— Где ты тут свечи видишь? — не оценила мою шутку тетка. — Сегодня последний день кукую. Объявил жадобина с утра, что теперь продавцам за смену меньше платить будет. Ну я и решила: получи, фашист, гранату, уйду от гада. А за сегодняшний день выручки ему не видать. Всем правду про его, прости господи, продукцию расскажу. Хочешь нормальные спагетти? Рули в супермаркет, там Италию возьмешь, а не говно‑лапшу.
— Спасибо за совет, — улыбнулась я. — Желаю вам побыстрее найти хорошую работу.
— И тебе денег побольше, — не осталась в долгу тетка.
— Вы каждый день здесь стоите? — поинтересовалась я.
— Целый год тут торчала без выходных и праздников, — пожаловалась продавщица.
— У моей сестры здесь не так давно наперсточник большую сумму выманил, — вздохнула я. — Не знаете, где этот гад стоит? Хочется ему пару ласковых слов сказать.
— Тю! — всплеснула руками торговка. И вдруг заорала: — Саша, Саша, Саша!
— Ну и что тебе надо? — сильно растягивая гласные, спросил, подходя к нам, красивый черноволосый парень, одетый в короткую черную кожаную куртку, обтягивающие джинсы и лаковые узконосые ботинки. — Чего вопишь? Кто обидел?
— Зря Заур тебя смотрящим на первой этаж поставил, — не утихала тетка. — Вот при Димке порядок был железный. А у тебя наперсточники орудуют.
— Нет такого! — вскипел Саша. — Я их близко сюда не подпускаю, чтобы покупателей нам не отпугивали.
— Вот у нее кидалы деньги выманили, — показала на меня пальцем бабенка.
Саша нахмурился.
А я завела свою историю, придумывая на ходу:
— Сестра всю получку проиграла, в больницу на нервной почве попала. Хороший у нас с ней праздник получился, ничего не купить!
Парень спросил:
— Где он стоял? Как выглядел?
— На первом этаже неподалеку от ломбарда, кавказец, — отрапортовала я.
Саша неожиданно обиделся:
— Почему сразу Кавказ, а? Если волосы черные, глаза карие, то сразу наш? Может, он таджик‑урюк‑узбек или еврей? А?
Я изобразила негодование:
— Мне национальность и гражданство мошенника без разницы, пусть он даже из Гондураса. Денег жалко.
— Зачем твоя сестра играла? — напал на меня Саша. — Шла бы мимо!
— А зачем у тебя тут наперстки? — налетела на парня торговка. — Димка с отребьем не корешился, поганой метлой вон их гнал. И лотерейщиков тоже. А ты в доле с уродами.
— Вай, женщина! Прикуси язык! — разозлился Саша. — Иначе с этого места к туалету уедешь!
— Да хоть ваще к унитазу поставь, — захохотала баба. — Напугал до смерти, ща зарыдаю. Видела я того наперсточника, не хотела только говорить, не люблю в чужие дела лезть. Да, похоже, день у меня сегодня такой правдивый. Кантовался мужик вон там, около Алиски, которая сахарной ватой торгует. Зараза жуткая, есть ее, вату то бишь, стремно, враз желудок отвалится. Чернявенький такой, из ваших, лет ему немного. Ну, может, двадцать с небольшим. Я еще удивилась, чего он под закрытие припер. Встал в районе половины восьмого, когда народа совсем нет. Распрекрасно я его запомнила, потому что Димка давным‑давно этих гадов со стаканами выпер. Года три ни один из хитроруких сюда не заглядывал. А тут гляжу, приперся со столиком. Ну, думаю, новый смотрящий или пофигист, или свой интерес имеет. Сначала, значит, разрешил сученышу пару часов до закрытия пошакалить, а там и с утра пустит. Чего ты буркала выпучил? Решил, что жизнь удалась? Можно химичить? Слышала я, как Заур нового смотрящего щучил, говорил тебе: «Чтоб на моей территории никакого криминала! Если кто кошелек сопрет, с тебя спрошу. Лотерейщиков, наперсточников, шваль всякую близко сюда не подпускать!» И не пугай меня плохим местом, я сегодня тут последний день. А тебе Заур глаза на ж… переставит.
— Эй, замолчи, женщина, а? — ожил Саша. — Впервые про стаканы слышу!
— Ах ты жук! — зачастила тетка. — Врун!
Пока голосистая торговка отчитывала местного «смотрящего», я бочком отошла и приблизилась к симпатичной девушке, стоявшей у прозрачного куба, в котором готовилась сахарная вата.
— Вам большую порцию? — весело спросила она.
— В детстве я очень это лакомство любила, — улыбнулась я. — Им в Феодосии, куда мы с мамой летом ездили, на каждом углу торговали. Но сейчас не съем ни кусочка, очень уж сладкое.
— Взрослые редко берут, — согласилась продавщица, — в основном дети хватают.
— Алиска, разменяй пять тысяч! — закричали слева.
— Откуда у меня такие деньги утром в будний день? — заорала в ответ девушка. — Спроси у Светки.
— Скажите, пожалуйста, вы тут недавно наперсточника случайно не видели? — спросила я.
— А что? — в свою очередь поинтересовалась Алиса.
— Моя сестра у него всю зарплату просадила, — горестно «призналась» я. — Полиция ничего предпринимать не хочет.
— А ты, значит, сама решила у мужика бабки отбить? — хмыкнула девушка.
— Просто хочу в глаза мерзавцу глянуть и спросить, не стыдно ему у матери‑одиночки деньги отнимать. Теперь нам с мужем придется кормить родственников, — заныла я.
Алиса сдвинула брови.
— Во здорово! На будущее имей в виду: наперсточники никогда одни не работают, их всегда прикрывают. Начнешь скандалить, тебе живо лещей насуют. Хорошо свою сестру знаешь?
— Конечно, — заверила я.
— Небось она младше тебя лет этак на семь, — сочувственно сказала Алиска. — В детстве родители заставляли тебя ей уступать, заботиться о сестренке, а сейчас ты ей помогаешь, из всяких бед выручаешь, деньжат подбрасываешь. Как же, она ведь Крошечка‑Хаврошечка, наивная, добрая, ее вечно обманывают. Так?
— Ну, — протянула я, — ты как в воду глядишь.
— Да у меня такая же ботва, — махнула рукой Алиса. — Родители над Сонькой трясутся, а мне мозг выедают: почему мало зарабатываешь, Софьюшке надо хорошо одеваться, она у нас невеста… Врет твоя сестра, не оставляла она здесь получку!
Я от удивления открыла рот, а Алиса еще больше ажитировалась:
— Здесь наперстки не крутят. У нас за порядок отвечает Заур, а он всю шелупонь прогнал, ни лотерейщиков, ни лохотронщиков, никого на них похожего нет. Сестрица твоя свою зарплату прогуляла или купила себе чего. Потом сообразила — жить‑то не на что, вот и стала на жалость давить: ах‑ах, я, бедняжечка, попала в лапы к мошеннику. Сонька такое тоже проделывала.
— Женщина, которая торгует макаронами, сказала, что не так давно около сахарной ваты стоял мошенник со стаканами, — выложила я главный козырь.
— Наташка у нас все знает, жаль, неточно, — фыркнула Алиса. — Ну, был парень, симпатичный, но он никого не обманывал.