Миновав приемный порт, я отключился от толпы посетителей и вызвал привратника-конструкта. Он явился мне в облике робота, какими их изображали в древних исторических романах: руки и ноги с шарнирами, кубообразный торс и голова с парой фасеточных глаз и намеком на рот.
– Чем могу служить?
– Зз'па вартари эка Принц, – сказал я, движимый внезапным озорством. Но, как оказалось, конструкт понимал нейл'о'ранги.
– Желаете, чтобы я проводил вас к сайту магистра Принца?
– Нет, перенеси, – потребовал я и тут же очутился в уже знакомом зале. Потолок и стены, что будто бы тянулись в бесконечность, но в то же время складывались в звездчатую форму; восемь лучей-коридоров, и в каждом плавно вращается галактика; ряды колонн с влитыми в них человеческими фигурами шестиметровой высоты и кресло, подобное трону, посередине.
Я стал обходить колоннаду, с интересом разглядывая застывшие лица гигантов, их одежды и доспехи. Ничего предосудительного в том не было – я находился в открытой части сайта, с которой мог ознакомиться любой желающий. Кресло посреди антропологической выставки означало приглашение: сядешь, и перед тобой развернутся картины из жизни владельца этой частички Инфонета. Возможно, возникнет его голографический образ, расскажет о своих заслугах, ученых трудах, привычках и склонностях – все, что один человек может поведать другому при первом знакомстве. Пожалуй, будет упомянуто и о собрании картин, и о любви к туризму… Все это меня не занимало. Я искал какой-нибудь намек, ключик к происходящему с Павлом или нечто такое, что позволяло бы приблизиться к секретам Принца. Блуждая вокруг колонн, я вспоминал детали нашей первой встречи и завершившее ее признание: в тот миг Принц более всего интересовался мной. Отчего? Ну, как он пояснил, я – человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время. Видно, в этом качестве я свою функцию выполнил, осуществив проверку ловушек… Теперь, надо думать, в нужное время и в нужном месте оказался Павел.
Сделав мысленное усилие, я приподнялся над полом, всматриваясь в темные мрачные глаза ассирийского воина. Сейчас, выйдя из тела Пемалхима, я не испытывал к нему вражды; я разглядывал его боевое убранство, шлем, кольчугу из железных пластин, сандалии, широкий кожаный ремень и меч у бедра, с невольным уважением отмечая, что все воспроизводится с полной достоверностью – Принц, вероятно, копировал надежные источники. Кивнув головой, я развернулся в воздухе и бросил взгляд в другом направлении. Слева и справа от меня открывалась пара лучей-коридоров, в одном мерцала спираль Млечного Пути, в другом тоже светилось нечто знакомое – туманность Андромеды, одна из ближайших к нам галактик. Я знал, что вояжеры ее посещали, но, хотя контакт с доминирующими расами был вполне успешным, там не имелось заселенных людьми миров. Наш собственный звездный остров так огромен… Вряд ли когда-нибудь мы изучим и заселим его до конца.
Я повернул в проход, ведущий к родной Галактике. Медленно вращаясь, она сияла предо мной во всем своем великолепии: центральное ядро, огненный горн, где зарождались новые светила; рукава, вобравшие мириады солнц и планет, разделенные провалами и темными облаками газа; шаровые скопления, приподнятые над плоскостью спирали или блестевшие под ней; россыпи алых, белых, синих, желтых и зеленых огоньков, обозначавших спектральные классы звезд. Я повис в воздухе у этой голограммы, чувствуя себя мошкой, попавшей в гигантский калейдоскоп. Он плавно, торжественно и неторопливо поворачивался, давая возможность обозреть все детали световой мозаики, и мне показалось, что я слышу мелодию – музыку сфер, рожденную самим пространством.
Поворот завершился, и перед началом нового цикла над Млечным Путем вспыхнул глиф, требование дальнейших инструкций. Теперь, сообщив пароли, я смог бы проникнуть за голограмму, в другие области, и выведать секреты Принца – что было бы, разумеется, не самым этичным поступком. К тому же паролей я не знал и положился на естественное развитие событий, пробормотав:
– Хватит вертеться. Общим видом я уже налюбовался. Покажи что-нибудь другое.
Глиф исчез, и голограмма внезапно изменилась. Я парил рядом с пропастью Воронки, на краю Рваного Рукава, и этот пейзаж был точно таким же, как в записи, подаренной мне Саймоном. Затем картина прыжком приблизилась, явив череду Мертвых Миров: Облако Слез, в котором кружили осколки погибших планет, Мешок Аримана – взгляд тонул в его непроницаемом мраке, Печаль, покрытая коркой застывшей лавы, Пепел, засыпанный серой пылью… Они прошли караваном смерти, бредущим в черной пустоте из ниоткуда в никуда. За Пеплом, в четырех парсеках, вспыхнули три ослепительные звезды, две похожие на Солнце и третья горячей и ярче, с голубоватым оттенком. Триолет, подумал я, рассматривая кружившие вокруг светил миры. Помнится, их было больше двадцати, но не пригодные для обитания Принца, видимо, не интересовали. Восемь планет явились мне, радуя живыми красками: Шива, Вишну и Брахма в зелени лесов и морской сини, Агни с оранжевой растительностью и дымящимися конусами вулканов, океанический мир Лакшми, Ганеша – с могучими водными потоками, что прорезают джунгли, Индра и Кришна, где над равнинами возносятся горы в ледниках и снежных шапках. Все восемь миров уже имели названия и коды галактической классификации, что вспыхивали в особом окне; там же давались планетарные характеристики. Отклонения от Земли, которая была базовым вариантом, не превосходили нескольких процентов: где-то сутки чуть короче или длиннее, где-то теплее или холоднее, меньше тяготение, больше гор, степей или лесных массивов. Пожалуй, только Лакшми являлась исключением – девять десятых ее поверхности занимал океан, а суша была представлена островами и двумя континентами размером с Австралию. В целом – прекрасные миры, не породившие разумной жизни и, значит, пригодные для заселения.
Почему они интересовали Принца? Он был специалистом по резонансной нейрофизике, а не космологом, не вояжером, исследующим новые миры, не констеблем, призванным их охранять. Или то был интерес не только Принца, а Койна Супериоров либо одной их фратрии, возглавляемой Брейном? Но Брейн – танатолог, и сфера его занятий скорее Мертвые Миры…
Размышляя об этом, я парил около голографической Галактики, вновь совершающей очередной оборот. Сияли светила, вращались спиральные ветви, текли потоки плазмы из ядра, слабо мерцали разреженные газовые туманности, но я, молча взирая на это великолепие, не мог доискаться таинственной причины, что двигала супериорами. Может быть, они решили переселиться в миры Триолета? Но при чем тут нейрофизика и танатология? При чем ментальная ловушка, изобретенная Принцем, и начатый совместно с нами, психоисториками, эксперимент?
Я вышел из Зазеркалья и минут десять или пятнадцать лежал в нагретых солнцем мхах под сосной и всматривался в северное небо. Близился вечер, но оно оставалось по-прежнему светлым, и громады розовато-сизых облаков плыли над парком в сторону города. Вернуться к Павлу и спросить?.. – мелькнула мысль. Ведь он, как частица Асура, был в Воронке, исследовал Мертвые Миры и принимал участие в спасении солнц и планет Триолета. Знает ли он о чем-то важном для супериоров?
Если знает, то не скажет, подумал я, вставая. Упрямый, крысиная моча! Про таких ливийцы говорили: поймает пчелу и будет давить, пока меда не выжмет.