Я быстро оделась и спустилась на первый этаж. В зале я увидела какую-то женщину, с волосами, стянутыми в пучок, лет сорока с небольшим, в строгом сером костюме и с едва заметным макияжем на лице. У нее были узкие губы и цепкий взгляд.
– Я Марианна Николаевна, администратор. Столовая направо. Идите прямо, пройдете по короткому коридору, минуете оранжерею и выйдете к столовой.
– Спасибо.
Я с трудом нашла столовую – чуть не прошла поворот за оранжереей, где буйно разрослись диковинные растения и алели цветы больших кактусов. Столовая была овальной формы и очень роскошной: огромный стол, бело-хрустящая скатерть, блестящие столовые приборы, начищенные так, что просто резали глаза своим блеском. За столом уже сидели два человека. В одном я узнала Петю Грушева – короля попсы, а рядом с ним сидела Алена Сивашова, скандальная журналистка, писавшая о сильных мира сего – об олигархах, их женах, друзьях и приятелях. Эти новости, сдобренные пикантными подробностями и «спрыснутые» скандальным душком, она публиковала в своем посте, блоге и в родной интернетовской газете. Увидев меня, Грушев промурлыкал:
– А вот и еще одна прекрасная дама!
– Кристина. Эксперт-искусствовед.
– Надеюсь, я в представлении не нуждаюсь? – Грушев коротко хохотнул.
Не знать Грушева было невозможно. Он был вездесущ: мелькал на экране телевизора, в глянцевых журналах, по радио, в Интернете. Я припомнила все, что когда-то читала о нем.
Грушев умел ладить с людьми, говорить комплименты дамам, держаться на короткой ноге с сильными мира сего и появляться в нужное время и в нужном месте.
Его таланту всегда оказываться востребованным завидовали все без исключения звезды шоу-бизнеса. Его называли «Золотой Петя» или «Золотая Груша». А его любовный роман с бывшей моделью, а ныне телеведущей и актрисой, отлично вписывался в «звездный стиль жизни». Он был вездесущ, настырен, обаятелен, циничен; при этом – неплохой друг и вполне милый человек.
С ним было трудно поссориться или сделать из него своего врага. Все острые углы он старательно обходил и привечал только тех людей, которые могли оказаться ему полезны. На всех прочих он не растрачивал свое время и обаяние.
До меня он снизошел исключительно потому, что я являлась гостьей хозяина.
– Добрый день, – сказала я. – А вы… уже пообедали?
– Дожидаемся вас, – вновь хохотнул он.
– Обедать здесь садятся, когда соберутся все гости. Кристина просто еще здесь не освоилась. Я-то здесь уже в третий раз, – многозначительно заметила Алена, намекая не то на свою связь с хозяином, не то на какие-то их совместные дела. В любом случае это было сказано веско и с намеком. – Местные порядки знать надо твердо! Как таблицу умножения.
– А у меня по математике всегда была твердая тройка. – И, запрокинув голову, Грушев захохотал, показав свои ослепительно белые зубы, как в рекламе зубной пасты.
– Вам она и не понадобилась в итоге, – ввернула Алена.
– Это точно! Только чтобы купюры считать, не ошибаясь.
– Для этого есть калькулятор.
– И финансовый директор!
Они разговаривали так, словно меня здесь и не было. Я села на другом конце стола.
– Алена… – промурлыкал Грушев. – Ты почему написала в своем блоге, что я одним махом устранил всех своих конкурентов на Лазурном Берегу? Я что, гвозди в сцену вколачивал или водку им в минералку подливал перед выступлением?
– Весь их ангажемент себе забрал.
– Но я же не виноват, что все хотят видеть и слышать исключительно меня? Что я могу поделать, если я так чертовски талантлив?
– Ты можешь не твердить направо и налево о том, что встречался недавно с премьером и что он любит слушать твое пение.
– Я должен это скрывать?! – театрально взмахнул руками Грушев. – Вкусы нашего уважаемого премьера? Если человек любит талантливое пение – это что, преступление? Наоборот, это показывает, насколько наше правительство близко к настоящему искусству.
– Но все это восприняли под видом твоей особой приближенности к телу императора и стали наперебой приглашать тебя на свои вечеринки и корпоративы. Разве не так? Твой грамотный пиар принес очень хорошие плоды.
– И что, Алена? Это плохо? Зачем же писать об этом в негативном ключе? Кому это надо? Ты работаешь на моих конкурентов?
– Упаси боже! Я работаю только на себя.
– Уже лучше. Мы можем как-то договориться?
– Посмотрим…
По лестнице спустилась Марианна Николаевна.
– А вот и наша прекрасная Марианна!
– Сейчас еще двое придут, – озабоченно сказала она. – А потом сразу обед подадут.
– И кто явится? Неужели сам светлейший Константин Диодорович?
– Нет. Хозяин обедает отдельно от гостей. Дела… Сюда спустится искусствовед Баранов.
Я быстро повернула голову. Баранов! И что ему здесь делать? А может договор подписан с ним, а не с нами, не с арт-агентством «Верея»? И мое присутствие здесь совершенно излишне? Я пообедаю и меня попросят обратно? Неудобно же сразу меня выставлять. И что все это значит? Паша ведь говорил: не дай бог, Баранов пронюхает об этом! Перехватит, подлец, заказ – и все! Уже перехватил? Надо срочно позвонить Паше. Но это как-то неудобно – встать из-за стола и побежать в свою комнату…
– А кто еще ожидается? – небрежным тоном спросил Грушев.
– Французский журналист, Андре Валасьен.
Меня решили нокаутировать по полной! Одного Баранова я еще, может, вынесла бы. Но Андре? Я заерзала на стуле и наклонила голову, чтобы никто не увидел краску, залившую мое лицо.
– Это кто? – с нажимом переспросил Грушев.
– Журналист. Работает во влиятельной газете.
– Твой конкурент, – певец наклонил голову к Алене. Та лишь презрительно повела плечами: мол, в гробу мы видали таких конкурентов!
– А вот и новый гость.
Баранов спускался по лестнице – медленно, вальяжно. Небрежный шейный платочек, светлый костюм из дорогущей ткани, пошитый в какой-нибудь брендовой мастерской-студии. По моей спине пробежал холодок. «Осторожнее, осторожнее!» – сигналил мой внутренний голос.
Увидев меня, Баранов приостановился, и брови его взлетели вверх. Очевидно, не только меня поразил сам факт его появления в доме у Колпачевского. Наше удивление оказалось взаимным.
– Здрасте! – Он говорил, небрежно грассируя. – Добрый день!
– Добрый! – откликнулась Алена. Грушев же ограничился легким кивком головы и минимальным растяжением мышц рта. И улыбкой-то эту гримаску трудно было бы назвать.
Баранов обошел вокруг стола и, отодвинув стул красивым жестом, сел рядом со мной. Я невольно подобралась.
– Ждем Валасьена, – наморщила лоб Марианна.