– Я пробыл у них три года, – продолжал Тревор. – Кое-что удалось заработать, но это не главное. Там, в этом экипаже, я познакомился с лидданом по имени Йикл, выходцем из старинного рода авантюристов. Он клялся, что один из его дедушек в свое время обошел на собственном корабле некий «темный», непосещаемый сектор Окраины и нашел великое множество всяких удивительных вещей. Я ему верил: Йикл показывал старые карты с маркерами миров, якобы принадлежавших цивилизациям Прошлого Витка.
– М-мм, – нерешительно перебил его Детеринг. – Но…
– Вот в том-то и дело, – покачал головой Тревор. – Куда они подевались? Наша официальная наука предпочитает по этому поводу просто молчать. Попробуй заговорить – академики немедленно объявят тебя шарлатаном и сделают все от них зависящее, чтобы заткнуть тебе рот. Нет вопроса – значит, нет и проблемы. А я видел руины громадных чужих городов – это были колонии… а где метрополии? А хрен его знает. По сути, из всего Прошлого Витка выжили только глокхи, потерявшие, кстати, материнскую планету. Что они тебе расскажут? Они рассказывают только то, что им хочется рассказать, и только за большие деньги. А миры, не успевшие выйти из дизельлевел, то есть неспособные сами себя уничтожить, но тем не менее погибшие? Нет, я их не видел, врать тут не стану. Но они есть, и это я знаю точно. Кто убил их? И, главное, зачем? Ты можешь купить ряд простых приспособлений – нет, не у нас, но я знаю где – и собрать простой приборчик, который позволит тебе услышать их радиопередачи, шествующие по Галактике. Их радиоизлучение погасло тысячи лет назад, но волны все еще идут, и их нетрудно поймать. Мой друг Йикл и другие – многие – говорили мне: сегодня мы смогли бы помочь тем «младшим». Мы сильны, мы способны собрать огромные флоты и отразить внешнюю атаку, нисколько не влезая в их внутреннюю жизнь. Но что это была за атака? Мы упиваемся своей силой, у нас миллионы пушек, но что, если все эти стволы будут бессильны, потому что противостоять нам будут те, чье понимание мира для нас непознаваемо?
– Но вы все же разбогатели, – вздохнул Детеринг.
– Я разбогател почти сразу, – отмахнулся Тревор. – Мы нашли много всякого… например, мы нашли руины нереактивного звездолета, но ни один из тех, кто хотел купить у нас такой товар, не мог понять, с какой стороны к нему подойти. Конечно, в итоге мы его продали, однако прошло семьдесят лет, и пока еще все мы ходим на гиперреактивной тяге. Ха! Дедушка моего друга Йикла нашел на одной планете классический «корабль рабов» из древних легенд. Мы там были… Здоровенная штуковина, почти ушедшая в песок, доверху набитая разными скелетами. В командном отсеке не было никого, но неандертальцев в капсулах лежали тысячи и тысячи! Я специально делал генетический анализ. И не эти ли работорговцы повлияли на нашу с тобой историю? Что мы можем знать об этом? Я ползал по «кораблю рабов» трое суток почти без сна, искал, пытался понять, кем и откуда были его хозяева, но запустить навигационную аппаратуру после стольких лет бездействия, да еще и не понимая что там к чему…
– Да, – покивал Йорг. – Куда исчезли неандертальцы – это вопрос. Впервые его, кажется, поставили в начале XXI века, когда вдруг стало понятно, что количество ископаемых останков никак не дает устойчивой популяции. Об этом долго спорили, да? Многие ученые прямо заявили, что неандертальцы не вымерли, как считалось до того, а вдруг пропали, оставив после себя незначительное количество особей, боровшихся за жизнь еще какое-то время.
– Вот туда они и исчезли, – мрачно усмехнулся Тревор. – Это был очень большой гиперреактивный корабль, состоявший из пузыря командного модуля хозяев и огромного «брюха» с хибернационными капсулами. Там были и лидданы, и россы… По двигательным системам эта зараза превосходила наш сегодняшний уровень, и дальность ее огромна. Многое там было устроено очень остроумно. Но это был орбитер: сесть, полностью сожрав бортовую энергетику, он еще мог, а вот самостоятельно подняться – никогда, разве что с прицепными планетарниками, да и то там потребовалась бы чудовищная мощность, способная развалить всю конструкцию. Вот тебе и история человечества… я знаю, где лежит этот корабль, но о таких вещах лучше молчать, не так ли?
– Значит, – заговорил Йорг, ощутив вдруг, как дернулась жилка на виске, – айорс не были первыми?
– Боюсь, что они не были даже десятыми. Просто айорс, в отличие от других и более древних, терпеть не могли воровство. Они считали так же, как мы: взял с полки пирожок – положи туда монетку. Тебе никогда не приходило в голову, что корабли, которые они оставили нам на Марсе, были им очень даже нужны, а стоимость консервационных работ при их не слишком серьезной технике вообще зашкаливала за все разумные границы? Но ведь они это сделали… И семь тысяч лет нас ждали тщательно смазанные, совершенно живые ударно-транспортные звездолеты малого радиуса действия, снабженные к тому же вполне понятными инструкциями по эксплуатации! Просто айорс понимали, что, утащив с Земли тысячи семей и общин, они разрушают естественный ход истории нашей расы. Поэтому они решили порушить его еще раз. Естественно, они и представить себе не могли, что мы доберемся до «наследства» перед чудовищной войной, которая должна была поставить на нашей расе большой жирный крест.
– Я иногда задумывался, – поджал губы Детеринг, – понимали ли айорс, что своими действиями они здорово затормозили нас? Они сотворили демографическую катастрофу, последствия которой просчитать немыслимо. Потенциальные гении – ранние Леонардо, Уатты или, скажем, те же Платоны – родились, во-первых, позже, во-вторых, на Рогнаре, где были сожжены, или на Виоле, где умерли в пятнадцать от болезней и голода…
– На Земле тоже кой-кого сожгли, – хмыкнул в ответ Тревор. – Однако как-то раз я познакомился с одним весьма респектабельным лидданом, в число интересов которого входило моделирование возможной человеческой истории. По его выкладкам, первая паровая машина у нас получалась лет за сто до Хеопса, а к эпохе войн ХХ века мы должны были иметь галактический статус, сравнимый с сегодняшним.
– Фейф Эвривил? – поднял брови Йорг. – Я был бы горд таким знакомством. Не он ли, кстати, утверждал, что паровую машину древние греки таки построили, но не стали ее применять из-за стремления к эстетическому совершенству?
– Конечно, – улыбнулся старик. – Фейф был мудрец, но он исходил из одной изначально неверной посылки: он полагал, что человечество, в принципе, способно постоянно поддерживать тот уровень научно-технического прогресса, которым он так восторгался, изучая пресловутый ХХ век. Динамика, набор оборотов, понимаешь? Что пишут в учебниках? «Научно-технический потенциал, накапливаемый в течение столетий, дал резкий и неожиданный взрыв…» Россы шли в космос столетия. Корварцы, имея, в принципе, технологии, решились на первую межзвездную экспедицию только после того, как доигрались с атомом до легкого Армагеддона на родном Корваре. Лидданы? Орти? Снова столетия. А мы прошли путь от первой, на бумаге еще, баллистической ракеты до высадки на довольно далеком спутнике – за тридцать лет! С моторами, которые два раза взорвутся, а на третий, глядишь, заработают. С навигацией типа «на три пальца влево». А россы первый раз пришли на свою луну уже на термоядерных моторах и тремя экипажами сразу. Я получал диплом: Гагарин, Армстронг… Четыре фигуры – сто метров бронзы в рассветное небо и цветы, цветы… И мы, в каре: белые мундиры, ботфорты под самую жопу, мечи на боку. Но ведь мы-то сдавали экзамены на тех же самых учебных фрегатах, что и наши предшественники пятьдесят лет назад!