Не было ничего, что Бруд ценил бы в Бродгриме. Вожак стаи был высокомерен и вспыльчив. Он не знал этих земель, но советов не принимал. Бруд не понимал, что нашел Оргрим в этом парне, несмотря на то что в Альвенмарке его хвалили как героя битвы при Мордштейне.

— Думаешь, Оргрим не стал бы сам преследовать людей, если бы они были так важны для него?

— Он отдал мне приказ догнать их.

— Значит, об убийстве речь не шла.

— Я знаю, что он имел в виду. Не переиначивай мои слова, Бруд. И не пытайся захватить руководство стаей, иначе я убью тебя, старый волк.

Разведчик выдержал взгляд вожака стаи.

— Старые волки отличаются тем, что пережили многих молодых волков.

— И тем, что их кровь стала водой. Отведи меня к людям! Или отказываешься выполнять мои приказы? — Тролль даже не пытался подавить радостное предвкушение, прозвучавшее в последних словах.

Разведчик сплюнул.

— Тогда идите за мной! Люди на перевале у замерзшего озера. Они настолько устали, что сегодня утром не стали сниматься с лагеря. Убить зайца-беляка сложнее, чем эту жалкую кучку.

Бруд специально выбрал самый трудный путь к перевалу. Вскоре он услышал за своей спиной сопение солдат. Они, возможно, хорошие воины, но бегать по лесам умеют плохо. А в голове у их вожака только слава.

Разведчик вспомнил, как он со своими ребятами, штурмовавшими утес, ушел в непроходимые земли, когда эльфы неожиданно появились на поле боя в узкой долине. Он предпочитал выжить, чтобы продолжить сражение позже, когда у противника не будет преимущества. Только дураки прячутся за словами «честь» и «мужество».

Когда вернулся Оргрим, Бруд присоединился к нему еще до того, как выскочка Бродгрим вошел в гавань Нахтцинны с захваченным парусником. Вместе со своей стаей Бруд принял участие в боях против эльфов. Произошел целый ряд кровопролитных сражений, пока тролли наконец не победили. Приказ Оргрима поймать как можно больше эльфов живьем отнюдь не упрощал задачу.

По мнению Бруда, было пролито слишком много крови. Глупо тратить жизнь даже одного-единственного воина на то, чтобы расправиться с жалкой кучкой сломленных противников. Между тем, что должно случиться сейчас, и тем, что сделал эльфийский князь, когда поджег корабли с пленными, почти не было разницы. Пусть люди болтают о приключившихся с ними ужасах. Это обеспечит продолжительный мир!

Тролли достигли перевала. Перед ними лежало большое озеро. Бруд осторожно ступил на лед. Тот был крепким.

— Где они? — с трудом переводя дух, спросил Бродгрим.

— Видишь ту скалу на другом берегу? Там их лагерь.

Вожак стаи провел рукой по тяжелому боевому молоту, висевшему на поясе.

— Ты со своими воинами останешься здесь, Бруд. Я не хочу иметь рядом с собой стаю, которая уже однажды бежала с поля боя.

Рука об руку

Ульрик судорожно сглотнул, заметив темные фигуры на противоположном берегу. Он специально выбрал путь через этот перевал. И лелеял надежду на то, что быть может, тролли прекратили преследование. Он потянулся и сбросил тяжелый плащ. Амулет, который он носил на груди, согревал. Людей осталось совсем немного. Теперь амулетов было достаточно для всех, но смерти не прекращались. И убивал не холод. Люди гибли от усталости.

Ульрик обнажил меч погибшего короля Озаберга, который нашел еще в детстве. Нет Йильвины, которая рискнет жизнью, чтобы спасти его. Да и он уже не мальчик… Теперь он должен спасать жизни.

— Я с тобой, мой король. — Ламби шатался от усталости. Он тоже обнажил меч.

Ульрик был тронут, но старик нужен был ему живым. Поднялись Маг и даже Эйрик.

— Вы останетесь и будете держать берег. Слишком много хороших людей погибло. Хотя бы несколько должны вернуться во Фьордландию.

Сильвина и Фингайн подняли луки и присоединились к ним.

— Что ты задумал, мой король? — поинтересовался Ламби.

— Пойду к ним, попробую устроить переговоры.

— С троллями не ведут переговоров, — мелодично пропел Фингайн.

«С богами тоже», — печально подумал молодой король. В ночь, последовавшую за похоронами Альфадаса, его провозгласили королем. Это была простая, но трогательная церемония. Маг вырезал для него корону изо льда. Ульрик усмехнулся. Как символично. Его королевство быстро тает.

Молодой человек поднял взгляд к небу. Стоял погожий, безоблачный день. Настолько холодный, что наверняка болели бы скулы, если бы не эльфийский амулет.

— Я хочу, чтобы ты выжил, Ламби, — твердым голосом произнес Ульрик. — Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты отправился на поиски королевы.

Герцог удивленно переводил взгляд с него на Хальгарду.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты должен найти Кадлин. Она бежала в Альвенмарк. И лучше тебе отвыкать называть ее шлюхой. Она — законная наследница трона, ибо она — моя пропавшая сестра.

Герцог нахмурился, но ничего не сказал.

— Поверь мне, Ламби. Ты послушаешься приказа своего короля?

Ламби вопросительно глядел на него. Когда стало ясно, что Ульрик не собирается давать никаких объяснений, герцог просто кивнул.

— Клянусь паутиной Лута, что не успокоюсь, пока не разыщу Кадлин.

Ульрик поглядел вверх. Солнце было почти в зените. Настало время выступать.

Теплая рука коснулась его левой руки. Вчера ночью он поведал супруге о своем плане, и они решили вместе попытать счастья.

Попытать счастья — это звучало цинично. Их жизнь закончится сегодня. Некоторым образом круг замкнется. Эмерелль украла у Лута жизни их обоих, но боги всегда забирают то, что им причитается. Они получили в подарок почти шестнадцать лет. И хотя с той зимы над ними висело проклятие подлого подарка незнакомца, это были хорошие годы. Не собачья жизнь! В этот солнечный день Ульрик отчетливо понял это.

Тонкий снежный покров на льду заскрипел под их ногами. Лед был тверд как скала. Тем не менее троллья стая, приближавшаяся с другого конца озера, рассыпалась веером. На берегу в качестве резерва осталась вторая группа троллей, поменьше.

Ульрик оглянулся на товарищей. Они стояли у скалы, у подножия которой они с Хальгардой любили друг друга. Все его мысли были о теплых-объятиях ее бедер. По животу поднялось приятное чувство.

Молодой король поглядел на жену. Она улыбалась, и он знал, что в этот миг они вспоминают об одном и том же. Хальгарда выглядела прекрасно в этот день, несмотря на то что из-за лишений последних дней черты лица ее стали жестче.

Ульрик забрал немного влево. Снова оглянулся на скалу. Теперь они были на расстоянии почти двухсот шагов от берега. Под их ногами трещал не только снег.

Молодой король поднял меч короля Озаберга и повторил слова, которые Фингайн перевел ему на язык троллей: