— Барлингэйм, — прочел Стюарт. — Они призывают нас отправиться пешком в Барлингэйм и присоединиться к ним. Это же в пятидесяти или шестидесяти милях отсюда, весь залив надо обойти. Психи!
— Точно, — сказал Кен, — к ним не явится ни одна душа.
— Черт побери! Я не могу дойти даже до Леконт–стрит, до ближайшего спасательного пункта, — сказал Стюарт. Он с негодованием поглядывал на аэростат базы Гамильтон, все еще плывущий над ними. Им меня не заполучить, сказал он себе. Пошли они…
— Здесь написано, — продолжал Кен, читая листовку, — что, если ты доберешься до Барлингэйма, они гарантируют тебе воду, пищу, сигареты, уколы против чумы и лечение радиационных ожогов. Каково? А о девочках ни слова.
— Ты еще способен интересоваться девочками? — разволновался Стюарт. — Господи, я ничего не чувствовал с тех пор, как упала первая бомба; похоже, что эта штука скукожилась от страха и атрофировалась.
— Это потому, что промежуточный мозговой центр подавляет сексуальный инстинкт перед лицом опасности, — сказал Кен, — но он восстановится.
— Нет, — сказал Стюарт, — любой ребенок, родившийся теперь, будет уродом. Надо издать закон: никаких связей в течение, скажем, десяти лет. Мир, населенный уродами… я такого не перенесу. У меня есть кое–какой опыт: один такой работал в «Модерн ТВ» вместе со мной, то есть в отделе ремонта. С меня хватит. Я хочу сказать, что Блутгельда следовало повесить вниз головой за то, что он сделал.
— То, что сделал Блутгельд в семидесятые, — сказал Кен, — пустяк по сравнению со всем этим…
Он обвел рукой развалины.
— Согласен, — сказал Стюарт, — но он положил начало…
Сейчас аэростат плыл над их головами обратно. Возможно, что запас листовок на нем истощился и он возвращался на аэродром базы Гамильтон, на другую сторону залива или еще куда–то. Глядя на него, Стюарт сказал:
— Поговори с нами еще немного.
— Он не может, — улыбнулся Кен, — это очень простое существо. Он сказал все, что мог… Ты собираешься играть или я должен двигать твои фигуры? Мне без разницы…
Стюарт неуверенно передвинул слона — и сразу же, по выражению лица Кена, понял, что опять пошел неправильно.
В углу подвала, среди бетонных блоков, какое–то юркое существо шлепнулось сверху и, разглядев их, испуганно заметалось в поисках спасения. Стюарт сразу же отвлекся от игры и оглянулся, ища свою щетку.
— Играй, — прикрикнул на него Кен.
— Хорошо, хорошо, — сказал Стюарт раздраженно. Он сделал ход, почти не думая, его внимание было приковано к крысе.
7
В девять часов утра Элдон Блэйн стоял перед аптекой станции Пойнт–Рейс, ожидая, пока она откроется. Под мышкой он держал потертый чемоданчик, перевязанный веревкой. Тем временем внутри здания аптекарь с трудом отпирал засовы и боролся с металлической дверью. Элдон нетерпеливо прислушивался к его возне.
— Минуточку, — крикнул аптекарь срывающимся голосом. Отперев наконец дверь, он извинился: — Она была раньше задней стенкой вагонетки. Ее надо открывать руками и ногами. Входите, мистер.
Он отвел высокую створку в сторону, и Элдон увидел темное помещение аптеки с безжизненной колбой электролампочки, свисающей с потолка на ветхом проводе.
— Мне нужен антибиотик широкого спектра действия, — быстро сказал Элдон, — тот, что применяется при респираторных заболеваниях.
Он старался не проявлять особой настойчивости и не собирался рассказывать аптекарю ни о том, сколько городов Северной Калифорнии он посетил за последние несколько дней, пешком и на попутках, ни о том, как больна его дочь. Он знал, что все это только повысит цену. К тому же он не заметил, чтобы в аптеке было много товара. Может быть, того, что ему надо, тут не окажется.
Внимательно разглядывая Элдона, аптекарь сказал:
— Не вижу, чтобы вы принесли что–нибудь в обмен. Что вы можете предложить, если, допустим, у меня есть то, что вы ищете?
Маленький пожилой человек нервно пощипывал седую бородку и явно подозревал, что Элдон — грабитель. Возможно, он видел грабителя в каждом.
— Там, где я живу, меня знают как оптика, — сказал Элдон.
Раскрыв чемоданчик, он показал аптекарю ряды целых и почти целых линз, оправы и готовые очки, найденные им на всех помойках района заливов, особенно в громадных развалах возле Окленда.
— Я могу скорректировать почти любой дефект зрения, — сказал он, — у меня тут целый оптический набор. У вас близорукость, дальнозоркость или астигматизм?
— Дальнозоркость, — медленно проговорил аптекарь, — только, боюсь, у меня нет того, что вам надо.
Он жадно заглядывал в чемоданчик.
— Так бы и сказали сразу, — разозлился Элдон. — Я бы уже давно ушел. Мне сегодня надо добраться до Питаламы, там много аптек — только бы найти попутный грузовик.
— Может быть, вы обменяете пару стекол на что–нибудь другое? — жалобно попросил аптекарь. — У меня есть редкое сердечное лекарство, глюконат хинидина. Вы могли бы потом обменять его на что угодно. Во всем округе Марин ни у кого нет глюконата хинидина, только у меня.
— А врач здесь поблизости есть? — спросил Элдон, помедлив на краю заросшей травой провинциальной улицы с несколькими жилыми домами и магазинчиками.
— Да, — сказал аптекарь с ноткой гордости в голосе, — доктор Стокстилл. Он переехал сюда несколько лет назад. Но вы не найдете у него никаких лекарств — только у меня.
Держа под мышкой чемоданчик, Элдон Блэйн шел по улице и с надеждой вслушивался в хлопанье дровяного мотора грузовика, далеко разносившееся в тишине раннего калифорнийского утра. Но звук удалялся. Грузовик, увы, ехал в другую сторону.
Раньше все эти районы к северу от Сан–Франциско принадлежали нескольким зажиточным скотоводам. На лугах паслись коровы, но сейчас они исчезли — так же как овцы, волы и вообще все животные мясной породы. Акр земли выгоднее было использовать для выращивания зерновых культур или овощей. Теперь об этом знали все. По обеим сторонам дороги Элдон видел тесно посаженные ряды рано созревающего гибрида кукурузы, а между рядами — высокие волосатые стебли, на которых росли странные желтые тыквы, похожие на кегельные шары. Это был необычный восточный сорт тыкв. Их употребляли в пищу целиком — с мякотью и кожурой. Когда–то такими тыквами в калифорнийских долинах пренебрегали… но сейчас все изменилось.
Стайка ребятишек, торопясь в школу, перебежала заросшую дорогу перед ним. Элдон Блэйн увидел их потрепанные книги и пакеты с завтраками, услышал звонкие голоса и подумал: хорошо, что есть и другие дети, здоровые и занятые делом, непохожие на его собственного ребенка. Если Гвен умрет, другие заменят ее. Мысль эта, промелькнув, не вызвала в нем особых эмоций. Каждый понимал, как обстоят дела, и каждый должен был смириться.
Школа стояла в седловине двух холмов. Судя по тому, что осталось от одноэтажного здания современной архитектуры, оно, без сомнения, строилось перед самой войной амбициозными, общественно активными гражданами, которые связали себя десятилетними обязательствами, не подозревая, что не доживут до внесения платы. Таким образом, сами того не предполагая, они получили школу бесплатно.