Если секунду назад он мучительно переживал свой ответ, понимая, что правда, по сути, станет предательством, — ведь эти люди на жутких шагающих машинах явно пришли сюда не с добром, — то сейчас, при виде этой рифленой рукояти, страх уже окончательно парализовал его волю, захлестнув тело отвратительной волной лихорадочной дрожи.
— АХУМ… — хрипло и односложно ответил Сергей, чувствуя себя последним подонком, но боль в губах, разбитых первым ударом незнакомца, живо подавила всякие попытки внутреннего сопротивления.
— Точнее, урод! Ну, быстро! — правая рука Сейча резко взметнулась, и черный ствол автоматического пистолета, покрытый характерными вздутиями электромагнитных катушек, едва не вышиб Воронину зубы.
— Автоматическое… хранилище… унифицированных… механизмов… — прерывисто выдавил он.
— Что там спрятано? Это бункер? Военное сооружение?
— Нет… — простонал Сергей, ощущая, как холодная сталь ствола вдавливается в плоть разбитой губы. — Там… старые… машины… Компьютеры с колониального… транспорта.
— Открой, — приказал Сейч, не сводя с землистого лица Сергея своих глаз.
— Я не могу, — ответил Воронин. — Нужен пульт дистанционного управления… — поспешно объяснил он.
— Где его взять?
— В доме… там… — Сергей безнадежно взмахнул рукой в сторону усадьбы Полвиных.
— Там никого нет, — мрачно изрек Сейч.
Сергея внезапно охватил ужас. Ствол импульсного пистолета по–прежнему оставался прижат к его верхней губе, мешая выдавливать слова, но, скосив глаза, он вдруг заметил, что палец незнакомца нервно елозит по спусковой кнопке…
Воронину стало не просто страшно. Разум внезапно выключился, понятие «воля» уже не играло никакой роли в его разорванных, суматошных мыслях. Единственное, что он понимал в данный момент, — стоит этой кнопке утонуть чуть глубже в рифленую прорезиненную рукоять, и его мозги вылетят из пробитой выстрелом черепной коробки…
— Не надо… Там… — он опять безнадежно взмахнул рукой, только теперь в другом направлении. — В трех километрах отсюда… Еще один дом… Лисецких… У хозяина есть пульт…
Выдохнув это, он сам ужаснулся тому, что сказал.
Незнакомец пожевал губами, что–то обдумывая, а потом вдруг резко оттолкнул от себя Сергея. Не удержавшись на ногах, тот кубарем полетел на землю.
Сейч медленно поднял ствол оружия, целясь ему в голову.
— Что за дерьмо на тебе надето? — резко спросил он. — Это что — форма? Какими вооруженными силами располагает твоя сраная планета? У вас есть армия?
— Нет… Нет у нас никакой армии!.. — У Сергея началась истерика. Его колотила крупная дрожь. Слова сами рвались из горла: — Нет у нас никакой армии!.. — Ему казалось, что он кричит, но на самом деле из горла выходил надрывный шепот… — Мы никогда ни с кем не воевали…
— Тем хуже для вас… — Впервые Сейч позволил себе по–настоящему улыбнуться, так что в сумраке блеснули его зубы. — Прощай, мразь…
Сергей понял — сейчас грянет выстрел.
Такого всеобъемлющего, животного ужаса он не испытывал никогда в жизни. Если бы он мог ползти, то пополз бы, но вот тело не слушалось…
— Эй, лейтенант! — внезапно разорвал напряженную тишину чей–то измененный компьютером голос. — Оставь его. Он не оказывал сопротивления.
Сейч вздрогнул, потом обернулся, злобно вперившись в темноту, в которой скрывались смутные силуэты затаившихся меж деревьев шагающих машин.
— Кто там каркает? — с гневным придыхом спросил он. — Рощин, это ты тявкнул, сволочь?
— Лейтенант, вы не должны убивать его. Это бессмысленно. Он не оказывал сопротивления.
Голос, что доносился из темноты, казался спокойным, но, возможно, такое ощущение создавала аудиосистема компьютера, которая стирала интонации.
— Я сам разберусь, кого убивать, а кого нет! — яростно ответил лейтенант. — Петч, мать твою, заткни всем пасти, иначе я сам это сделаю… — Он обернулся, с явным намерением завершить начатое, но этого трусоватого аборигена уже не было под кустом, — улучив момент, пока он отворачивался, тот, видно, нашел в себе остатки сил и отполз в темноту…
— Свет! — вне себя от ярости крикнул лейтенант.
На плечах ближайшей машины вспыхнули ослепительные солнца. Пилот подвигал фароискателем, и два конуса света жадно облизнули притихший подлесок. Сейч успел заметить, как в одном месте заволновались ветки разлапистой ели, и нажал на спуск.
Пули прошили темноту, срубая сучья и с тоскливым воем рикошетя от могучих стволов вековых сосен.
Он не знал, попал в беглеца или нет, но устраивать погоню было некогда. Опустошив обойму, Сейч, которого трясло от плохо подавляемой ярости, развернулся к своему «Фалангеру» и полез в чрево робота по болтающейся лестнице.
Оказавшись в тесной рубке, где уютно, успокаивающе мерцали экраны, он включил герметизацию люка, сел в кресло и, не подключая перчаток, взял со скошенной панели тонкую дугу коммуникатора с микрофоном на конце, которую положил туда, прежде чем покинуть машину. Переключив на пульте каналы связи, он прижал крошечный микрофон ко рту:
— Рощин, ты меня слышишь, ублюдок?
— Так точно, сэр. — Голос пилота и без искажений аудиосистемы оставался невозмутим.
— Ты труп, — хрипло выдавил Сейч. — Я сгною тебя на крейсере. Если ты не подохнешь тут, моралист хренов. Ты понял меня? Еще раз встрянешь или ослушаешься, я к черту разнесу твой «Хоплит» из орудий. Больше предупреждений не жди.
Не дожидаясь ответа, Сейм переключил канал.
— Сержант!
— На связи, сэр!
— Возвращаемся к дому. Нужно пошарить внутри. Там должен быть пульт дистанционного управления. Я хочу взглянуть, что там, в этом бункере.
* * *
Ольга не вошла, а вбежала в дом, оттолкнув рукой болтающуюся на одной петле дверь.
Вокруг отвратительно пахло гарью. На полу застыли лужи грязной воды, которая лилась из разбрызгивателей системы автоматического пожаротушения и, смешиваясь с пеплом, текла по коридору мутными ручейками.
Тишина вокруг стояла гробовая, и это больше всего напугало Ольгу.
— Мама!!! — отчаянно закричала она, рванувшись по темному коридору к спальне родителей.
Толкнув дверь, она оказалась в пустой комнате. Ночник на стене продолжал мерцать, освещая туалетный столик матери. Кровать родителей оказалась пуста и более того — аккуратно застелена.
Господи, куда же они подевались?!.
Растерянно оглядевшись по сторонам, Ольга наконец заметила белеющий на прикроватной тумбочке листок бумаги. Дрожащими пальцами схватив его, она жадно пробежала глазами по строкам, написанным убористым, красивым отцовским почерком:
«Олюшка, нас срочно вызвали по делам в город. Не переживай, мы тебе позвоним. Будить тебя не стали — ты уже большая. С хозяйством в ближайшие дни тебе придется справляться самой. Если что — Степ тебе поможет. Будь умницей. Я позвонил Сергею, он обещал навестить тебя вечерком. Если что — свяжись с нами через спутник. Целуем тебя, папа и мама».