Анаис смущенно скрестила руки на груди и животе. Она боялась, что тени не скроют все, что ей хотелось бы утаить. Но Линдсей развел ее руки в стороны, и Анаис заметила, с какой жадностью он бросился пожирать взглядом ее сочные груди. Ладони Линдсея пустились в путешествие по ее телу, собственнически схватили пышные полукружия, потом его пальцы скользнули к талии Анаис и принялись исследовать каждый изгиб ее бедер. Линдсей повторял свои ласки снова и снова, пока Анаис инстинктивно не задвигалась в медленном темпе, скользя бедрами взад-вперед. Она была возбужденной. Разгоряченной. Спина Анаис выгнулась, ее руки метнулись вверх. Скользнув пальцами в золотистые волосы, она начала свой соблазнительный танец.

Нашептывая слова безудержной страсти, Линдсей стал одной рукой пощипывать сосок Анаис. Другой сжал крепкий член и провел его шелковистой головкой по ее пухлым ягодицам. Анаис кожей почувствовала прикосновение теплой влаги. Линдсей был уже мокрым, его семя текло.

Осознание всей силы его возбуждения сделало Анаис еще более распутной, и она принялась извиваться еще обольстительнее, ее движения стали менее резкими и неуклюжими, более чувственными и раскованными. Опустив руки, она ладонями поймала свои груди, лаская их на глазах у Линдсея. Анаис свела полукружия вместе, сжала их, а потом развела, будто приглашая присоединиться…

Сильными руками Линдсей схватил Анаис за бедра и приподнял над собой, двигая чуть выше и вперед над своей грудью.

– Опустись на мой рот, Анаис, и позволь мне вкусить тебя.

С еле слышным стоном удивления и возбуждения она подчинилась. Пальцы Анаис вцепились в плечи Линдсея, а он обхватил руками ее бедра, наклоняя их до тех пор, пока заветное лоно не оказалось у его рта. Ощутив горячий язык, порхающий по влагалищу, Анаис испустила громкий, протяжный стон.

Колючая борода на подбородке Линдсея царапала и покалывала ее кожу, делая и без того восхитительное ощущение еще более острым, полным. Вскоре пальцы Анаис вжались в плечи ее повелителя, и она беспокойно задвигалась у его рта, показывая бедрами направление, в котором нужно было перемещаться языку.

Анаис посмотрела вниз, на темную голову Линдсея, устроившегося между ее бедрами. Судорожный вздох слетел с уст Анаис, и он поднял глаза, распутно глядя на нее, продолжая медленно ласкать лоно и демонстрируя свой искусный язык. Анаис потянулась рукой вниз и коснулась себя, ее пальцы скользнули к клитору, потом плавно провели по языку Линдсея. Он облизнул ее влажные пальцы, продолжая играть с сочащимся влагой лоном.

– Боже, ты так прекрасна! – тихо сказал Линдсей, наблюдая, как Анаис поглаживает себя пальцами. Возбуждение накрыло волной, когда она вдруг почувствовала его пальцы внутри своего тела. Это было уже слишком: Линдсей схватил Анаис еще крепче, прижимая лоно к своему рту, и задрожал всем телом, высасывая всю ее влагу – выпивая ее до дна.

– Линдсей! – Анаис бесстыдно качнулась сверху. Когда, наконец, ее жажда страсти была утолена, распутница успокоилась, отпрянула от любимого и, скатившись с его тела, зарылась лицом в его твердую грудь.

– Анаис, – голос Линдсея звучал нежно и успокаивающе, в одном ритме с его пальцами, гладившими растрепанные золотистые волосы, – ты была такой красивой, такой страстной… Я никогда не забуду, как ты выглядела, оказавшись сверху.

Анаис покраснела и прижалась лицом к шее Линдсея. Как же она сейчас надеялась, что он забудет произошедшее или, по крайней мере, сочтет это фантазией, навеянной опиумом! Потому что, если бы Линдсей запомнил эту ночь, ее план изображать равнодушие по отношению к нему оказался бы под угрозой. Ну как она смогла бы разумно объяснить, что больше не хочет его, после того, что сделала сегодня ночью?

Линдсей крепче прижал Анаис к себе, поглаживая ее ладонью по спине. Их дыхания слились и зазвучали в унисон. Анаис чувствовала, как успокаивается все внутри, она закрыла глаза, позволив себе еще на мгновение задержаться в объятиях Линдсея.

– Прости меня, мой ангел, мне жаль, – пробормотал он. – Я так жалею обо всем! Если бы ты была теперь здесь, со мной, я мог бы сказать тебе это, но ты – лишь плод воображения, вымысел, сотканный из пелены дыма. В этом дыму все кажется таким реальным, но я знаю, что, когда открою глаза, буду совершенно один.

Подняв голову, Анаис не смогла удержаться от желания поцеловать своего обожаемого мужчину. Если бы обстоятельства сложились иначе, если бы она не обратилась к Гарретту за помощью, если бы не совершила нечто ужасное, они с Линдсеем, возможно, смогли бы быть вместе.

– Ты уйдешь. Ведь правда?

– Да, Линдсей. Я уйду.

– Тогда я буду курить больше, и ты вернешься ко мне. Ты всегда возвращаешься, выходя из пелены дыма и падая в мои объятия.

Глава 12

Утренний солнечный свет струился через матовое оконное стекло и ярко отражался в отполированном до блеска серебряном чайном сервизе, стоявшем в центре стола. Звуки столового прибора, нетерпеливо лязгавшего о твердый английский фарфор, нарушали тишину, повисшую над сервированным к завтраку столом. Беседы за приемом пищи были сведены к минимуму, и это обстоятельство несказанно радовало Анаис. Чем скорее она опустошила бы свою тарелку, тем скорее могла выйти из этой комнаты и не чувствовать дерзкий взгляд Линдсея, буравящий ее с противоположного конца стола.

Потупив глаза, Анаис заставила себя проглотить неприятный на вкус кусок бараньих почек с пряностями, которые лакей положил на ее тарелку с блюда, стоявшего рядом на маленьком столике. Желудок Анаис предательски сжался, когда она вгрызлась зубами в жесткое кушанье. С трудом проглотив кусок, Анаис потянулась к салфетке, скрывая гримасу отвращения за куском белого льна.

Убедившись, что она не опозорится, испытав приступ рвоты прямо за столом, Анаис потянулась к чашке и выпила все ее содержимое одним длинным глотком, смывая терпкое неприятное послевкусие почек.

Наконец-то успокоившись и обретя хладнокровие, Анаис подняла глаза, встретив поддразнивающий взгляд Линдсея. Вопросительно выгнув бровь, он бросил взгляд на ее тарелку, заваленную почками и ломтями фаршированного говяжьего сердца.

Анаис отвела взгляд, пытаясь не потерять выдержки под этим наглым насмешливым взором.

– А у лорда и леди Уэстон не найдется места для вас? – проворчал лорд Уэзерби.

– Моя дочь и ее муж находятся в Кадисе. Они не собираются возвращаться в Англию до весны. Мы остановимся у моей золовки в Лондоне, как только сможем известить ее.

– Когда же вы напишете сестре вашего мужа? – Лорд Уэзерби раздраженно хлопнул свернутой газетой по столу. – Скоро, я надеюсь. Дарнби, судя по всему, уже вне опасности. Я абсолютно уверен в том, что он благополучно переживет свое несчастье и, без сомнения, будет еще много лет маячить по соседству, находя удовольствие в том, чтобы быть проклятым бельмом на моем глазу.

– Я с готовностью возьму это на себя, напишу письмо своей тете, – прокашлявшись, отозвалась Анаис. – Если будет удобно побеспокоить леди Уэзерби, попросив у нее немного бумаги и перьев, а еще чернильницу, то я напишу тете сразу после завтрака.