– Я тебя не узнаю, – покачала головой Света. Но без осуждения, а с удивлением.
– Я саму себя не узнаю! – рассмеялась Милана. – Кстати сказать, я уже пьяная! А ты?
– Нет. Я очень обильно поела.
– Как всегда.
– А ты обедала?
– Поклевала чего-то. Аппетита не было.
– Как всегда, – вернула фразу Света.
– Зато я съела шоколадную конфету.
– Не верю ушам своим. С чего вдруг этот всплеск чревоугодия?
– Открывай шампанское, я скажу.
Зарубина хмыкнула, но за бутылку взялась незамедлительно. Разлив шампанское, она подняла свой бокал и вопросительно глянула на подругу.
– Давай выпьем за любовь! – воскликнула Милана. – За настоящую… Ту, что на всю жизнь.
– Давай, только я не очень в такую верю.
– Зря!
– Я думала, ты тоже.
– О нет, я верю! – И Лана, отсалютовав Свете бокалом, одним глотком выпила свое шампанское.
– То есть Валера?..
И Света замолчала. Потому что не верила в то, что Иванов тот мужчина, которого Милана будет любить всю жизнь… Да и любит ли она его? Вряд ли…
– Я не о Валере говорю, – подтвердила ее догадки Милана.
– А о ком?
– О Леше… Леше Назарове.
– Тот самый?.. Из уголовного розыска?
– Да. – И Лана так улыбнулась, что сомнений в том, что Леша Назаров является ее любовью, не осталось. – Я ведь влюблена в него со школы.
– Серьезно?
Милана кивнула.
– Я и похудела, можно сказать, только из-за него… Вернее, ради него!
Света молчала. Она не знала, что сказать. Но Милана, похоже, и не ждала от нее каких-то слов, так была погружена в свои переживания и, как выяснилось чуть позже, воспоминания.
– Мы познакомились, когда еще учились в начальной школе. То есть были детьми. Я понравилась Леше с первого взгляда, хотя была ужасно толстой, неуклюжей. Но Назаров уже тогда видел, что я собой представляю. Он подошел ко мне, угостил конфетой. Света, ты сама детдомовская и понимаешь, что значит для таких, как мы, шоколадное лакомство. Это дети из нормальных семей могут выклянчить у родителей все, что угодно, на Новый год. Мы же довольствовались тем, что получим. А получали мы немного. Сейчас в детдомах отлично кормят, дают сладости и фрукты. В наше же время мы слаще киселя ничего не ели. Только на Новый год. И то все самое вкусное старшие отбирали. Так что Лешина конфетка о многом мне сказала.
Милана полезла в карман своего пиджака и достала аккуратно сложенный фантик.
– Это обертка от той самой конфеты? – поразилась Света.
– Да. И я съела ее только сегодня.
Зарубина недоверчиво покосилась на подругу. Решила, что та шутит. Но нет, Милана, судя по лицу, говорила серьезно. Света тут же решила, что это странно, хранить конфету, подаренную тебе в детстве. Пусть даже ее подарил тебе мальчик, в которого ты влюбилась. «А я считала Милану абсолютно нормальным человеком, – хмыкнула про себя она. – Без закидонов и странностей…»
В дверь постучали.
Милана приложила палец ко рту, показывая Свете, что нужно молчать.
Стук повторился. И стал более настойчивым.
Милана нахмурилась и глотнула шампанского.
Дверь начала сотрясаться под ударами кулака.
Света не выдержала.
– Кто там еще? – крикнула она.
– Это Валера, открой, пожалуйста.
Зарубина сделала шаг к двери, но Милана остановила ее.
– Света, открой, прошу! Мне нужно поговорить с Ланой… Ведь она с тобой? – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Меня в милицию вызывают. Позвонили, попросили прийти…
– Почему с тобой не побеседовали здесь, как со всеми?
– Меня не было в офисе… Я уходил на обед. А потом еще к Игорю в гараж забегал, мы там чайку попили… И опер не стал меня ждать. Ушел. А сейчас позвонили… Велят приезжать незамедлительно!
Из этих слов следовало, что Назаров после обеда вернулся в их офис. Но не заглянул в приемную, чтобы сказать Свете: «Привет еще раз!» или «Это снова я!» Да хоть просто подмигнуть! Ей было бы приятно…
– Милана! – с надрывом прокричал Валера.
– Что? – спокойно спросила она.
– Открой, нам надо поговорить.
– Валер, оставь меня, а? Неужели ты не понимаешь, что сейчас я не хочу никого видеть, кроме Светы. Мы выпиваем и болтаем о своем, о женском…
– Лана, пожалуйста…
– Иди в милицию, Валера.
– А после? Я приеду к тебе, хорошо?
– Нет, – твердо, если не сказать, жестко, ответила Милана. – Езжай к себе. Сегодня мы не увидимся. Только завтра на работе.
Свете стало жалко Валеру. Она живо представила, как сейчас опустились уголки его губ, поникли плечи и в глазах появилась свинцовая тоска. Иванов обычно именно так реагировал на отказы Миланы. Казалось, его мир рушится всякий раз, когда отдаляется от нее. Да так оно и было, наверное! Ведь центром Валеркиной вселенной была именно Милана! И если она меняла орбиту, то сбивалось все!
Света услышала удаляющиеся шаги. Значит, Валера ушел, как велела его госпожа.
– Не жалко тебе его? – не могла не спросить Зарубина.
– Очень, – ответила Милана. И было ясно – она не врет. – У меня сердце разрывается, когда я причиняю ему боль. Ведь я ощущаю ее. И страдаю, почти как Валера. Но что я могу поделать? Он зависит от меня, словно новорожденный щенок от матери. Именно щенок, не человек. Потому что человеку помогут, если его бросит мать, а щенку вряд ли… Хотя бы потому, что псина рожает в укромном месте.
– Ты любишь его? – спросила вдруг Света. Ее давно интересовал этот вопрос, но задать его она не решалась. Это бестактно, спрашивать у кого-то о чувствах, испытываемых к партнеру. Пусть даже этот кто-то твой друг. В душу нельзя лезть ни к кому. Если надо, сами все скажут… Но Милана не говорила! И сейчас наверняка не скажет…
– Нет, не люблю, – ответила она. – Как мужчину – нет. Жалею, да. Боюсь, что без меня он пропадет. Испытываю симпатию как к человеку. Он ведь очень славный, наш Валера. Вот только мужского начала в нем совсем не ощущается.
– Понимаю…
– Но дело не в этом, – тряхнула головой Милана. – Не люблю я его не поэтому. Просто другим сердце давно занято…
– Лешей?
– Да. Почему-то я, когда увидела его, поняла, что он моя судьба. Бывает же такое, а?
– Не знаю, – только и смогла сказать Света. Хотя она лукавила. При взгляде на Назарова она испытала то же самое чувство. Неужто в этом мужчине есть что-то необычное? Или просто они с Миланой чувствуют одинаково…