— То есть его убьют? — уточнил Митька. — Но кассар говорил, тогда и я умру.
— И это возможно, — согласился Посвященный. — Мы не можем в точности знать волю Единого. Может, и умрешь, и сразу войдешь в светлое царство… а может, он сохранит тебе жизнь, ибо есть у него насчет тебя иная воля. Вернет ли Он тебя домой? Моли Его об этом, как знать, может, твоя мольба совпадет с Его желанием. Тот путь, о котором ты знаешь от магов — он же не единственный. Захочет Господь — и без всякого лемгну перенесет тебя домой. А не захочет — никакие маги не помогут. Их сила — или от естества природного, или от содействия темных духов. Единый же превыше этого, Он, сотворивший Круги, может все. Видишь, Митика, я откровенен с тобой. Я не хочу внушать тебе ложных надежд, единственное, на что тебе стоит надеяться — это на Бога Единого. Ни на магов, ни на владык, ни на хитрые искусства не возлагай упования, неминуемо ошибешься.
Митька помрачнел. Услышанное оказалось чем-то вроде ледяного душа — когда ты моешься, и вдруг неожиданно отключат горячую воду. Раньше-то хоть какая-то определенность была, кассар говорил — месяц, от силы два… А теперь, значит, все отменяется и сидеть в этом Олларе до смерти? До, возможно, очень скорой смерти, если лысого колдуна на Земле замочат. Или не на Земле, а в этом самом Древесном Круге. Сожрет его какой-нибудь пещерный медведь или саблезубый тигр — и готово дело.
— Не расстраивайся, — старик положил ему сухую ладонь на макушку, и отчего-то стало тревожно и горячо. — Единый видит, как ты хочешь домой. Проси его, и я тоже попрошу… Я же понимаю… Есть у нас такая поговорка: в гостях хорошо, а дома лучше.
— У нас тоже она есть, — вздохнул Митька. Но все же тоска съежилась, отступила. Он, конечно, понимал, что не навсегда. На время.
Сердце сжималось от радостного возбуждения. Скоро, наверное, уже скоро Темная Дорога окончится, и господин князь будет очень поражен. Неприятно поражен, смертельно. Что не сделал кассарский камушек, сделают единянские клинки. Ну и молитвы, само собой.
Приятно было ощущать на поясе тяжесть клинка. Пускай это не настоящий боевой меч, а скорее длинный кинжал, но все-таки оружие, не хуже того, что когда-то подарил ему кассар. Того, что так и остался на полу в «раборатории».
Клинок ему выдал хмурый, неразговорчивый сотник Минсо-Йаммо. Митьке даже просить не пришлось — с утра, едва лишь спев молитвы Единому и позавтракав горячей жирной кашей, хандара начала готовиться к штурму. Всадники проверяли упряжь коней, стрелки чем-то мазали тетивы луков, иные точили клинки. На первый взгляд лагерь напоминал муравейник, в котором поворошили палкой, на самом же деле каждый знал, что и зачем делать. На рассвете натянуло готовые пролиться дождем облака, но после их раскидало ветром, солнце вырвалось на волю и жарило точно так же, как и всегда.
Командующий, Оорта-ла-Мирру, довольно молодой еще мужчина, подошел к шатру, возле которого, не зная чем заняться, сидел Митька. Складывать шатер — это в одиночку не выйдет, это целая наука, а все бегают озабоченные, про него вроде как и забыли.
Оказалось, не забыли.
— Что, отрок, маешься? — прогудел Оорта-ла-Мирру. — А на тебя вся надежда.
— Это как? — не понял Митька, но на всякий случай встал.
— Видишь ли, — появившись из-за командирского плеча, начал Тми-Наланси, — до замка Айн-Лиуси примерно десять тианну. Это если по земле. Но мы пойдем совсем не так. Мы пойдем той самой Темной Дорогой, которой ты и выбрался из замка. И ты нам ее откроешь.
— Да я же не умею, — испугался Митька.
— Уметь ничего не нужно, мы все сделаем сами. Самое главное — найти точное место, где тебя выбросило в мир. Там, на болоте. Именно там остался вход… отверстие в ткани сущего… прошло немного времени и оно до конца не затянулось. А уж открыть мы сумеем, если будет на то воля Единого. И придем в замок, без всякой осады, без лишней крови. Понял?
— Так я же не помню, где, я же долго по болоту шел… пока тонуть не стал.
— Вспомнишь, — веско произнес Оорта-ла-Мирру. — Тело само вспомнит. Да и Посвященный Тми-Наланси поможет.
— Это все просто, — вновь заговорил старик, — ты, главное, не волнуйся, а просто вспоминай. А я буду держать тебя за руку. Как только ошибешься, не туда пойдешь, я это по руке почувствую.
— Да, и вот что, — не оборачиваясь, щелкнул пальцами командующий, и из-за его спины вышел сутулый пожилой сотник. — Друг Имсо-Йаммо, выдай отроку меч… какой ему по руке. На всякий случай… Когда придем в замок, — пристально посмотрел он в глаза Митьке, — никуда не соваться. Находиться рядом с Посвященным Тми-Наланси. Нарушишь этот приказ… — он замолчал, кусая тонкие губы, и Митька ждал, что же последует дальше. Что посулят — муравьиную яму, кол или, по милосердию великому, всего лишь прутья лиу-тай-зви?
— Так вот, нарушишь этот приказ — прольется кровь. Или твоя, или чужая… тех, кто будет тебя охранять, рискуя своими жизнями. Нам это надо, Митика?
— Все понял, — прошептал Митька. Оорта-ла-Мирру умел говорить убедительно.
Никаких призраков или глюков на сей раз не обнаружилось. И справа, и слева тянулась плотным занавесом тьма, ее не разгоняли даже факелы в руках воинов-«тмаланни» — «светоносцев». Они, эти воины, шли без доспеха, без мечей — в одних лишь длинных белых плащах, босые. Несли факелы и негромко пели что-то заунывное — слов Митька, сколько ни пытался, разобрать не сумел. Но, видимо, именно их пение разогнало призраков, и оттого Темная Дорога больше не казалась страшной — вроде бы обыкновенный туннель, как в метро, только куда шире и без рельсов.
Тми-Наланси шел рядом, в таком же, как у светоносцев, плаще. Меча у него тоже не было, и Митька чувствовал — меч Посвященному попросту не нужен, как не нужны костыли спортсмену.
— А как же вы Темную Дорогу-то открыли? — негромко спросил Митька. — Сами же говорили, что не маг. Вы и заклинаний-то никаких не говорили, просто вдруг — и дыра…
— А тут не обязательно быть магом, — хлопнул его по плечу старик. — Понимаешь, ведь и маг не создает Темную Дорогу — он только находит ее и открывает. Темных Дорог на самом деле очень много, мир пронизан ими, как козий сыр дырками. Умей лишь замечать. Вот маги и умеют, но только одни из них пользуются слепыми силами естества, другим же помогают духи тьмы. А мы, люди Единого, всего лишь просим Его — и если надо, Он открывает нам пути. Сейчас, сам понимаешь, надо.
В фильмах штурм бывает долгим и живописным, Митька в свое время немало такого насмотрелся. А тут все вышло как-то просто и, пожалуй, скучновато. Светлое пятно, внезапно открывшееся впереди, резануло так, что на несколько секунд он зажмурился. А когда открыл глаза — лавина пеших мечников, оставив за спиной конницу, уже деловито, словно огромная гусеница, вползала во двор замка. Вползала, впрочем, не то слово — скорее, она растекалась во все стороны, как прорвавшая плотину вода.
— Слушайте, а если бы открылось не здесь? — обернувшись к спокойно стоящему Тми-Наланси, спросил Митька. — Если бы там, в покоях князя? Как бы лошади прошли?