– Завози, – кивнул он помощнику, молодому парню лет двадцати, дергавшему головой в такт дикой африканской музыке, доносившейся из наушников.
– Еще один олигарх, свихнувшийся от денег и власти, – усмехнулся молодой, вталкивая каталку в помещение морга. – Чего им спокойно не живется? Вроде бы судьба не обидела, есть и финансы, и девки клевые. Так ведь нет, острых ощущений им подавай. Слышал, неделю назад по телевизору все уши прожужжали про одного «золотого» придурка, который, обожравшись героина, сиганул с крыши Моспромцентра? Приятель его, не иначе.
– Ну, даже не знаю, – покачал головой старший. – А ну-ка помоги. – Взяв мешок за оба конца, санитары синхронно крякнули и перетащили тяжелое одеревеневшее тело на стол. – Этот вроде не из таких. Я, вот, помню, нам первое мясо доставили, так до сих пор икается с трудом.
– И что за мясо? – любитель африканских ритмов потер руки в предвкушении подробностей.
– Так мужик, представляешь, пошел к древним скандинавам прогуляться, а они его возьми да казни по местному обычаю. Вспороли живот, вытащили кишки, вокруг столба обвязали да заставили бегать, так вот в хронозал он и переместился, с кишками наружу.
– А с этим что не так? – Молодой взял в руки пластиковый прямоугольник, привязанный бечевой к краю пакета. – Так, сейчас посмотрим. Европа, вторая половина двадцатого столетия. Предполагаемая причина смерти автомобильная авария. Офигеть, мужику повезло!
Расстегнув пластиковую молнию, он с невозмутимым спокойствием принялся обшаривать карманы трупа.
– Ты что? – зашипел на него старший. – Совсем спятил? Вот Медведь узнает, что ты мертвяков грабишь, будешь вместе с ними в холодильнике лежать.
– А кто меня сдаст? – младший санитар с довольным видом извлек на свет туго свернутую пачку гульденов. – Ты, что ли? Да не бойся, старшой, поделим по-братски. Мертвым деньги без надобности, а нам с тобой еще пригодятся. Вон, парни верно, базарят, в прошлой смене прилетел один такой из Карфагена. Его заживо в масле сварили за какие-то провинности. Это же надо, двенадцать часов всего был, а так умереть. Так что ты думаешь, начали его осматривать и нашли в кармане вот такой алмаз. – Парень поправил дреды и попытался показать напарнику размеры камня. – Погорел, видать, на воровстве храма. Вот это понимаю – повезло, а мы – так, крохи со стола подбираем.
Старший сунул в карман часть выручки и застегнул молнию:
– Зря мы его так положили. Сегодня вскрытия не будет, да и завтра, наверное, тоже. Завоняет еще. А ну, давай его в холодильник.
– Вечно ты, Веня, так, – покачал головой санитар с дредами, но делать было нечего. Подхватив мешок с обеих сторон, они, пыхтя, поволокли труп к нижнему холодильнику и с размаху шлепнули выдвижную полку камеры.
Щелкнула дверца. Старший по памяти списал данные мертвеца в приходную книгу, а затем куском мела вывел порядковый номер.
– Это какой за месяц?
– Да пятый, пожалуй. И главное: такие все крепкие мужики… Их так просто не прожуешь.
– Этот тоже крепкий был, – вспомнил молодой. – Плечи шире моих вдвое и запястья как у меня ноги. Вот теперь лежит себе и охлаждается, будто вырезка.
– Ладно, – отмахнулся старший. – Посмотрел бы я на тебя, коли бы этот амбал сейчас напротив тебя стоял, как бы ты заговорил?
– А я что? Я ничего, – отмахнулся молодой, надевая наушники. – Только вот что я тебе скажу: не затащишь меня в хронокамеру и калачами, если можно вот так, в упаковке очутиться.
– Твоя правда, – старший санитар в последний раз оглядел помещение и, подойдя к выходу, щелкнул выключателем. – Двинули отсюда, смену сдавать пора.
* * *
– Вынужден поздравить вас, Марина Валентиновна, после совещания выбор пал на вашу кандидатуру. Конкурс проводился честно, за его ходом наблюдала независимая комиссия нашего… спонсора, и среди ряда кандидатур выбрали именно вас. Ваши несомненные достоинства как специалиста, методы проведения исследований и постоянное стремление к повышению квалификации помогли нам сделать правильный выбор. Не скрою, что решение принималось коллегиально, численный перевес оказался незначительным, всего в один голос. И этот голос – мой. Поздравляю, – еще раз повторил ректор и умолк.
Он сцепил на круглом, обтянутом коричневым пуловером пузе толстые волосатые пальцы, опустил голову. Его очки в тонкой оправе сползли на нос, Марина перехватила острый, чуть насмешливый начальственный взгляд и встрепенулась. От холода у нее давно окоченели руки и ноги. Пальто осталось в приемной, а вместе с ним – теплый шарф и перчатки в карманах. Знала бы, что разговор затянется так надолго, оделась бы потеплее, так и простудиться недолго. Верный себе, ректор к сути разговора подошел издалека, подбирался к ней минут двадцать, говорил, говорил – монотонно, тихо, так, словно доклад на конференции перед спящими слушателями зачитывал. И вот разродился, наконец, сделал милость.
– В самом деле? Я очень рада, – дежурная фраза вышла неубедительно, голос подвел. Ей пришлось откашляться и повторить еще раз.
– Еще бы, я бы на вашем месте тоже радовался, – ректор откинулся на спинку кресла, застучал пальцами по темным подлокотникам.
«Что я такого сказала?» За одиннадцать лет работы в университете Марина успела изучить привычки и реакции руководства на раздражители, как школьник – таблицу умножения. Ректор недоволен и одновременно раздосадован – это очевидно, знать бы еще, чем именно. А тот уже отвернулся от собеседницы и уставился в окно, на голые ветки тополя. Короткие, покрытые шерстью пальцы продолжали выстукивать «морзянку», но менее интенсивно, чем полминуты назад.
– Голубушка, когда вы научитесь меня слушать. Грант был выделен нам для изучения отечественной истории конкретного – конец тридцатых годов – периода, с обязанностью провести конкурс на лучшего знатока той эпохи. Вашего периода, – с упором на слово «вашего» повторил ректор, глянул мельком на собеседницу и продолжил – недовольно, словно через силу или делая ей одолжение:
– Я вам в который раз говорю – всю сумму, полученную по гранту, решено передать вам. Не в виде наличных, конечно, и не на тряпки или побрякушки. Решено, что деньги пойдут на оплату… не знаю, как это назвать правильно… турпоездки, что ли. В общем, вот их адрес, вот телефон, вот список контактных лиц…
Стук прервался, ректор выпрямился в кресле, обозрел свой гигантский, из прекрасного темного полированного дерева, стол. Потом хлопнул себя ладонью по сморщенному от натуги лбу и полез в лежащую на дальнем краю стола до отказа набитую бумагами пластиковую папку.
– Вот, потрудитесь изучить и связаться с ними. Желательно сегодня.
Марина взяла протянутый ей буклет.
– Сколково. Хронотуризм. Путешествуй по времени. Полный экстрим, – прочитала она надпись на первом листе и перевела взгляд на ректора.
– Ну, да, да. Я сам сначала не понял. С другой стороны – что вы теряете? Да и мы тоже. Эти деньги нам все равно что с неба упали, но об их использовании я отчитаться должен, – быстро и даже горячо заговорил ректор. Если бы Марина не знала его больше десяти лет, то решила бы, что человек в кресле перед ней только что совершил большую глупость и пытается оправдаться в содеянном. И для исповеди выбрал именно ее – старшего научного сотрудника одного из множества отделов.