный шлем-шапка, обитый металлическими пластинами, с непременными перьями, болтавшимися позади шлема словно ленточки от бескозырки революционного матроса. Вооружены, помимо лука и меча, все были длинными копьями, а некоторые еще имели аркан или лассо, висевшее спереди на седле. Видно слава ковбоев дикого запада не давала местным кочевникам-скотоводам расслабиться. Хотя, вряд ли они знали друг о друге. Да и ковбоев к тому времени еще не существовало.
Приблизившись, предводитель половцев в маскарадной личине, уже наверняка тоже рассмотрел отдыхавших в рощице людей и определился со своим отношением «мочить не мочить». Выбрал «не мочить», поскольку признал русичей. Остановил коня в нескольких шагах от стоявшего впереди всех черниговского воеводы. За его спиной застыли остальные половецкие воины.
— Я половецкий хан Данила Кобякович, — заявило привидение в маске, бросив на воеводу вопросительный взгляд, и дополнило его словами, глухо зазвучавшими из-под личины, — Кто такие? Куда идете?
Воевода помолчал немного и ответил с почтением.
— Мы люди мирные, охраняем черниговских купцов, — сообщил Путята, указав на Курю и Григория, сверкавших своими цветными кафтанами на ближайшем возу, — а про наш путь купцы вам сами поведают, мое дело маленькое. Охранное.
Данила Кобякович тронул поводья, и его конь сделал несколько шагов в сторону телеги с купцами. Свой вопрос он повторять не стал, но и Куря не пал на колени перед половецким ханом. Так, не слезая с телеги, словно заправский демократ-новгородец, сообщил:
— Мы торговые люди князя черниговского Мстислава. Идем торговать в ваши земли, добро всякое везем. От князя вам поклон и пожелание доброго здравия. И еще вот примите от нас полезный подарок.
На сей раз Куря слез с воза и достав из телеги меч из дорогих с рукоятью каменьями украшенной, протянул его с поклоном половецкому хану. Тот и бровью не повел, чего, впрочем, было не видно. Может, и повел. Только вместо него выехал вперед один из всадников, что позади обретались, и принял подарок. Контакт состоялся.
— И от меня князю своему поклон передавайте, — сообщило привидение, но подарков ответных не предоставило, — только не время торговать сейчас в наших землях. Появились в них воины Чингис-хана и кровь полилась рекою. Издалека пришли. Много больше их, чем наших воинов. Не найдете вы сейчас богатства в наших землях, только растеряете свое вместе с жизнями.
— А нам купцам и на поле брани торговать можно, мы не боимся, — ответил с вызовом Куря, да только его уже никто не слушал.
Половецкий хан Данила Кобякович, вместе со своими всадниками, развернулся и поскакал по дороге дальше, подняв облако пыли. Судя по всему держа путь к Зарубу. Вслед за ним тронулся и обоз его, поравнявшись скоро с местом стоянки черниговцев. То были длинные возы с мощными колесами без спиц, сделанными из цельных кусков дерева. Когда они приблизились, то сразу стало понятно, зачем половцам такие огромные колеса. Каждый воз, в который были впряжены по две крепкие тягловые лошаденки, нес на себе передвижное жилище-шатер, длинные подпорки для шатра, и еще кучу всякого хлама, необходимого для ведения мобильного хозяйства. Со стороны казалось, что масса огромных фантастических улиток сдвинулась с насиженного места и уходит в неизвестные края, таща свой домик на спине. На возах сидели низенькие крепкосбитые старички и старухи, хранители очага. Но большинство все же были молодыми и ехали рядом на конях при оружии. Видно среди половцев не многие доживали до старости. Но те, кто еще был жив, удивленно поглядывали на странных русских людей, возжелавших идти туда, откуда они удирали, прихватив все самое дорогое.
— Слушай, — поинтересовался Забубенный, дернув Курю за рукав желтого кафтана, — а чего этот половецкий Данила Кобякович, сматывается что ли со своей земли? Куда этот табор движется? Он же хан, ну и бился бы себе на смерть с монголо-татарским игом.