Федор посмотрел на несколько оторопевшего друга и продолжил, выжав из себя улыбку:
— Ну а вот если выяснится, что мы все же представляем для них некую ценность, вот тогда… возможно… нас и отведут в более светлые палаты. Где казнят не каждый день, а только по выходным.
— Да ну тебя, — сплюнул Леха, — все бы тебе ерничать.
— А я вот тебя не узнаю, — упрекнул его в ответ Чайка, — ты что, помирать собрался? Я вот пока не собираюсь. Не для того в такую даль забрался.
— Может, скажешь тогда, как именно ты отсюда выберешься? — поинтересовался Леха и добавил, подумав немного: — И, главное, когда именно? Что-то мне тут уже начинает надоедать. Пахнет хуже, чем в хлеву с козами.
— Для начала побеседуем с теми, кто явится на нас посмотреть, — заявил Федор как ни в чем не бывало, — надо же узнать, чем мы их заинтересовали. Раз мы все еще живы, несмотря ни на что, значит, интерес есть. Это насчет «когда». А вот как…
Он сел, наклонился и вытянул из подошвы сильно потрепанных, но еще «живых» сандалий, узкое лезвие.
— Один раз оно нам уже спасло жизнь, спасет и второй, — пообещал Чайка, аккуратно засовывая его обратно.
— Ножичек, конечно, полезный. Но ты на колодки посмотри, — напомнил Леха командиру, сам сев на соломе, — толстенная деревяха. Тут твой стилет нам вряд ли службу сослужит. Не веревка все-таки.
— Ничего, — отмахнулся Федор, — что-нибудь придумаем.
В этот момент снаружи послышалась какая-то возня, и на глазах удивленного скифского адмирала и остальных финикийцев, молча внимавших своим военачальникам, внутрь шагнули двое рослых сапотеков с короткими факелами. В помещении сразу стало светло, как днем. Так что Федор даже слегка зажмурил глаза с непривычки, а потом прикрыл их ладонью.
Следом в каземат, бесшумно ступая, один за другим, просочилась дюжина вооруженных копьями и каменными мечами воинов, ростом не уступавших факелоносцам. Это были действительно рослые воины, гораздо выше всех виденных ими сапотеков. Они выстроились напротив пленников, всем своим видом показывая, что не дадут им сделать ни одного лишнего движения. Эти индейцы были вооружены гораздо лучше, чем обычные сапотеки. Красные щиты с бахромой и перьями, легкие кожаные нагрудники с наплечниками, усиленными металлическими бляхами, широкие кожаные пояса из толстой кожи и такие же толстые наколенники, немного похожие на поножи греческих гоплитов.
«Видимо, гвардия, — решил Чайка, — телохранители вождей. Посмотрим, кого вы нам привели». Федор абсолютно без страха и даже с некоторым интересом рассматривал эти размалеванные рожи и головы, украшенные уборами из перьев. Шлемов на них, несмотря на все остальные доспехи, почему-то не было.
После того как построения охраны закончились, в освещенный каземат вошел, опираясь на высокий посох, обвешанный амулетами старец. Хотя, при ближайшем рассмотрении, Чайка затруднился сказать, сколько тому было лет. Это был невысокий индеец в летах с широким морщинистым лицом и плоским, кажется, сломанным когда-то носом. Его черные глаза излучали пронзительный взгляд, который неприятным холодком отозвался в душе у Чайки, а огромный головной убор из черных перьев только усиливал это впечатление. Плоские кольчатые серьги красного цвета с позолотой немалой тяжестью свисали почти до плеч, оттягивая уши. Но старик гордо носил эти украшения, видимо, полагавшиеся по статусу.
Войдя в центр каземата, он остановился и обвел всех пленников своим неприятным колючим взглядом. Медленно, одного за другим. Но, закончив осмотр, ничего не сказал.
Следом за ним внутрь вошел еще один вождь, которого Федор узнал сразу. Этот был тот самый старейшина, что осматривал его еще на столбе в походе. А теперь и Федор получил возможность рассмотреть облеченного властью сапотека получше. Он был невысок и суховат. Прямые черные волосы ниспадали на плечи, а часть их были собраны на голове в виде пучка, перевязанного узкой лентой. Лоб и щеки покрыты рисунками каких-то птиц, как показалось Федору. На этот раз вождь был одет в широкий пестрый балахон с бахромой по краям. Войдя в каземат, он встал рядом с первым вождем, но на полшага сзади, — видимо, он был ниже рангом.
— Ба, знакомые все лица, — пробормотал Федор при виде третьего посетителя, нарушив тишину, которая становилась звенящей.
Это был военачальник, с которым ему довелось сразиться и победить, но оставить ему жизнь на глазах остальных воинов. Возможно, тем самым он нанес ему несмываемое оскорбление. Но Чайка местных обычаев не знал, а извиняться было уже поздно. Впрочем, этот военачальник в отместку уже вдоволь поиздевался над ними, отправив по этапу в Монте-Альбан. Хотя это, возможно, была и не его идея.
С момента последней встречи этот сапотек тоже не сильно изменился — по-прежнему в пестрых одеждах, украшенных разноцветной бахромой и перьями, свисавшими отовсюду. Золотой шлем в виде головы орла с огромным изогнутым клювом и нащечниками со вставленными драгоценными камнями. Войдя, он неожиданно снял свой шлем, взяв его в руку, и встал с самого края. Между пленниками и прибывшими вождями.
— А я уж думал, он и спит в нем, — пробормотал Федор, разглядывая лицо военачальника без шлема. Это был еще достаточно молодой воин, с раскосыми глазами, горбатым носом и длинными черными, как смоль, волосами без всяких косичек.
Едва он занял свое место на авансцене, как следом появились несколько простых воинов, несших в руках какие-то свертки. Поравнявшись с пленниками, они положили свертки к ногам военачальника и отступили за линию охранников. Лишь мельком взглянув на содержимое мешков, развернутых в последнее мгновение оруженосцами, Федор узнал свою фалькату и Лехин кожаный нагрудник.
— Вот это подарок! — не в силах скрывать свои чувства, едва не вскрикнул Ларин, подавшись вперед и едва не потянувшись за фалькатой, лежавшей в трех шагах от его ног. — Смотри, командир, они сохранили наше оружие.
— Наверное, не зря сохранили, — проговорил еле слышно Федор, посмотрев на главного вождя. Тот наблюдал за их реакцией на происходящее, буравя пленников тяжелым взглядом и ничего не говоря.
«Изучаешь? — молча вопросил его Федор. — Ну изучай, изучай».
— Только не думай, что они его тебе вернут, — успокоил Федор своего друга.
— А зачем же они его принесли? — удивился Ларин.
— Раз принесли, значит, вопросы есть, — предположил Федор, переводя взгляд на второго вождя, который также молча наблюдал за происходящим, но при этом было видно, что он старательно вслушивается в речь пленников, тщетно пытаясь ее понять.
— Видно, здесь такого не делают, — продолжил развивать свою мысль Чайка, — вот и заинтересовались. Посмотрим, надолго ли это продлит нашу жизнь.
Леха слегка поперхнулся, а Чайка подался еще немного вперед и сел, опершись на руки. Уверенность вернулась к нему, а зловещая тишина, которую нарушали только их перешептывания с Лехой на виду почти у двух десятков человек, уже надоела.
— Ну, если все собрались, может, начнем? — проговорил он, и слова его прозвучали так громко, что старый вождь сапотеков даже вздрогнул от неожиданности. Однако ничего не сказал в ответ, лишь нахмурившись сильнее.