Миллионерша неслась вперед, прыгая с камня на камень, останавливалась, нетерпеливо приплясывая. Дождавшись спутницу, снова скакала вперед. Поднявшись на полсотни шагов, Роксалана вдруг остановилась:
– А вот здесь вроде как хорошее место, Ираида Соломоновна. Как полагаете?
– Раз в тебе такое чувство, чадо, стало быть, это оно и есть.
– И что теперь?
– Как готова будешь, скажи. Начнешь дышать, а я вызову Коляду. Он тебя в нужное место унесет, на тамошнюю бабу заменит. Хорошо бы, знамо, чтобы с носителем метки твоей стояли они как можно ближе.
– А еще лучше: обнявшись, – злорадно хмыкнула Роксалана. – И еще лучше: целуясь. Представляешь, Ираида Соломоновна, он ее страстно, взасос лобзает, и тут: бац! А это уже я! – Девушка довольно расхохоталась: – Я больше не могу ждать, Ираида Соломоновна! У меня такой зуд во всем теле, аж горю! Давайте начинать. Знаки, руны, линии какие-нибудь нужны?
– Нет, чадо. Тут такое место, что ничего не надобно. Лицо к небу подними, ладони ему открой – и дыши.
Роксалана послушалась, запрыгнула на ближний валун и задышала, запрокинув голову и зажмурившись. Знахарка же пошла вокруг нее, слегка приплясывая и напевая:
– Ты иди, Колядо светлый, по кругу небесному, но кругу земному, по кругу времен, по кругу жизней, по кругу смертей и рождений. Ты неси, Колядо вечный, свет свой из ночи черной к рассвету красному, ко дню белому, ты неси, Колядо мудрый, взор свой изо дня да в ночь, из жизни в смерть, из будущего в прошлое…
Песня была долгой, и очень скоро вслед за знахаркой закружил ветер, становясь все сильнее и сильнее, подхватывая с земли сухие иглы, листья и прочий сор, постепенно превратился в вихрь, сливаясь вокруг одетой в доспех девушки в плотный кокон, и вдруг – резко опал, не оставив после себя ни поднятого сора, ни стоявшей на валуне девушки.
Знахарка торопливо достала из-под юбки сарафана плоскую деревянную фигурку, сломала о колено, кинула на валун и облегченно перевела дух. Постояла, смотря на обломки, пожала плечами:
– Нет никого. Вестимо, для равновесия миров в иное место несчастную Колядо забросил. Ну да мне с того только легче.
Она отправилась бродить по горе, пока не выбрала место на одном из склонов, украшенных огромным сейдом: валуном, поставленным на три опорных камня. С кряхтением забравшись наверх, ведьма уселась, поджав под себя ноги, расправила юбку, блаженно зажмурилась, подставляя лицо солнцу. Вздохнула:
– Вот я и чиста, матушка моя. Забрала мои грехи юная баловница, забрала мои силы и мою судьбу. Нет больше ни во мне, ни на мне ничего, матушка. Чиста. Чиста, как в первый день, сюда пришедши. Чиста, дабы вновь тобою, матушка, стать.
Знахарка еще раз очень глубоко вздохнула и притихла.
Прошел час, другой. Внезапно послышался оглушительный хлопок – и огромный валун лопнул почти пополам. Но знахарки в сей миг на валуне уже не было. Вместо нее там возвышалась остроконечная пирамидка из плотно сложенных камней.
* * *
– Так что ты будешь делать теперь, витязь? – сочувственно улыбаясь, спросила Мара. – Ты разгадал мою тайну?
– Разгадал. – Олег приблизился к ней, любуясь прекрасным лицом, по которому так сильно истосковался. – Теперь я понимаю, как ты стала богиней смерти. Ты всегда восхищала меня, и теперь я знаю то, что раньше только чувствовал. Повелительницей мира мертвых тебя сделала жалость. И любовь. Ты потрясающа, ненаглядная моя!
– И что теперь? – в третий раз спросила Мара.
Ведун покачал головой:
– Что за мир без тебя, богиня среди красавиц и прекраснейшая среди богинь? Пусть будет хотя бы поцелуй…
Олег крепко обнял свою избранницу, привлек к себе, слился с нею в том единственном поцелуе, которому предстояло стать всем. В долгом, бесконечном, страстном и жарком, как сама жизнь…
Но все же наконец оторвался и, не разжимая объятий, осторожно покосился в сторону песчаной пустоши, потом на склон горы.
– Странно. Это я так уже умер? Или на этот раз все будет дольше?
– Конечно, дольше, – откинув голову на изгиб его локтя, шепнула Мара. – В тебе столько многознания, Олег… Ты такой умный… А самых простых пустяков не замечаешь.
– Каких?
– Ты помнишь наш первый поцелуй? Там, в дебрях, на лесной тропинке.
– Да, помню, – согласился ведун. – От того поцелуя я сразу умер…
– Какой же ты дурачок, – с улыбкой покачала головой богиня. – Дурачок. Разве ты не знаешь? В нашем мире нельзя умереть дважды!
Договорить ей Олег не дал, снова прильнув в жадном счастливом поцелуе, и где-то уже в середине своей второй за последние минуты вечности вспомнил, ради чего сюда шел, чего именно так желал, ради чего искал, старался – и окликнул свой амулет. Вспомнил его, разбудил, призвал, потянулся к этому надежному якорю, спрятанному в совершенно другом мире, ухватился за прочную опору, обнял любимую и потянул что есть силы за свой якорь, просачиваясь, прорываясь сквозь миры и сквозь пространство.
И когда губы Олега и Мары разомкнулись на этот раз, вокруг пахло спиртом и календулой, было тихо и бело, и только за стенкой негромко позвякивало что-то металлическое.
– Вы кто? – недоуменно спросил мужчина в накинутом поверх делового костюма халате. – Как вы здесь очутились?
Олег скользнул пустым взглядом по нему, по лежащей на больничной койке девушке с большими синяками под глазами, чуть нахмурился:
– А где Таня?
– Какая Таня? – не понял мужчина.
– Пожалуй, неважно, – покачал головой ведун. – Где амулет?
– Этот? – девушка вытащила из-под одеяла змейку с рубиновыми глазами.
Не отпуская руки богини, Олег подошел к кровати, приподнял оберег, коснулся его губами, слегка причмокнул, всасывая обратно частицу своей души, отпустил:
– Больше он тебя не потревожит, девица неведомая. Спасибо, что поносила.
Мгновенно забыв о незнакомке и глядя лишь в глаза своей единственной, Олег потянул Мару за собой в новый для нее мир:
– Пойдем!
Когда дверь за странными гостями закрылась, Ольга посмотрела на амулетик, чуть пожала плечами:
– Кажется, это все, Виктор Аркадьевич. Больше он работать не будет. Так что в телохранители я теперь не гожусь.
– Ну и хорошо. Не люблю разводить семейственность. И вот что… Я хочу сказать тебе кое-что важное.
– Нет, подожди, Виктор! – вскинула Оля ладонь. – Я должна тебе кое в чем признаться. Этим летом я встретила колдуна и заказала ему три желания. И он их все исполнил. То, что мы испытываем друг к другу… Это просто приворот. Это не настоящая любовь, это суррогат. Подделка, колдовство. Зря я все это тогда затеяла… Но мне очень хотелось, чтобы твой подарок продлился на всю жизнь. И я не удержалась. Прости.