Родионов терпеть не мог старую гвардию бывших чекистов. Стукачи, конвоиры, надзиратели. Как такие люди могли быть симпатичны для молодого парня, прошедшего службу в десантных войсках. Однако старики любили голубоглазого коренастого парнишку. Прямой, открытый, правильный, честный. Его даже в партком выдвинули.
Сегодня Родионов выглядел не очень уверенно. Больше обычного суетился, не отвечал на вопросы, забывая здороваться. Роль диспетчера его не очень устраивала. Он исполнитель, а не координатор. Ему нужно находиться в центре событий, а не играть вслепую. Родионова успокаивал тот факт, что одну из главных ролей играет Ветров. Он доверял Максиму больше всех. Чем сложнее ситуация, тем активней работает голова у этого парня. С таким не пропадешь. Только бы Коновалов не подвел.
В одиннадцать тридцать раздался звонок. Звонил Коновалов. Выезжает с "сюрпризом". Что это значит? И еще раньше намеченного времени. Как предупредить ребят?
Родионова начало лихорадить. На телефонные звонки он отвечал одной фразой и бросал трубку, чтобы не занимать линию. Стрелки часов неумолимо летели вперед. Без пяти минут двенадцать раздался новый звонок.
— Привет, командир, какие новости? — Он узнал голос Ветрова.
Родионов плюнул на конспирацию. В дежурке находились люди, но он не мог крутить и сказал прямо:
— Они в пути уже двадцать минут. Живо на место!
Ветров все понял и бросил трубку.
Родионов чертыхнулся.
— Ну ты суров! — сказал кто-то из присутствовавших.
— Баба вчера не дала, — рявкнул дежурный.
Полдень. Группа Захвата
Милицейский УАЗик выскочил на высокой скорости с Таганского спуска и, резко свернув на набережную, затормозил в центре улицы. Задние дверцы открылись, и на землю спрыгнул капитан. Кто-то подал ему треногу с дорожным знаком, и машина сорвалась с места. Капитан установил знак и, повернувшись, медленно направился по центру улицы дальше. Милицейская машина проехала еще две сотни метров и прижалась к обочине. С пешеходной дорожкой ее разделял газон с кустарником и мелкими деревьями.
Послушные, дисциплинированные водители тут же начали сворачивать на Астаховский мост и к Таганке.
Спустя минуту появился первый нарушитель. Серая "Волга" универсал с надписью "Связь" на передней дверце проскочила на знак и, нагнав гаишника, притормозила. Водитель высунул голову и сказал:
— Извини, командир, инкассация. — Он указал в сторону Садового кольца. — Чкаловское отделение.
Капитан махнул жезлом, развернулся и отправился в обратную сторону.
— Где-то я его уже видел.
— Конечно, — подтвердил шофер. — Тут одно подразделение работает. Не ясно только, чего они набережную перекрыли.
— Марафон какой-нибудь.
— Не видать. Да и Брежнев по закоулкам не катается.
— За мостом чего-нибудь случилось. Авария.
У Чайки выступил пот. Жара, мандраж, он ног под собой не чувствовал. Первая капелька выскользнула из-под фуражки и потекла по лицу. Он не мог знать, что ничтожная крупица воды имела черный цвет.
Секунды казались вечностью. Нашлось еще пару смельчаков, рискнувших проскочить на запрещающий знак, но капитан их не остановил.
Воздух раскалялся. На небе не было ни одного облачка. Ветров с волнением наблюдал за Чайкой. Одинокая, сгорбленная фигура в центре пустынной набережной передвигалась так, будто вместо ног на него надели ходули.
— Какой он, к черту, гаишник. Персонаж из кукольного мультика. Карикатура какая-то.
— А что с его мордой, глянь.
— Вот что, Рома. Как только фургон остановится, тут же разворачивай машину и подгоняй задницу к заднице. Ни секунды заминки. Почему они так долго едут?
Фургон ехал со скоростью черепахи. Инкассаторы в салоне промокли насквозь. Один из них достал наган из кармана и положил его на темно-зеленый ящик, где белели отбитые трафаретом буквы "Госбанк СССР".
— Так и не достал кобуру, Яша? — спросил сосед, сидевший на одном из ящиков.
— Я найду этого гада. Из шкафчика увели.
— Выпиши новую.
— И двадцать процентов прогрессивки как не бывало.
— Ну да, а так лучше? Патроны в правом кармане, пушка в левом. Штаны порвешь.
— Зато надежней. А то, неровён час, яйца отстрелить себе можно.
— Мужики, а что за кошмарный запах у нас в апартаментах?
— Пердеть меньше надо. Люк на крыше заело. Я уже пробовал его открыть.
У ребят кружилась голова, и их клонило ко сну, к горлу подступала тошнота.
— Ну и работенка, — сказал один.
— В Бухенвальде потеснее было, и золотишко не удобряли, — сказал второй.
Третий ничего не сказал, он уже спал.
Машина свернула налево, миновала короткий отрезок и встала на светофоре.
— Смотри-ка, бригадир, кирпич поставили. Говорил тебе, по Садовому ехать надо, — ворчал шофер.
— Езжай и не дергайся. Разберемся.
Вспыхнул зеленый свет. Тяжелый "газон" дернул с места и поехал прямо.
— Ну вот он, ждет голубчик, — сказал шофер, заметив милиционера, размахивающего жезлом.
— Прижмись к обочине возле их машины и жди. Сам подойдет. Овес к лошади не ходит.
Водитель нехотя подчинился. На банковской автобазе он работал недавно и еще не привык спорить с инкассаторами. Работа ему нравилась, и лучше не обострять положение.
Стекающие капли пота заливали лицо. Одна капля с тушью скатилась с бровей и попала в глаз. Чайка достал платок и начал растирать пот по лицу, превращая его в физиономию шахтера, выходящего на поверхность после забоя. Он не видел себя со стороны. Он шел к остановившейся "перевозке" и доставал газовый пистолет из брючного кармана. Оставалось не больше пяти шагов, когда вторая, а следом и третья капли заволокли ему глаза. Он тер глаза платком, но щиплющая боль заставляла его сжимать веки. Слепой налетчик. Что может быть смешнее и печальнее. От него зависел исход операции, и Чайка это понимал. Он с силой сжал зубы. Главное — успеть выстрелить.
Когда его лицо появилось перед дверцей водителя, шофер оторопел. У него отвисла нижняя челюсть. Коновалов не стал ждать результатов. Он уже знал, что придется действовать по запасному варианту, и в тот момент, когда машина остановилась, у него на руках были надеты перчатки. К правой ноге, на пластыре, был прикреплен нож с наборной ручкой. Он приподнял брючину, сорвал нож и сделал резкое движение снизу вверх. Длинное, острое лезвие врезалось в двойной подбородок водителя и ушло вверх, поражая головной мозг. Кровь хлынула как из пробитого крана.
— К задним дверям, козел! — крикнул Коновалов.