Он отошел еще дальше и остановился там, глядя на статуи и словно бы чего-то ожидая. Собственно, он мог уйти, вернуться к первой станции, вызвать Маевского, Миллер и остальных коллег. Они исследуют это подземелье, явятся сюда с роботами, инструментами и приборами, проверят крепость стен, сканируют их интравизором и, может быть, поймут, как управлять даскинской машинерией. Они придут, и через недолгое время зал наполнится голосами людей, шипением лазеров, лязгом, стуками и шорохами; забегают роботы, потащат то и это, поднимутся вверх световые шары и дюжина камер, и чьи-то руки прикоснутся к статуям – пусть бережно, пусть осторожно, но руки будут не его…
Мысль об этом казалась кощунственной.
– Не для нас сделано, – вслух произнес Тревельян. – Или все-таки для нас? Вроде бы такой подарок от старших братьев младшим: если найдете, берите и пользуйтесь… Пахнет чудом? Ну и что с того! Вселенная полнится чудесами, и жизнь тоже. Вот предок мой Сергей Вальдес, служивший в Защитниках… Если верить тому серву…
Не спуская глаз со статуй, он принялся вспоминать услышанное много лет назад в Посольском Куполе, рассказ о земном мужчине и женщине лоона эо по имени Занту. То, что Вальдес в нее влюбился, не казалось странным, если она была похожа на эту каменную красавицу; красота чарует и властвует над всеми, над терукси и землянами, кни'лина и обитателями Осиера – может быть, даже над хапторами… Однако серв утверждал, что Вальдес и Занту породили дитя. Вот это было настоящим чудом! Хоть Ивар не являлся специалистом по лоона эо, но, как любой ксенолог, твердо знал, что половые признаки, обычные для гуманоидов, у них отсутствуют, и эта раса воспроизводит потомство при помощи ментальной конъюгации. Правда, если верить серву, были у Вальдеса некие таланты, и потому…
Что-то изменилось, прервав его воспоминания. Свет, исходивший от Спящей Воды, внезапно померк, тень накрыла мраморные изваяния, и Тревельян, повернувшись к порталу, уже не увидел ни плавающей в воздухе голокамеры, ни трафора, ни подземелья, в котором остался его помощник. Тьма затопила врата, беспросветная тьма, в которой кружились, ворочались, сталкивались какие-то серые массы, неимоверно огромные, безжизненные и страшные, как видение ада. Ужас сковал Тревельяна; ему чудилось, что он погружается в Лимб, тонет в этой изнанке Вселенной, где нет ни времени, ни пространства, ни тепла, ни света, а только мрак и холод. И хоть земные корабли летали в Лимбе почти тысячелетие, зрелище было не для человеческих глаз и чувств, таких беззащитных без корабельной брони, приборов, роботов и силовых полей. Впрочем, люди привыкают ко всему; быть может, пройдет какое-то время, и фантомы Лимба станут для них обычными, как грозовые тучи. Но будут ли они тогда людьми?..
Мысль исчезла и унесла с собой атавистический ужас. Тревельян вздохнул, вытер со лба испарину, сглотнул застрявший в горле ком. Мрак, затянувший врата, раздался, точно его полоснули ножом, что-то вспыхнуло, засияло, и гибкая фигура скользнула в светлую прореху, которая все ширилась и ширилась, оттесняя серые чудовищные глыбы, мертвые звезды или космические облака, что ворочались во тьме портала. Но Ивар уже не смотрел на них; сейчас он видел только серва, копию Первого Регистратора. Те же огромные глаза и золотые волосы, тот же крохотный рот, руки с узкими четырехпалыми кистями, хрупкое изящное сложение… И платье то же, что он носил когда-то, – облегающий комбинезон и мантия, падавшая до пола широкими складками.
– Ивар Тревельян. Ты здесь, Ивар Тревельян, – промолвил серв. Это не было ни вопросом, ни приветствием, а лишь констатацией факта, знаком того, что Ивара узнали в облике шас-га.
– Первый Регистратор… – Ивар слегка склонил голову. – Я не ошибся, ты – Первый Регистратор? То создание, с которым я встретился много лет назад?
– Та сущность, которую ты встретил так недавно, – уточнил серв. – Сущность воплощена в нескольких телах, подобных этому. Можешь считать меня Первым Регистратором.
– Рад тебя видеть. Но наша первая встреча – там, на Луне, в Посольских Куполах… Разве она произошла недавно? Или для тебя время течет по другому?
– Нет. Значит, меньше. – Первый окинул Ивара пристальным взглядом. – Ты изменился, Ивар Тревельян.
– Да, друг мой. Я уже не тот юноша, что расспрашивал тебя о Запретных Товарах.
По лицу серва скользнула улыбка.
– Они тебя все еще интересуют?
– Товары?.. Нет, пожалуй, нет. Есть множество других вещей, более важных и интригующих – скажем, произошедшее на Хтоне и то, что может случиться здесь, с людьми этого мира. И есть вопрос, на который я не нашел ответа.
– Вопрос? Какой же?
Он знает, знает!.. – подумал Тревельян. Но это существо хотело, чтобы вопрос был задан вслух – возможно, дабы исключить неправильное толкование.
Ивар вытянул руку к монументу.
– Когда-то ты сказал: вот символ того, что мы здесь были и мы здесь есть… Но зачем? Для чего? С какой целью? А главное, к беде или благу? Мы ведь тоже здесь, на Раване и в других мирах, породивших жизнь и разум… Мы пытаемся помочь, спасти обитателей этих планет от собственной их злобы и жестокости, научить тому и этому, оградить от ошибок, которые сами наделали в прошлом, но мы не знаем, к добру ли это или к таким несчастьям, каких не случилось бы без нас. Вот причина для вопросов и сомнений! Иные в нашей среде полагают, что неразумных нужно пестовать и направлять, другим это кажется бесцельным, поскольку усилия наши порой уходят, как вода в песок. И мы спрашиваем: зачем мы здесь?.. Для чего?.. И по какому праву?..
Серв слушал его, совсем по-человечески кивая головой. Лицо его стало задумчивым, лоб прорезали морщины – очевидно, он имитировал мимику землян.
– Есть вопросы и Вопросы, Ивар Тревельян. На одни я могу ответить, другие же остаются вам как повод для размышлений. Вы сами должны решить, зачем вы здесь и по какому праву. Но не сейчас, не сейчас… может быть, через сто ваших лет или через тысячу. Ищите ответы сами, ибо мы их не знаем. Мы пытались… пытались давным давно… – Глаза Первого померкли. – Вы и мы… Мы с вами не очень похожи, но сходство все же существует – вы, как и мы, стремитесь изменить мир к лучшему. А что в мире дороже и ближе для нас, чем разум?.. И потому попытки были, есть и будут. Даже если они оборачиваются жестокостью… как на Хтоне…
– Жестокостью от бессилия? От того, что нет других решений? – спросил Тревельян и услышал:
– Да.
Наступила тишина. Ивар глядел на серва, уже понимая, что перед ним не биоробот, а существо неимоверно древнее, странник, пришедший из давних времен, что его облик и статус слуги лоона эо – всего лишь фантом, изменчивая маска. Мысль о прожитых им годах устрашала. Любая разумная тварь в Галактике, подобная людям или вовсе не похожая на них, относилась к той же эпохе, к тому же моменту, что и он, Ивар Тревельян, и миллиарды других созданий, обитающих у самых дальних звезд. Но Первый явился в их Вселенную из другой геологической эры, и он не перепрыгнул через время, а прожил миллионы лет день за днем, год за годом, век за веком. Бездна опыта, Монблан воспоминаний… Человеческий разум не смог бы их вместить, но Первый не был человеком.