— Оставь меня! — внезапно потребовал тот, всплыв из омута воспоминаний. Нет, постой! Где сейчас этот молодой человек?
— Его зовут Семка. Он на борту патрульного крейсера «Ио», который блокирует наиболее вероятное направление…
Воронцов побледнел. Что это, судьба?.. Или запоздалая расплата за предательство?..
— Я понял, — оборвал он Джедиана. — Срочно свяжись со старшим офицером базы и от моего имени потребуй, чтобы «Ио» вернули назад. Пусть заменит его любым кораблем, на свое усмотрение…
Несколько мгновений он молчал, словно за эти минуты растерял всю присущую ему энергию, и Джедиан вдруг понял, насколько все–таки стар сидящий перед ним человек…
Лицо старика исказила судорога.
— Он должен выжить, даже если это невозможно! — В голосе адмирала прорвались привычные властные нотки. — Во что бы то ни стало! Ты понял?!
Джедиан кивнул.
На пороге он задержался. Долгие годы он боялся этого человека и раболепствовал перед ним. Джедиану вдруг безумно захотелось еще раз увидеть, как судорога комкает это бесстрастное лицо…
— На столе кристаллодиск с записью воспоминаний, — напомнил он. Посмотрите его, дедушка…
Дверь плавно встала на место, оставив командующего наедине с собственной памятью и сиротливым диском, от которого он не мог отвести глаз, хотя боялся этой пластины больше, чем смерти.
Он понимал: содержимое диска — страшнее, чем смерть.
Немногочисленный экипаж патрульного крейсера «Ио» был занят по горло, поэтому при пробуждении Семена присутствовал лишь Владимир Юсупов — бортовой медик корабля.
Юноша лежал, укрытый одной простыней, и исподволь следил, как незнакомый мужчина в белом комбинезоне вышагивает по модулю, снимая показания многочисленных приборов.
Владимир закончил проверку и вернулся к столу, на котором был установлен переносной компьютер. По привычке, прежде чем сесть, он взглянул на своих подопечных. Восковое тело девушки по–прежнему медленно вращалось в струях физиологического раствора, а вот парень лежал с открытыми глазами, устремив колючий взгляд на его пояс.
— А, ну наконец–то! — Он поправил кобуру с неизменным «стоун–игл». — Я уж думал, ты собрался проспать до самого Стеллара.
Семен попытался что–то сказать, но из горла вырвался лишь мучительный вздох.
— Спокойнее, парень, спокойнее. — Владимир взял тампон и смочил пересохшие губы Семена. — Не все сразу. Ну–ка, выпей, — он вложил ему в рот янтарный шарик, который тут же лопнул, обдав небо и горло щекочущей прохладой.
Семен судорожно сглотнул.
Его губы зашевелились. Он силился что–то сказать, пока не выдохнул:
— Яна…
Володя придвинул кресло, попутно нажав клавишу интеркома.
— Так, давай по порядку. Я понял твой вопрос. Не напрягайся, все хорошо.
Семен откинулся на подушку, прикрыв глаза. Он был настолько слаб, что постоянно балансировал на грани потери сознания.
— Ты слушаешь?
Ответом послужил едва заметный кивок.
— Так вот, ты среди друзей. Мы случайно наткнулись на дрейфующий в космосе корабль и высадили на него десантную группу. У вас произошла авария в одном из отсеков или было столкновение с метеоритом — мы так до конца и не разобрались. Но факт, что корабль мертв, в борту огромная пробоина, все накопительные силовые установки пусты, за исключением двух резервных, от которых питался криогенный отсек, откуда извлекли тебя и твою спутницу. Больше на корабле не было никого, за исключением нефункционального робота–андроида неизвестной модели.
При этих словах Семен открыл глаза. В них читался немой вопрос.
— Успокойся, он тут, на борту, но, кажется, наш техник сломал об него все свои зубы, — улыбнулся Владимир.
Семен кивнул, снова прикрыв веки.
— Что с Яной? — едва слышно прошептал он.
Владимир ответил не сразу.
— Видишь ли, процесс анабиоза очень сложен. Вас заморозили в камерах очень старого образца, они настолько стары, что наша бортовая аппаратура пробуждения и реанимации практически несовместима с режимами их работы. Поэтому мне приходится быть вдвойне осторожным. Видишь, ты уже очнулся, но твой организм сильнее… В общем, девушка жива, мы поддерживаем функции всех органов ее тела, но, боюсь, до окончательного пробуждения еще далеко.
Он снова открыл глаза и мучительно покосился через плечо, пока его взгляд не нашел прозрачную двухметровую сферу, в которую было заключено тело Яны.
— Как тебя зовут? — поспешно встрял Владимир, пытаясь отвлечь его от этого зрелища.
— Семен…
— Отлично, а я — Владимир. — Он дружески сжал его плечо. — Не волнуйся, она выкарабкается, — как можно бодрее проговорил он. — Вот увидишь. Дай мне немного времени, и я разберусь с вашими проблемами.
Голова Семена упала на подушку.
— Я буду ждать… — прошептали потрескавшиеся губы.
Через несколько минут, обессиленный, он уснул.
Владимир отодвинул кресло.
— Слышали? — спросил он.
— Да, — прозвучал в интеркоме ответ капитана. — Парень говорит на интерангле со старорусским акцентом. По–моему, в нашем секторе нет таких миров.
— Да, но он проспал больше ста лет.
— Скорее всего он из другой части Галактики. В любом случае — это не попытка внедрения на наши планеты. Скорее — отзвук Первой галактической. Их корабль собран из модулей боевых кораблей тех лет. Похоже, жизнь круто обошлась с этими ребятами.
— Да, капитан. Скажите, со Стеллара ничего?
— Еще рано, Володя. Мы выйдем в точку барражирования через пять часов. Следующий сеанс связи оттуда. Будем надеяться, что они расшифровали сделанные тобой записи.
Последующие за этим разговором пятеро суток капитан Ганс Фрайенберг лишь урывками вспоминал о спасенных: «Ио» вышел в заданный пространственный куб с длиной ребра в два световых года и приступил к патрулированию. Этот район считался одним из наиболее опасных в случае внезапного прорыва кораблей противника, и в задачу крейсера входило вовремя обнаружить точку выхода вражеских кораблей из гиперсферы и постараться связать их боем до подхода основных сил флота.
«Ио» был кораблем–смертником.
Шел десятый год Второй галактической войны, Свободные колонии, победив Землю, делили сферы влияния.
Жизнь…
Семен лежал под тонкой простыней, всем телом впитывая прохладу свежей постели.
Конечно, космический корабль — это лишь частица того мира, куда он стремился, но какая!.. Все ощущения были новыми. Стоило открыть глаза и взгляд упирался в мягкое сияние потолочных панелей. От пола исходило тепло. Шелест регенераторов воздуха не стихал ни на секунду. Это был полностью исправный корабль, не обломок, а настоящая частица большого мира, поднявшаяся в космос по воле людей, а не беспомощно дрейфующая в космических течениях.