– Это уже кое-что, клянусь Владыкой Пустоты!
– Все равно мало. Пусть даже восемь секунд! Какие повреждения мы успеем нанести?
– Ну, не скажи! Если совокупным залпом из трех тысяч орудий…
– Изрешетим броню, а генератор не достанем.
– Значит, надо бить кучно, в одну точку.
– При таком числе штурмовиков и бейри? Невыполнимая задача!
– Нет, возможная! Хиросиге в период Третьей Войны, когда обороняли подступы к Гондване…
– Скажешь, Хиросиге! У него всего-то было пятнадцать крейсеров!
– И пятьсот единиц во вспомогательном флоте! Однако он…
Скрипнул протез Лайтвотера, Ришар внушительно прочистил горло, и все смолкли. Все, кроме Глеба Прохорова, удачника и хитреца. Он с невинным видом поинтересовался:
– Планировщик, эта разгонная шахта, что тянется к генератору… Диаметр у нее какой?
– Семьдесят восемь метров.
Прохоров довольно осклабился:
– Двумя бейри можно в теннис играть!
– Если успеем к подаче, – заметил Вальдес.
Оружие у галактических народов было разным, иногда довольно экзотическим, но все прикрывали боевые станции и корабли защитными полями. Этот силовой барьер синхронизировался с темпом стрельбы, ибо ракетам и лазерным лучам, сгусткам антиматерии и плазмы полагалось не разрушать свой собственный корабль, а мчаться свободно в пустоту и уничтожать противника. Поражающий фактор, излучение или снаряд, выбрасывался при отключенном поле, но этот промежуток был ничтожно мал – тысячные или миллионные доли секунды. Силовой экран на станциях, служивших базами для флотилий и эскадр, отключали на более длительные сроки, чтобы дать возможность кораблям отстыковаться от портов и шлюзов и выйти за пределы поля. В этот момент крепость была уязвима, но отнюдь не беззащитна – ее по-прежнему обороняли орудия и корабли.
– Спровоцировав атаку дроми, мы получим несколько секунд, чтобы приблизиться к крепости, – произнес Адмирал. – Это сделают два или три бейри с опытными пилотами. Они проникнут в разгонную шахту и доберутся до генератора… – Луч из его браслета скользнул вдоль алой полосы на голограмме. – В шахте опасности нет, она бездействует, при поражении генератора тоже никаких проблем – агрегат отключится, и все. Главное – успеть к подаче, как сказал Сергей. – Темные пронзительные глаза Адмирала уставились на Вальдеса. – Ну, кто у нас лучший пилот?
Вальдес кивнул и повернулся к Прохорову:
– Пойдешь со мной, Глеб?
– Авантюра, – пробормотал тот. – Как раз для «Летучего Голландца»… Кого возьмем третьим? Жакоба?
– Жакоб мне нужен, – заявил Адмирал. – У него другая задача.
– Тогда возьмем Ивара, Хайнса и Хлебникова с «Трех Мушкетеров».
– Эти подойдут. Что скажете, сэр?
Ришар склонил голову в знак согласия.
– Через два часа я свяжусь с другими базами, потолкую с людьми и уточню план операции. Но идея ясна. Как только силовой экран исчезнет, мы подавим их огневые средства, уничтожим корабли и высадим десант. Штурмовые группы сформируем из свободных экипажей. Бойцов у нас хватает.
– Драться с жабами врукопашную… – хмурясь, протянул Асаи. – Неприятное занятие!
Адмирал и Кро Лайтвотер снова переглянулись.
– Пустим вперед роботов, – спокойно сказал Ришар. – УБРов.
На лицах сидевших за столом изобразилось изумление.
– УБРов, сэр? Откуда тут УБРы? – воскликнул Жакоб.
– Вы же сами помянули договор, – поддержал его Татарский. – Земная военная техника под запретом и все такое… Кстати, УБРы какой модификации?
– Универсальные боевые роботы М5, – сообщил Вождь Светлая Вода. – Сорок две единицы. Завезены, разумеется, нелегально. Так, на всякий случай.
Прохоров, развеселившись, фыркнул:
– УБРы, надо же! Пятая модель! И как их только протащили!
– В дезактивированном состоянии, как обычную контрабанду, – сообщил Кро и поднялся. – Если не возражаешь, Адмирал, я пойду. Технику нужно развернуть. Вчера я уломал Второго… Можем воспользоваться мастерскими.
– Иди, – кивнул Ришар и принялся запрашивать у Планировщика данные о вооружении Крысятника, количестве и размерах стыковочных портов, гарнизоне дроми и кораблях, что базировались в крепости. Ряд оценок оказался приблизительным: число дредноутов – не меньше двадцати, сотни четыре малых кораблей и, вероятно, пара тысяч техников и воинов, оборонявших цитадель. Уничтожение такой армады являлось нелегким делом, зато перспективным – весь район Шестой фактории был бы очищен от пиратов.
Вальдес глядел на плывущие в воздухе символы, чертежи, таблицы и картины, но размышлял о другом. Мнилось ему, что есть у Ришара и Кро Лайтвотера некая тайна, объединяющая их, и эта мысль была Вальдесу неприятна. Не сама по себе, а своими последствиями: она означала, что Вождь, с которым он летал не первый год, сражался бок о бок и делил смертельный риск, имеет от него секреты. И какие! Конечно, УБРы – не крейсера с аннигиляторами, но протащить их на Данвейт дело непростое. Явная контрабанда и нарушение договора с нанимателями! Или же лоона эо в курсе? Возможно, есть какие-то секретные статьи, о чем известно лишь высокому начальству? Если так, то Кро не обошли доверием, а Кро ему, Вальдесу, не открылся… Обидно! Ведь, казалось бы, знакомы ближе некуда и тайн за пазухой не держат… С другой стороны, думал Вальдес, можно ли знать все о человеке, который прожил впятеро дольше и повидал такое, о чем ни в сказке не расскажешь, ни в песне не споешь? Взять хотя бы историю с Селиной, его возлюбленной… прежде Кро о ней не говорил…
Резкий голос Ришара заставил его очнуться.
– Я уточню детали операции с Планировщиком, – произнес Адмирал. – Учитывая переговоры с Широй и Таном, отбор экипажей и десантников, подготовку снаряжения и УБРов, мне нужно для разработки планов два-три дня. Все вы, разумеется, уже исключены из графика патрулирования. Уточненные задания получите вечером. Будут толковые мысли, прошу сообщить. – Ришар вскинул руку в салюте. – Сейчас – свободны!
Пять капитанов поднялись и дружно отсалютовали. Вальдес спустился вместе со всеми на первый этаж, вышел на ступени лестницы и поднял лицо к небу. После сумрачной камеры утро Данвейта казалось особенно праздничным и ярким: солнце сияло как медный начищенный щит, плыли под ним пуховые облака, метались в кронах деревьев пестрые плуми, и серебристый патрульный корабль стремительно уходил в небесную синь, растворяясь в ее победном блеске. Чего-то, однако, не хватало; не доносились с крыши стук бильярдных шаров и возгласы играющих, не звенели раздаточные автоматы в пивной, не торопились к реке полунагие купальщики, и над площадью, в перекрестье голографических лучей, мерцал экран, по которому снова и снова проплывали имена погибших. Сотни полторы народа, собравшись небольшими группами, маялись у казарм, стояли в угрюмом молчании или тихо переговаривались друг с другом. Капитанов окружили. Необщительный Асаи махнул рукой – мол, пропустите, камерады, – и исчез за деревьями. Жакоб, Татарский и Прохоров что-то объясняли, изображая на пальцах маневры, атаки, обходы и фланговые удары. Вероятно, до слушавших их патрульных дошло главное: Конвой Вентури будет отомщен. Теперь площадь не молчала и не шепталась – над ней перекатывался грозный гневный гул.