Единожды солгав, кто тебе поверит?
В древнюю истину вкрадывалась смысловая неточность, которую не мог опознать искусственный разум.
Сайков не был предателем. Он впервые в жизни сумел сделать собственный шаг, и, не отрицая в его душе некоторого эгоистичного расчета, следовало признать, что Николай сделал выбор не в пользу сильнейшего… Как бы близко ни подошло искусственное сознание Хьюго к тонкостям, присущим психике человека, он все же мыслил слишком прямолинейно и рационально и поэтому не мог понять, что именно движет поступками бывшего сержанта.
Ему было невдомек, что Сайков уже давно жаждал одного — свободы. Он смертельно устал быть пешкой в чужой игре, мелким, ничтожным винтиком огромной военной машины, к тому же у него более не осталось друзей среди высадившихся на Кьюиг сил Альянса…
Все это смог бы понять Вадим, но не Хьюго, и сейчас, когда промедление грозило глупой, бесславной смертью, Николай, кляня в душе упрямого робота, решил все же не рисковать.
Оскальзываясь на сыпучем скате воронки, он доковылял до люка, ведущего в чрево «Фалангера», и вполз внутрь, втягивая за собой бесчувственное тело Вадима Нечаева.
В рубке этой машины было намного просторнее, чем внутри «Хоплита». Беглый взгляд на работающие приборы показал, что основные системы серв–машины не повреждены, лишь на правом крыле пульта, где располагался контроль пусковых установок ракет дальнего действия, угрожающе тлели аварийные сигналы.
Николай опустил Вадима в кресло пилота, пристегнул его ремнями, и тут же из–за подголовника на специальной штанге выехал полушлем с прозрачным забралом, которое закрывало лишь глаза и лоб.
Хьюго, заползший в рубку управления, внимательно наблюдал за действиями Сайкова. В руках андроида не было никакого оружия, но Николай не сомневался, что своевольный дройд найдет способ противостоять ему, если ревностно охранявшей жизнь Вадима машине покажется, что хозяину причинен вред.
— Ты понимаешь, что, пока мы здесь возимся, они громят укрепления на том берегу?!
Хьюго кивнул.
В этих андроидах было много непонятного, даже загадочного. Сайков был компьютерным техником, но разгадать алгоритм поведения Хьюго оказалось выше его сил…
— Ладно, смотри. Я буду объяснять тебе, что делаю. — С этими словами он установил ноги Нечаева на педали, защелкнув специальные захваты, затем достал из ниши в пульте запасной комплект нейросенсорных перчаток, натянул их на руки Вадиму и подключил тонкие компьютерные шлейфы к двум коротким рычагам управления, которые возвышались вровень с подлокотниками кресла.
Что–то ожило вокруг, в мертвый танец перемигивающихся контрольных огней вплелась новая цветовая гамма, — это заработали секции датчиков жизнеобеспечения пилота.
— Ничего не трогай, — предупредил Сайков. — Включилась система боевого поддержания жизни. Она способна привести в чувство и поддерживать в сознании даже смертельно раненного пилота. Сейчас Вадим придет в себя, и я объясню ему, что делать дальше.
По мышцам Нечаева действительно пробежала судорога, и он открыл глаза. Невидимые глазу зонд–иньекторы, расположенные среди механизмов сложной подложки пилотажного шлема, уже впрыснули в его кровь нужную дозу стимулирующего препарата.
— Ваши конструкторы — жестокие люди, — лаконично заметил Хьюго.
Сайков не ответил ему, он напряженно ждал, пока действие стимулятора достигнет пикового значения.
— Вадим, ты меня слышишь?
Нечаев мучительно скосил глаза. Полупрозрачное проекционное забрало пилотажного шлема мешало ему четко различать окружающее.
— Где я?
— В рубке «Фалангера», в кресле пилота.
После того, как смысл произнесенных Сайковым слов достиг наконец проясняющегося сознания, Вадим уже второй раз за сегодняшний день испытал чувство внезапного глухого отчаяния.
Ему казалось, что он уже состарился на добрый десяток лет. Что осталось в нем от двадцатидвухлетнего парня, который две недели назад впервые поднял мирный грузовой корабль навстречу приближающейся к родной планете армаде врага?
Ничего… Остались лишь воспоминания, обрывочные и неясные, все затмили перемоловшие душу, тело и разум события, и по глазам Сайкова он понял, что в который раз от него сейчас потребуют невозможного…
— Я не смогу управлять этой машиной… — хрипло выдавил он, чувствуя, что страховочные ремни, сенсорные перчатки, пилотажный шлем и прочно пристегнутые к педалям ноги превратили его уже не в человека, а в некую биологическую составляющую чуждого его разуму кибернетического механизма.
— Сможешь. Как техник тебе говорю, — сможешь. Главное, поднять машину с земли, а дальше все пойдет как по маслу. Интерфейс управления сделан просто классно, ты интуитивно почувствуешь все механизмы, потому что они соединены с твоей нервной системой датчиками обратной связи через перчатки и шлем.
Нечаев скосил глаза на Хьюго, заметив при этом, что по поверхности полупрозрачного забрала, реагируя на движение зрачков, скользит алый кружок с тонкой паутинкой прицела.
Бортовой компьютер действительно был соединен с ним ней–росенсорной связью, он реагировал даже на движение зрачка, нацеливаясь туда, куда смотрел пилот.
Вдалеке за холмами что–то раскатисто загрохотало.
Там шел бой…
— Хорошо, я попытаюсь… — пересохшие губы Вадима с трудом вытолкнули эту фразу. — Что я должен делать?
— Сиди смирно, как мышка, — неожиданно ответил Сайков. — Пусковые установки повреждены, работают только подвесные автоматические орудия, и каждая минута промедления грозит взрывом ракетного боекомплекта. Его нужно сбросить, но прежде следует поднять машину на ступоходы. Я полезу во второй «Фалангер», оттуда установлю связь между бортовыми компьютерами. Будешь делать то же, что и я, договорились?
Вадим нашел в себе силы лишь для короткого кивка. За холмами снова раскатисто загрохотало, словно над левобережьем пролива бушевала гроза.
* * *
Голос Сайкова зазвучал в коммуникаторе шлема меньше чем через минуту.
— Так, Вадим, я на месте, начинаем работать.
— Я готов. — Голос Нечаева казался мертвым и бесцветным. Вадим был слишком изможден, чтобы выказывать эмоции. Он лишь задумался на миг, сможет ли жить дальше, оставаться человеком после всего произошедшего с ним, или просто выполнит долг и потом, если все же повезет выжить, ляжет лицом в мокрую от росы траву и затихнет навсегда, потому что внутри уже не осталось ничего человеческого — он убивал, и его убивали, мир потерял свою непорочность, словно наступил нежданный судный день…
Впрочем, эти обрывочные мысли служили лишь невнятным фоном, они скользили по периферии сознания, а главным было совсем другое.
Во что бы то ни стало поднять многотонную машину с земли.
— Внимание, я включил канал взаимного обмена данными. Сейчас твой «Фалангер» автоматически повторит действия моей машины.