И что с того? Да, «Струна» не всесильна, успел уже убедиться. Сам живой (пока еще живой) пример. Но ведь бывают и просто совпадения, которые, в отличие от кирпича, могут свалиться на голову в силу пресловутого «закона бутерброда» Почему бы Костику Ковылеву не познакомиться в свое время с моряком южноморского флота? Дальнегорск — город маленький… И теперь моряк пристально всматривается в мое потное лицо, пытаясь воскресить в памяти давние воспоминания… Все очень даже возможно. Равно как и то, что весь наш разговор — простой треп.
Хватит. Между первой и второй… непотребных мыслей рой… Надо выпить еще и забыть. Забыть, но не забыться! И избегать разговоров о Кавказе. Благо, Юрик, похоже, и сам не настроен.
— В других приютах не так, — сказал он. — Там люди очень грамотные рулят, с идеями… Со светлыми, ясен пень. Новаторы, экспериментаторы… — лицо Осоргина исказила гримаса недовольства. — И всё из своей гениальной головы. Будто кроме «Сто сорок проблем между детьми и родителями», ни одной книжки не прочли!
Я слушал молча. Я, Костя, который совсем не с Кавказа, а даже наоборот — из педа… В родном гадюшнике я не заморачивался высокими устремлениями «растить будущую смену». Честно пытался научить обормотов квадратным уравнениям и признакам параллелограмма… чтобы не одичали вконец… Наверное, я просто не романтик. И потому в «Струне», озабоченной высоким детским счастьем, я ощущал себя глухим, забредшим на концерт классической музыки. По сути, какой из меня учитель? Еще хуже, чем программист.
Давно уже я убедился, что спор о методах воспитания в конечном счете приводит к рукоприкладству. Чаще, правда, моральному. Концепций чертова уйма, все разные — и все правильные! Нет только той, которую нам читали на педагогике и психологии. Эта уж не действует точно. Проверено, и не раз. И не только мною.
— Играют они там. В книжных мальчиков… — Осоргин невесело усмехнулся. — Ну, завтра «Вега» к нам доберется, сам увидишь.
О «Веге» я уже слышал. Есть, оказывается, такая славная традиция в наших струнных «упсах» — обмениваться дружественными визитами. Как раз завтра в «Березках» ожидалась делегация из Сибири, из центрального тамошнего приюта «Вега». Предполагалась по этому поводу торжественная встреча, обильная культурная программа, потом — совместный поход в какую-то лесную глушь… А то им своей тайги не хватает… В общем, призрак пионерии бродит по родным буеракам.
— Как, продолжим? — спохватился вдруг Осоргин.
— Конечно! — я даже спорить не стал. Разбег, похоже, только начинался. Тем более, отстаю от собеседника на целую стопку. Неприлично же! Неспортивно!
Хотя и мы не лыком шиты, не лаптем биты. Да наш пед кого хочешь перепьет! Любых моряков… Вот железнодорожников вряд ли. Есть печальный опыт. Как-то в институтские годы случилось у нас соревнование по питию со студентами-путейцами. До сих пор вспоминаю — мороз по коже и голова болит.
— Ну, тогда покатили!
Из-под стола появилась бутылка. Все та же. Старая добрая «Провинциалка», наследие былых времен.
Качество, надежность, авторитет…
В какой еще стране, мог появиться такой вот слоган в рекламе спирта?
— Хорошо, точно дозируем.
Оторвавшись на миг от своей «педагогической поэмы», Юрик внимательно наблюдал за журчащим потоком, струящимся в мой стакан. Ровно половина. Похоже, в этих делах он имел опыт ничуть не меньший, нежели в мореплавании или воспитании.
Не знаю уж, каким он был матросом, но вот учитель… Не каждого назовут дядей Юрой, тем более в присутствии ревизора из Столицы.
— Вот, это тебе на третье, — он приподнял бутылку и потянулся к своему стакану.
Улица меж тем разразилась истошными воплями. Мальчишки будто решили развеять мои сомнения. Здесь они, никуда не делись. Я посмотрел в окно.
Почти стемнело. Десять часов, самое оно. Обычно в это время сгоняют спать. В летних лагерях, интернатах… Но тут, видно, своя специфика. Своя музыка…
Трое пацанов лет двенадцати бежали по главной аллее в сторону КПП. В сумерках их было почти не видно, правда, мне показалось — все трое одеты в одинаковые майки с какими-то буквами на спинах.
— Братцы Лизовы, — не глядя в окно, уверенно сказал Юрик. — Двое близнецов постарше, и младший еще один. Тяжелая семья… за гранью нищеты жили…
— Бомжевали? — деловито уточнил я, вспоминая вонючие мухинские подвалы.
— Представь себе, нет. — Осоргин вгрызся в малосольный огурец. — Даже в школу ходили… Только вот родителям фатально не везло. Вроде и непьющие, и работящие, а всё из рук уплывает. Прямо какая-то полоса невезения, шириною в жизнь. Многодетная семья — а никаких им пособий, никаких квартир… Типа как потеряли их документы… Дом в аварийном состоянии, насчет ремонта и речи нет. Нет фондов, нет речей. Главное, эти родители, — Юрик сделал рукой неопределенный жест, — считали, что все нормально. Типа так всегда, типа подотрись и не кашляй. Вот и представь — у детей была самая натуральная дистрофия, ходили в обносках, мерзли… И, что самое поганое, никто вокруг ничего не замечал.
— Как же на них вышли-то? — спросил я, думая совсем о другом. Мир перед глазами начинал плыть, вращаться, а ведь еще предстояли немалые градусы…
— Как всегда, — ухмыльнулся Осоргин. — То есть случайно. Там еще старший братец есть, на пороге совершеннолетия… короче, подался в бандиты, шестерил… А бандиты по нашей части оказались, крышевали видео с детским порно… Ну и когда оперативный отдел их повязал, стали разбираться… Оно и вскрылось. Короче, младших к нам, а старшего… — Он пожал плечами… — Разные у нас в «Струне» есть места… для слишком запущенных случаев…
С озера долетел гул моторки. То ли кто-то катался на ночь глядя, то ли на ночную рыбалку намылился. Над водой звук обманчив, но, кажется, лодка идет далеко. Наверное, вдоль того берега, целиком заросшего камышом.
— Ну, ты будешь спиваться? — послышался из-за спины недовольный голос.
Я повернулся к нему. Мой стакан выжидательно пялился на меня гранями, а осоргинский уже находился в руке, готовый к моментальному потреблению. Я как всегда опаздывал. Педагог…
— Ну, поехали! За Гагарина!
Дзинь! Почему-то я ждал, что тост будет по делу. За Тональность, за Хранителей, за мудрость «Струны». Однако смотритель приюта «Березки» Юрий Осоргин не спешил сыпать пафосом.
Приехали! Ой как хорошо в родной провинции! Так, глядишь, и железнодорожники дрогнут пред нами, скромными разночинцами-грамотеями. В гробу наш достославный альма-матер видел Императорское Инженерное Училище, со всеми его путями сообщения!
Юрка схватил помидор и смачно его укусил. Проглоти он его полностью, я бы не удивился.
— Присоединяйся, — Осоргин поморщился.
— Спешу, — я взял овощ поменьше и отгрыз от него половину. Стало как-то на удивление легко. Захотелось выпорхнуть в окно и полететь-полететь… Вниз.