– В одну смену работают, – заметил Сергеев. – И народа немного для такого комплекса, человек восемьсот. Ну, все уже прошли-проехали… Скоро наш гусь появится.
– Узнаем с такого расстояния? – усомнился Каргин.
– Узнаем. Я все про него выведал: какая тачка, каким маршрутом едет к дому, и какого цвета занавески в спальне… Не пропустим!
За воротами загудело, и выехали сразу три машины, «хонда» и два «жигуленка», «восьмой» и «девяносто девятый». Каргин дернулся.
– Не наши, – успокоил Сергеев. – На «хонде» – паша директор Усманов, на «девяносто девятом» – ага директорский сынок, в папиных замах ходит, а на «восьмерке» – мелочь пузатая. Наш…
Ворота снова отворились, пропустив «тойоту» цвета кофе с молоком. Она отъехала метров на сорок, и тут же невесть откуда вынырнул «жигуль»-пикап и пристроился в арьергарде.
– Вот это наши клиенты, гусь со следопытами. – Подполковник, вытянув руку, похлопал Балабина по плечу. – Давай за ними, Василий. Только не спеша, не спеша… Суетиться нам ни к чему.
Машины покатили вниз по Кокчетавской, лавируя среди выбоин и вздымая пыльные облака. Эта дымовая завеса была почти непроницаемой.
– На «тойоте» ездит! – сказал Каргин. – Видать, специальное разрешение имеется.
– Не нужно ему разрешение, Алексей Николаевич. Как только контракт подписал, пожаловали орден Жемчужина Мудрости с Почетной Цепью и всеми превилегиями. Квартира в пять комнат за центральным рынком, деньги, должность главного специалиста, фрукты-яблоки и климат чудный, триста двадцать солнечных дней в году… Ошалеешь после челябинской скудости!
Балабин осторожно вел машину сквозь пыльные тучи, обгоняя то переполненный автобус, то грузовик. «Тойота» прочно исчезла в этом мареве, но тыловая часть пикапа мелькала где-то впереди, раскачиваясь на колдобинах и ямах.
– К Чимкентской приближаемся, – предупредил Сергеев. – Парень, которого вы прислали, вроде бы шустрый и за рулем не новичок. Если все как надо сделает, тогда…
Впереди что-то случилось. Каргин успел заметить, как из поперечной улицы вырвался красный автомобиль, перекрывая дорогу пикапу; пронзительно взвыл клаксон, раздался скрежет тормозов, глухой звук удара, затем пикап развернулся на месте и въехал прямо в торчавший на углу пивной ларек. Красная машина, кажется, не пострадала, аккуратно припарковалась у обочины, и из нее вылез водитель. Проезжая мимо, Каргин увидел, как Булат шагает к пикапу и ларьку, разбираться. Вид его не сулил обидчикам ничего хорошего.
– Толковый юноша, – похвалил Сергеев. – Не огреб бы только хлопот…
– Какие хлопоты? – откликнулся Каргин. – Лучший боец в Туране, личный телохранитель Таймазова… Сейчас он из этих следопытов мясо по-казахски делать будет.
Бывший кагэбэшник кивнул.
– Вы умеете подбирать кадры, Алексей Николаевич. Дорого обошелся?
– Он не за деньги. Ему за державу обидно, – пояснил Каргин.
– Идейный, значит… Хорошо! Идейные, они всегда надежнее.
«Москвич» свернул на длинную извилистую улицу, следующую за Чимкентской. Тут стояли какие-то древние кирпичные лабазы с пустыми проемами сорванных с петель ворот – вероятно, пакгаузы или заводские склады. Тротуара здесь не было, и ни людей, ни машин не замечалось. Серая пыль, жаркое солнце, зной, тишина…
– Самая ближняя дорога в центр, – пояснил Сергеев и сказал в спину Балабину: – Вот теперь бы, Вася, поторопиться!
– Он рядом. Сейчас достану, – ответил прапорщик и выжал педаль газа.
Мотор взревел, автомобиль рванулся вперед, скрипя и подпрыгивая на ухабах, догнал осторожно пробиравшуюся по улице кофейную «тойоту», обошел ее слева, подрезал и, повелительно рявкнув немелодичным гудком, заставил остановиться. Сергеев и Каргин выскочили, двинулись к «тойоте» с двух сторон. Сидевший там мужчина – немолодой, с мешками под глазами и резкими морщинами у рта – насторожился; ладонь его подрагивала на рукояти переключателя скоростей.
– Не пытайтесь уехать, Павел Петрович, дорога перекрыта с обоих концов, – сказал Сергеев, отворяя дверцу и по-хозяйски располагаясь на переднем сиденьи. Каргин сел сзади.
– Кто вы? Что вам нужно? Денег? Я отдам все, что при мне…
– На ваши деньги не посягаем. Хотим поговорить, а чтобы нам не помешали, давайте заедем в ближайший склад. В эти ворота, пожайлуста. Ну, поезжайте, поезжайте…
Каргин многозначительно прочистил горло, «тойота» развернулась и скользнула под темные бетонные своды пакгауза. Вслед за ней прошелестел колесами «москвич».
– Вот и хорошо, вот и ладно… – Сергеев прикрыл глаза и начал монотонно декламировать: – Ростоцкий Павел Петрович, тысяча девятьсог сорок шестого года рождения, гражданин России, живет с женой и двумя детьми на улице Памирская, сорок, квартира двадцать пять, в Челябинске проживал по адресу… Впрочем, неважно; где проживал, там его уже нет.
– Вы русские? – Ростоцкий с видимым облегчением перевел дух. – Откуда?
– Отсюда, – бывший кагэбэшник вытащил из кармана удостоверение. – Я – полковник Сергеев, отдел внешней разведки, а за вашей спиной – капитан Брянский, ликвидатор.
– Хрмм… – мрачно произнес Каргин.
– Ликвидатор? – Кровь отхлынула от щек Ростоцкого. – Почему ликвидатор?
– Работа у него такая, – пояснил Сергеев. – Да вы не тревожьтесь, Павел Петрович, он здесь не по вашу душу. Вы, конечно, ренегат, сбежали за границу из секретного КБ, пользуясь тем, что въезд сюда безвизовый… Но времена нынче другие, и мы таких беглецов не отстреливаем.
– Как сказать, – вымолвил Каргин, щелкая пальцами.
– Помолчите, капитан, и поставьте оружие на предохранитель. Видите, на человеке лица нет… Так вот, Павел Петрович, вы нас, собственно, не интересуете, мы Барышникова ищем, ценного для родины специалиста. Пропал Николай Николаевич, исчез! И что интересно, после встречи с вами. Ресторан «Достык», седьмое мая, примерно двадцать ноль-ноль… Повидался с вами с присутствии нашего сотрудника, и ни слуха, ни духа о них… Вы можете такую неприятность объяснить?
Маскарад так маскарад, подумал Каргин и снова щелкнул пальцами. Потом доложил:
– Оружие на предохранителе, товарищ полковник.
– Вот и хорошо, вот и замечательно… Слушаю вас, Павел Петрович.
Но Ростоцкий молчал. Щеки его побледнели еще больше, мешки под глазами отвисли, и выглядел он сейчас лет на шестьдесят с хорошим гаком. Каргин, смотревший на него в обзорное зеркальце, понял, что специалист по автоматике ничего не знает про исчезновение Барышникова, и что новость эта для него как гром небесный.
Так оно и оказалось.
– Исчез? Почему исчез? – пробормотал наконец Ростоцкий. Он вытащил из кармана платок и вытер лицо дрожащими руками.
– По той причине, что вы ему что-то интересное сказали, – пояснил Сергеев. – Такое, что знать ему не положено. Вот местные власти и всполошились… Ну, так о чем была беседа, Павел Петрович?