— Дилетантское ограбление, — тихо заметил Ветров. — Обстоятельство, которое может нас спасти. Мы ушли, не оставив следов. Искать будут урок-профессионалов. Нам повезло, дуриком проскочили. Беспечность совдеповского помола. Я еще удивляюсь, как наши члены партии не догадались возить золото на самосвалах. Пьяный ханыга способен обчистить сберкассу, если ему на пиво хватать не будет...
— Хватит поясничать, Макс, — оборвал Сироткин. — Дело говори.
— Ты прав, Рома. Первым делом нужно вывезти с дачи золото. Местечко укромное у меня на примете есть. Когда я пацаном был, мы дачу неподалеку от Барыбино снимали. Тоже юг, и от твоего насеста километров сорок будет. Любил я тогда на кладбище гулять. Острых ощущений не хватало. Сторожем там работал дед Савелий. Я за ним как хвостик ходил. Показывал он мне один склеп. Лет семьдесят, как заколочен. Прах семейства купцов Кудасовых там покоится. Помнится, я спускался со стариком вниз. Холодно, жутко. А Савелий отодвинет могильную плиту, руку в могилу запустит и бутыль с самогонкой из нее достанет. Могилы еще в семнадцатом разграбили, а плиты на место поставили. А главное — к кладбищу лесом пройти можно. И дорога вдоль забора имеется.
— Что за кладбище-то? — спросил Чайка.
— Точно не помню. Хитровское или Покровское. И ехать далеко не нужно.
— Без машины не обойтись, — сказал Сироткин.
— А это и так ясно. В любом случае колеса нужны. У тебя же "скорая помощь" где-то заряжена?
— Точно, — оживился Сироткин, — я про нее уже забыл. Какая разница, где ее найдут.
— Возле кладбища есть река. Там и можно тачку бросить.
— А как же ты к даче на "скорой" подъедешь?— спросил Чайка.
— А почему я? Вас обоих Толик учил машину водить. Сами хвалились, что из третьего автобусного парка автодром устроили. Ты, Эдик, сядешь за руль и подгонишь машину к даче. Загрузимся — и вперед, а потом я руль у тебя возьму. Сможешь?
— Чего тут мочь?
— Медлить не будем, — сказал Сироткин.
— Лучше ночью, — предложил Ветров. — Я смотаюсь в Москву, возьму инструмент, куплю навесной замок и схожу на кладбище в разведку. Роман сгоняет за машиной и оставит ее поблизости. В десять вечера встретимся у переезда в Барыбино. Времени у вас вагон. Ну а как золотишко припрячем, там и о хозяевах подумать не грех. Тут кто первый кого найдет, у того козыри на руках. Шансы у нас равные. В одном я уверен: главный идеолог сидит в Центробанке на Неглинной. Стоит нам их вычислить раньше, чем они нас, мы устроим себе двойную защиту. Можно донос состряпать и на шантаж пойти. Либо мы вас закладываем и, кроме неприятностей, вы ничего не получите, либо делим добычу пополам. Договор остается в силе. Победителем станет тот, кто первый узнает имена конкурентов. И не стоит забывать, что они тоже это понимают и уже работают в нашем направлении.
С выводами все согласились. Напряжение спало. В двенадцатом часу Чайка и Ветров уехали в Москву. Эдик простудился в тоненькой футболке с коротким рукавом, и Максим отдал ему свою куртку с капюшоном.
— Дай Бог нам удачи! — прошептал Чайка.
— А я не сомневаюсь в нашей победе, — уверенно произнес Ветров.
— О других и думать не хочу. Если мы завалимся, все трупы на меня повесят.
Вдруг он помрачнел, и Ветрову показалось, что на глазах друга блеснули слезы.
13 часов 40 минут. Поиск выхода
Свою жизнь Нина Чайка считала неудачей. Она не любила мужа и вышла за него из-за того, что забеременела. Врачи ее предупредили: "С вашими больными придатками беременность — это чудо. Аборт лишит вас материнской радости навсегда. Роды могут вас вылечить". Выбирать не приходилось. Родился мальчик, и назвали его Гришенькой. С тех пор прошло около семи лет, осенью Гришу вести в первый класс. Эдик так и не стал настоящим отцом. Безответственный разгильдяй так и не повзрослел. Нина никогда не возлагала на мужа никаких надежд. В свои двадцать шесть лет он получал восемьдесят пять рублей и не имел перспектив. Работать он не любил, но ухитрялся последние гроши оставлять на бегах. Парень верил в чудеса и в лотерею, он хотел мгновенного обогащения и ждал подарков судьбы. Азарт, упрямство, самомнение и нежелание считаться с мнением других не могли наставить его на путь истинный.
Нина жалела, что пошла за него. Лучше жить одной с ребенком, чем мучиться с пустышкой, не способным стать мужчиной. К тому же она продолжала любить Максима Ветрова. Первая и нержавеющая любовь с восьмого класса. Но Максим недаром носил фамилию Ветров. Красивый, умный, избалованный родителями и девочками. Семейная жизнь его не интересовала. Он имел все, что хотел, и был парнем целеустремленным, расчетливым и очень своенравным. Такого к юбке не привяжешь. Он сам по себе.
Сын рос, любил отца, и Нина смирилась со своей судьбой. Так, значит, ей на роду написано.
Поведение мужа в последнее время выглядело очень странным. Пропадал по выходным дням. Настроение менялось по нескольку раз в день. Пил вино по ночам, сидя на кухне, и все время о чем-то думал. То ходил мрачнее тучи, то веселился без всякого повода, как дитя.
Нина решила, что Эдик нашел себе другую женщину, но это так на него не похоже. Она знала, что он ее любит и вряд ли решится на измену. Слишком ленив и застенчив. Да и внешность у него неказистая. Кто на него позарится?
Сегодня он вернулся рано. Еще двух часов не было, а он уже дома. Редкое явление для субботнего дня.
— У тебя произошел сбой, Эдик? Даже лицо стало серым.
— Нам надо поговорить, Нинок.
— Что на тебе за куртка? Ты на такую за год не заработаешь.
— Куртку дал мне Максим. Я промок до нитки.
— Какая забота! Макс может себе такую позволить, он деньги на бегах не оставляет и детей у него нет.
— Все никак не успокоишься? Можешь не завидовать, теперь у нас у всех денег выше крыши. Вопрос в том, сколько мы проживем со своим богатством.
Нина посмотрела в глаза мужа и поморщилась.
— Опять нажрался?
— Сядь, дура.
Жена вздрогнула. Такого взгляда она еще не видела у своего мужа. Злоба охотника сочеталась в нем со страхом загнанного хищника.
— Бог мой! Эдик, ты чего натворил? Убил кого?
— Убил, Нинок. Если поймают, то пять загубленных душ на шею повесят. А если не найдут, то всю оставшуюся жизнь в золоте купаться будем.
— Что за околесицу ты несешь?
— Им-то что... По пять лет за соучастие, а мне вышка! Меня первым подставят. И свидетели есть, которые видели меня из машины. Шофер и инкассатор. Следственный эксперимент проведут и признают.
Нина присела на табурет и прижала к себе сына. Мальчик с испугом смотрел на отца. Он ничего не понимал, но ему стало страшно.
Эдик отошел к окну и посмотрел во двор.