Когда враг вышел практически на дистанцию прямой видимости, «Трайд» почти завершал переворот «через голову». Волчок выдал короткий импульс, определённый аппаратурой «Трайда» как сканирующий луч, — ещё одна схожесть в технологиях! — а после, не ожидая никакого подвоха, встал вплотную, так, что можно было разглядеть каждую металлическую складку на его надстройках. Шкип быстрым корректирующим импульсом выровнял «Трайд», становясь к волчку кормой. Успокаивающий жест. Открытая спина, бей — не хочу! И тут же врубил форсаж.
Пусть это была не гигантская струя круизёра, к тому же движки выдавали сейчас менее восьмидесяти процентов мощности, но когда расстояние до объекта измеряется десятками метров — микроны в космическом масштабе! Доли микронов, и этого достаточно, чтобы вывести на какое-то время из строя звездолёт класса «Трайд» или нечто похожее на него размерами… Волчок попытался уйти из-под инверсионной плазменно-гравитационной струи, и это ему удалось, но всё же сюрприз состоялся и вышел достаточно неожиданным для врага. Краем инверсии правого движка, зато практически в упор Шкип задел его. И теперь улепётывал обратно, в глубь скопления астероидов, в нагромождение мёртвых глыб, надеясь, что такой ход не позволит врагу атаковать сразу.
Он ошибся. Волчок атаковал уже через секунду, выпуская веером несколько ракет. Теперь Шкип мог видеть, что это такое: шарообразные предметы, диаметром, примерно равным шлему полётного скафандра, но имеющие хвостовую часть и собственный полётный движок. Каждая из ракет имела прямолинейную траекторию полёта и превосходила «Трайд» в скорости минимум вдвое. Но вот ракета, идущая слева, чуть вздрогнула, дюзы её движка выдали корректирующий импульс, — Шкип видел всё это в приближении, так как сканеры антиметеоритной защиты вели исключительно ракеты, — и вскоре изменила траекторию, выходя в лоб «Трайду». Ракета, идущая справа, отреагировала точно так же и вскоре стала выписывать дугу разворота.
— Их радиусы! Быстро!
— Радиусы исчислены, переменная кривизны составляет…
— Расчёт точки пересечения курса «Трайда»…
— Точки пересечения установлены с погрешностью ноль-ноль две…
Шёл почти рабочий диалог между пилотом и его полётным компьютером, нервозный, в мелькании пальцев по сенсорам панели управления, в лихорадочной работе двух сознаний — живого человеческого и кибермозга машины, которая тоже будто хотела жить. Точные, выверенные импульсы на движки, плавное движение полётного джойстика — когда хотелось по-другому, рвануть на себя, выдать полный импульс, развернуться, выйти в лоб и…
Невероятно, но Компаньон не потребовал уточнений, не стал спорить относительно приоритета выставляемых задач, будто почувствовал нарастающую ярость берсерка, что зрела внутри Шкипа, едва сдерживающего порыв разом закончить эту игру.
Через пару секунд на экране, и без того испещрённом пунктирами, — отслеживаемая траектория корабля-волчка, траектории движения ближайших астероидов, до которых — вот-вот, — возникли и две петли. Путь обнаруживших и преследующих свою цель ракет. Тех, что слева и справа…
Шкип сбросил скорость. Петли, вытягиваясь, стали чуть удлинённей. Чёрт! Они реагируют на каждый мой шаг! Думать! Быстро! Пилот почувствовал, как со лба на лицо стекают ручьи пота. И не было никакой возможности их оттереть тыльной стороной ладони в тонкой сверхпрочной перчатке. Мешало не столько забрало шлема, сколько необходимость безотрывного управления кораблём. Правая рука — на джойстике, левая — над сенсорами панели управления. Малейшая ошибка, вывод какой-нибудь ненужной функции на экран, и он лишится основной картинки, потеряет чувство единения с окружающей действительностью лишь на миг, на мгновенье, неверно оценит ситуацию и неверно отреагирует на её изменение, и тогда петли-траектории смертоносных шаров пересекутся с его траекторией.
Думать! Быстрей!
— Усилить функцию катализа, включить овердрайв реактора…
— Овердрайв запущен, время работы — до семидесяти миллисекунд…
— Повторно!
— Отработано! Катализ в норме…
— Поддержка энергетического баланса?
— Норма. Потеря мощности двадцать семь процентов…
Ракеты почти закончили разворот и теперь неслись, опережая одна другую. Волчок завис где-то позади, наверняка его бортовая аппаратура хотя бы частично, хотя бы на время, но выведена из строя ударом гравитационной волны. Втайне Шкип лелеял мысль, что инверсией он упокоил и второго противника, но это было и осталось напрасной мечтой. Волчок крутанулся на месте, пошёл влево, потом чуть вправо, мелко завибрировал, будто отряхивая вынужденное оцепенение, и двинулся вперёд. В этот момент от паники помогла спастись другая мысль, которая, к счастью, оправдалась. Мысль о том, что у корабля-волчка ракеты наверняка на исходе, если не израсходованы вовсе. Но те две, что уже вышли на боевой курс, они рядом… Их вычислители цепко держат «Трайд» в захвате прицелов…
— Овердрайв реактора! Замкнуть цикл…
— Овердрайв до восьми секунд, максимальное число циклов…
— Баланс?
— Нарушение энергетического баланса! Смещение вектора тяги!
— Держи, жестянка! Держи баланс!
«Трайд» повело правым боком, датчики пилонов двигательной секции засветились тревожно-розовым. Скоро этот цвет может измениться на алый, и это будет означать, будет означать…
— Овердрайв! Усиление катализа! Мне нужна тяга и точность баланса на манёвре!
— Движки вразнос, капитан…
— Сколько у нас времени?
— Секунд сорок… Потом…
Сорок секунд, лихорадочно зажглись в сознании Шкипа цифры и побежали в обратном отсчёте. Потом датчик станет алым. Критическое напряжение несущей конструкции двигательной секции… Движки вразнос…
— Приближение к критическому порогу сдерживания реакции… Реактор разогнан, вероятность сдерживания…
— Овердрайв! Двойной! Тройной! Выжми из реактора всё до последнего! Или сейчас, или никогда уже…
Торпеды в оптике, снижают скорость, они уверены, что цель не уйдёт. У них есть основания для такой уверенности. Движки захлёбываются импульсами, корпус «Трайда» вибрирует. Такой вибрации Шкип не ощущал никогда. Скоро критический порог, за которым — или ещё один шанс, или…
— Капитан!
— Овердрайв, жестянка! Дай миллион импульсов! Миллиард! На сколько хватит гравиквазеров в накопителе! Самое большое число, какое тебе только известно!
— Принято, капитан…
Если бы бортовым оператором Шкипа был человек, то можно было подумать, последние слова звучат с печальной покорностью.
— В следующий раз, если он, конечно, случится, отвечай мне «ае!» — я пойму…
От напряжения дрожат пальцы, от напряжения дрожит металл, в глазах — цветные сполохи плазмы, щит режет астероидную крошку, а смерть имеет форму двух шаров. Размером как раз со шлем полётного скафандра. Звук реактора-расщепителя за спиной не поддаётся восприятию. Он разный. Он взлетает в ультразвуковой свист, режет нервы и опускается до утробного рёва. На экране — визуализация приближения конца. Гонка не может быть вечной. Везение имеет свои пределы. Ракеты держат цель. Только надежда не имеет предела.