Заведя девушку в спальню, Игорь плотно притворил дверь и оперся на нее спиной.
– Ну, говори, чего ты там хотела.
Лера торопливо вытащила из кармана листок, который днем дал ей случайный знакомый.
– Возьми, это должно помочь.
– Что это?
Игорь развернул сложенный вчетверо листок из блокнота и недоуменно поглядел на узор из прямых перпендикулярных друг другу линий.
– Что за ерунда? Откуда ты это притащила? От знахарки?
– Ты не понимаешь, – горячо заговорила Лера, – это древнегреческий меандр. Если такой рисунок нанести на стены, он будет защищать от вредного излучения.
– И что из этого?
– Ну как что… – растерялась она. – Все должно быть хорошо. Тебе будет легче петь, неприятностей не будет…
– Да пошла ты! – вспылил он. – Как это не будет неприятностей, когда они уже есть! А ты, вместо того чтобы мне помогать, носишься со всякой дурью. Ты что-нибудь полезное сделала для меня? Ну скажи, сделала? Нет, ничего ты не сделала. Вот и не выступай. Давай вали домой, меня гости ждут.
Лера не ожидала такой вспышки. Почему он так с ней разговаривает? Разве Игорь не видит, не понимает, что она старается изо всех сил? И разве она виновата, что у нее ничего пока не выходит? На глаза снова навернулись слезы, она судорожно сглотнула и сделала глубокий вдох. Игорь не любит, когда она плачет, ему нравится, когда его подружка веселая и беззаботная.
– Игорь, почему ты не хочешь поговорить с дядей Славой? Мне кажется, ты напрасно упрямишься. Дядя Слава умный, у него есть связи, и вообще… Он бы что-нибудь придумал. Мне кажется…
– Кажется ей! – снова вспыхнул Вильданов. – Крестись, когда кажется. Слава и так за каждым моим шагом смотрит, всю жизнь мной руководит, как будто я слепой котенок. Хватит, надоело! Если я буду бегать к нему за советом по каждому поводу, он вообще возомнит о себе черт знает что, тогда я уже в уборную без его разрешения сходить не смогу, поняла? Он только и ждет, чтобы вцепиться мне в глотку и сесть на шею. Ножки свесит и начнет понукать. Ты этого хочешь?
Лера не знала, хочет ли она этого, но ей, по большому счету, было все равно, руководит дядя Слава Зотов Игорем или нет. Для нее важным было только одно: чтобы Игорь был с ней, любил ее и проводил с ней как можно больше времени. Все остальное интересовало девушку постольку поскольку. Она не понимала глупого упрямства Игоря, который наотрез отказывался посоветоваться со своим учителем, с человеком, который, в сущности, заменил ему отца и мать одновременно, приютил, кормил, поил, воспитывал, учил. Лера догадывалась, что Игорь пытается бороться за свою самостоятельность и доказать, что может решать свои проблемы без помощи вездесущего Зотова, но полагала, вполне, впрочем, разумно, что за самостоятельность можно и нужно бороться не в ущерб всему остальному и уж конечно не тогда, когда в угоду самолюбию на карту ставится карьера и репутация.
– Конечно, если ты не хочешь… – тихо сказала она. – Я буду стараться, Игорек, честное слово, но я не знаю как. Я не знаю, что мне делать. Ты же видел, я делала, что могла, Сашку тебе привела, но я же не виновата, что его убили.
– Другого Сашку найди, – раздраженно ответил певец, – или сама давай уж как-нибудь. Старайся, Киска, старайся, помни, что это и в твоих интересах. Если я не буду выступать, тебе папочкины авторские капать не будут, и на что тогда ты станешь жить? На стипендию? Так ты давно уже забыла, как живут на стипендию. Или ты рассчитываешь, что я буду тебя содержать?
– Ну что ты, – испуганно отозвалась девушка, – мне не нужны твои деньги, ты не волнуйся, я не буду тебе обузой.
– Ладно, – Вильданов успокоился и вновь обрел хорошее расположение духа, – я не буду волноваться, но тогда уж волнуйся ты, Киска. Шевелись, делай что-нибудь, потому что пока эта гадость не рассосется, я выступать не смогу, ты поняла? Его надо найти и заткнуть навечно, чтоб пасть не разевал.
Он дежурно поцеловал Леру, но она была счастлива и этим, хотя знала, что, когда уйдет, Игорь будет развлекаться с хорошенькой куколкой Валечкой.
Вагон метро был полупустым, Лера уселась в уголке, прикрыла глаза и снова углубилась в горестные мысли о том, как же помочь Игорю.
* * *
Проходя по коридору мимо кабинета Заточного, Настя на мгновение остановилась, нерешительно покосилась на дверную ручку, но все-таки прошла мимо. Однако на обратном пути решилась и зашла.
– Иван Алексеевич, у меня появилась гипотеза, которую я бы хотела проверить в первом приближении.
Генерал коротко взглянул на нее, с явной неохотой отрываясь от документов, над которыми работал.
– В чем проблема?
– Мне нужно еще раз поговорить с вашим сыном.
– Анастасия, вам для этого не нужно мое разрешение. Перестаньте быть маленькой и работайте.
– Так я могу с ним встретиться?
– Разумеется. Вы хотите зайти к нам домой?
– Как скажете.
Иван Алексеевич отложил ручку, которой что-то подчеркивал в бумагах, и рассмеялся.
– Вы неисправимы. Почему вы постоянно спрашиваете моего разрешения? Вы что, не в состоянии принимать решения самостоятельно?
– Вы – начальник, – лаконично ответила она. – Как скажете – так и будет.
– И что, даже если я не прав, вы сделаете, как я скажу? – иронично поинтересовался он.
– Конечно. Вы же начальник, я обязана выполнять ваши приказы.
Заточный встал и прошелся по кабинету, потом подошел к Насте и легонько коснулся ее плеча.
– Сядьте, Анастасия. Между людьми не должно быть недомолвок, если они хотят сохранить уважение друг к другу. Что случилось?
– Ничего. – Она послушно села на стул возле стола для совещаний. – Пока еще ничего. Вот я и не хочу, чтобы случилось. Вы меня просили быть максимально осторожной и деликатной, потому что дело может коснуться вашего сына, поэтому я сочла, что лучше спросить разрешения на беседу с ним.
– Перестраховщица, – усмехнулся генерал. – Впрочем, я знаю вас достаточно давно, чтобы не удивляться этому. Осторожность никогда не помешает и никогда не бывает излишней. Ваша беда в другом. Почему вы никак не повзрослеете, а? Вам уже тридцать семь лет, а вы ведете себя как стажер, который пришел прямо из института и боится показаться глупым. У вас за плечами приличный стаж, через три месяца вы, Бог даст, станете подполковником, о вас по министерству ходят легенды, а вы все еще боитесь сделать что-то не так и вызвать недовольство начальства. Когда это кончится?
Настя вздохнула и посмотрела на свои руки. «Пора маникюр делать, – вдруг совершенно некстати мелькнула мысль, – лак уже облез, хожу как позорище».