Зеленокожий гигант удалился заниматься нуждами воинов, возвращающихся от целителей, и Трэрг спустился в каюту, где под бдительным присмотром своей фрейлины возлежала Белый Маг. Девчонка по-прежнему пребывала в беспамятстве, и шаман прислушался к вибрациям магических потоков. От неё как обычно тянуло чем-то очень большим и ласковым, словно нежные руки матери, и Трэрг подумал о Мрарде. Мать была мудрой женщиной, истинной женой вождя благородного клана. Она лучше многих понимала, что война и судьбы народа Орков всегда будут для её мужа и повзрослевших детей много более важными, нежели женские надобности, и всячески поддерживала вождя и сыновей. Но от этого она не стала менее нуждаться в мужской заботе, и потому Трэрг и Гронг, едва представлялась возможность, всегда старались выкроить хотя бы малую минуту, дабы навестить мать. Трэрг любил Мрарду, и потому радость, вспыхивающая в ее глазах при виде вернувшихся в отчий дом сыновей, грела ему сердце.
К сожалению, помочь девчонке он ничем не может. Ему недоступно сместить целительные потоки с привычного им течения даже на волос, не то, что повелевать ими. Что тут поделаешь… Трэрг прислушался к своему медальону и велел ему поведать, что ощущает сейчас медальон, лежащий на груди Белого Мага. В ответ пришел весьма мрачный отпечаток. Сознание девчонки утопало в десятках тысяч истлевших пятен, кои, похоже, являлись следами детских смертей. Странно… где она их нашла? Вряд ли Воины Морей столь глупы, что взяли с собой в битву множество детей. Трэрг внимательнее вслушался в связующий медальоны магический поток. Смерти были детскими, вне всякого сомнения. Более того, отпечатков сотен тысяч убитых в морском сражении врагов он не нашел. Что-то произошло с девчонкой там, среди пластов целительной энергии, пронизывающей мироздание, что-то очень губительное для неё…
Вибрации, исходящие от Белого Мага, затухали под гнётом тяжкой безысходности, глубокой печали и одиночества, пронизанного душевной болью и чувством глубокой и незаслуженной несправедливости. Память Трэрга неожиданно вытолкнула на поверхность воспоминание: он сидит на забрызганной кровью и усеянной бандитскими трупами авлийской дороге и бережно поглаживает голову умирающей лошади. Пронзенное стрелою животное смотрит на него исполненными страдания глазами, словно вопрошая, за что же с ним поступили столь жестоко, ведь оно не имеет ни в чём вины… Схожесть образов оказалась велика, и Трэрг помрачнел, понимая, сколь тяжелы были страдания девчонки. Белые Маги не созданы для битвы, не стоило брать её с собой, это убивает её. Нужно было придумать иной план баталии, но ведь никто не понимал, сколь разрушительно сие скажется на Белом Маге. Ей самой бы быть поумнее да остаться в Арзанне, но девчонка столь сильно жаждала ему помочь, что не рассчитала собственных сил. Она искренне надеялась, что справится, но что-то сложилось не в её пользу, а помочь ей оказалось некому. Ибо, как заметил когда-то Лорд Пэллонг, целительные энергии обычных чародеев в сравнении с лечебною силою Белого Мага выглядят подобно тонкой струйке, текущей подле ревущего водопада.
Трэрг открыл портал в каюту флагмана и бережно взял на руки хрупкое тело Принцессы. Он прошел сквозь подрагивающие энергии и осторожно поместил девчонку на ложе. Шаман велел старушке оставить их, уселся подле Белого Мага и положил её голову к себе на колени. Трэрг аккуратно расправил сиреневый водопад её волос, с каждым часом тускнеющий всё сильнее, и коснулся ладонью девичьей щеки. Нежная кожа девчонки потеряла былую мягкость, бронзовый оттенок редонийской кожи приобрел нездоровую бледность, пухлые коралловые губы покрылись сухой и неровной коркой, словно потрескавшийся суглинок Пустошей. Девчонка почти не дышала, и зрачки её огромных глаз неподвижно застыли под сомкнутыми веками. Трэрг закрыл глаза. Так умирала Лгарна четыре зимы назад. Он провел подле возлюбленной всю ночь, бережно сжимая в ладонях её лицо, и это было всё, что он смог для неё сделать. Немногим более чем ничего…
Шаман осторожно сжал рукою нездорово холодную ладошку девчонки и ласково погладил её по ввалившейся щеке. Он вновь проник сознанием в амулет Белого Мага и внезапно отчетливо увидел, что сознание её затерялось в усеянных отпечатками смерти потоках энергии, и лишь тонкий луч, коим в мире магических потоков являлась пара покоящихся на их груди медальонов, удерживает её от полного растворения. Ещё одно любящее его существо уходит в вечное небытие прямо у него на руках. Трэрг почувствовал, как внутри него закипает ярость. Почему всегда первыми умирают те, кто менее всего повинен в творящихся в мире мерзостях и скотстве? А он, Трэрг Огненный Смерч, великий шаман, могущество которого страшит даже Эльфов, бессилен помешать этому? Он в бешенстве сорвал с места ближайший магический поток и разметал отпечатки Смерти, истирая их из волшебных течений. Шаман скрутил их в тугие тиски и сжал ими невесомо-призрачное облако медленно тающей белой энергии, являющее собой сознание Белого Мага. Он повелел тискам собрать растворяющееся облако воедино и удерживать его от распада. Свирепые боевые потоки ринулись исполнять его волю, и девчонка выгнулась дугой, хрипя от боли. С её губ сорвались крохотные брызги кровавых капелек, и Трэрг спешно остановил магические потоки. Сие ничего не улучшило, призрачное облако белой энергии, оказавшись в стальной ловушке, продолжало остывать и истончаться. Шаман бережно приподнял её голову и поднялся на ноги. Он коротко провел рукою по воздуху, и пред ним замерцало угольно-черное сияние портала. Трэрг вступил в него и оказался в отчем доме, в Зале Рукоделия.
— Я ожидала тебя, сын мой, — Мрарда отложила шитьё рубахи и поднялась ему навстречу. Преклонный возраст оркской женщины давал о себе знать, но её внутренняя сила по-прежнему была велика, и мать сохраняла величественную осанку и плавную походку оркских красавиц. — Я чувствую, как болит твоё сердце. Я не ощущала подобной боли с тех тяжких времен, когда Лгарна покинула этот мир. Белый Маг Айлани пала в битве?
— Нет. — Трэрг подошел к матери. — Но она умирает и вскоре неизбежно умрет. Она не получила ран, но что-то случилось с ней посреди целительных потоков мироздания. Мне недоступны сии энергии, я лишь чувствую, что обилие смертей вокруг убивает её. Шаманы и человеческие целители говорят, что не могут исцелить её, ибо она не больна. Белый Маг должна вернуться в тело сама, но я вижу, что сознание её не видит, куда идти, и потому движется во все стороны, ещё более растворяясь. Я пытался силою предотвратить это, но не преуспел, лишь доставив ей боль. Я не знаю, что делать, матушка, но не могу смотреть, как она повторяет судьбу Лгарны.
— Белый Маг Айлани наделена Великими Богами мягкою душою, исполненной добра и ласки… — Мрарда взяла покрытые шрамами руки сына в ладони. — Она не воин, битва разрушает её изнутри. Но она идет в сражения без колебаний, ибо Любовь ведет её за тобой. Защити её сердце, Трэрг.
— Как? — тихо вопросил шаман. — Целительные чары мне недоступны. Враги не угрожают ей…
— Скажи ей, что любишь её, — ответила Мрарда. — Просто позови девочку к себе, и душа её сама разыщет дорогу. Белый Маг Айлани суть женщина, и потому самый страшный её враг сиречь ощущение собственной ненужности и отсутствие сердца, что радовалось бы её существованию не как искусному целителю, но как прекрасной жене, желанной любовнице и матери своих детей. Я жена мудрого и храброго вождя великого оркского клана. Мне бесконечное множество раз приходилось подолгу дожидаться его из военных походов, каждый из которых мог сделать меня вдовой. Сии ожидания длились порой многие недели, но никогда я не была одинока, ибо его любовь согревала меня в пустой постели, и глаза его детей заменяли мне его взгляд. Дай Белому Магу щит, что обережёт её пуще стали и могучей магии, Трэрг. Дай ей свою любовь. Разве она не заслужила её? Ответь на этот вопрос не разумом, а сердцем…