В храме он успел перехватить отца Георгия, когда тот за пять минут до начала литургии вышел из алтаря.
– Батюшка, – взволнованно заговорил Дмитрий, – мне срочно надо исповедаться. Я попал в очень странную историю… а духовник мой, отец Николай, как на грех, болен.
– Только если очень коротко, – перебил его священник. – Мне ж служить надо.
– Я боюсь, что очень коротко не получится, – смутился Дмитрий. – Тут многое надо рассказать. И это будет непростой разговор. Во всяком случае, для меня.
– Тогда только после службы, – заявил отец Георгий. – Сами же видите, без диакона служу. Причащаться-то собирались?
– Ну, это если вы сочтёте возможным, – Дмитрий уставился в серовато-зелёный линолеум. – Хотелось бы, и очень. Я в тяжёлой ситуации, вы уж поверьте.
– К причастию готовились? – не дослушав, спросил священник. – Тяжёлых грехов на совести нет? Впрочем, вы прихожанин давний, сами всё знаете. Так что с Божией помощью… Вас, кажется, Димитрием звать?
Он опустил епитрахиль на голову Дмитрия и скороговоркой пробормотал разрешительную молитву. Тот, не привыкший к подобным авансам, стеснительно вздохнул.
– Ну вот, а после расскажете, что там у вас стряслось, – отец Георгий дал ему поцеловать крест с Евангелием и немедленно скрылся в алтаре.
И потекла служба.
– В общем, так, батюшка, – начал Дмитрий.
Они остались в храме одни. Пожилая тётка, погасив догоравшие у образов свечи и лампады, ушла – и теперь здесь царил полумрак. Солнце ещё не добралось до южных окон, и, хотя всё было видно, краски затушёвывались, серели. Чем-то это напоминало Сумрак – тот самый, невозможный, искусительный.
– У меня примерно полчаса, – сразу предупредил отец Георгий. – Вы уж постарайтесь покороче. Самую суть.
– Самая суть, – вздохнул Дмитрий, – это что я стал жертвой явного, недвусмысленного бесовского наваждения. Со мной стали происходить странные вещи. Всё началось в прошлую среду…
Конечно, ни о какой ясности и лаконичности и речи не шло – от волнения Дмитрий путался, сбивался, перескакивал с одного на другое. И, однако, не прошло и десяти минут, как он закончил.
– Вот такие дела, батюшка. Я просто не знаю, как быть дальше. Ведь на него ни молитва, ни крест не действуют…
– Значит, слаба ваша молитва, – сейчас же предположил отец Георгий. – Взывать ко Господу надо со смирением, не ждать от Него немедленного ответа. И ни в коем случае не оставлять молитвы. Вы утреннее и вечернее правила полностью вычитываете? Вот постарайтесь отныне ничего не упускать. И ещё стоило бы канон ангелу-хранителю ежедневно. Вообще, приглядитесь к себе – не слишком ли рассеянную жизнь ведёте? Во всём ли уповаете на Господа? Не одной только мыслью, но и сердцем? Возможно, стоит построже попоститься. Вспомните: «род сей изгоняется только молитвой и постом».
– Батюшка, – рискнул перебить его Дмитрий, – но всё-таки что же, по-вашему, со мной происходит? Что мне делать, если, несмотря на сугубую молитву, это будет продолжаться?
– Вы же сами сказали – искушение. – Священник задумчиво уставился на него. – И бесполезно гадать, были то сонные видения или колдовство какое. Главное, вы же понимаете, что всё это происходит от врага. Значит, и держаться надо соответственно. Не вступайте в беседу, молчите, умом творя Иисусову молитву. Господь даст – и пройдёт. А ещё… – Он замялся, подбирая слова. – Вы же знаете, насколько плотское связано с духовным, как одно влияет на другое. Может, стоит обратить внимание на своё здоровье? Не пренебрегайте врачом, он от Господа, как сказано в книге Сираховой. Возможно, вы очень утомились за последнее время. Я ж понимаю, что такое учительская работа. У самого четверо. Сплошные нервы. Вам бы хорошо в монастырь какой-нибудь съездить, пожить там, потрудиться во славу Божию. На природе, в размеренном молитвенном ритме…
– Хорошо бы, – вздохнул Дмитрий, – только кто ж меня из гимназии отпустит? Учебный год только начался, а на мне две параллели, шестые и девятые классы. Заменить некем…
– Ну, вы уж как-нибудь постарайтесь, – понимающе кивнул священник. – Молите Господа, и Он так устроит ваши обстоятельства, что откроется возможность. Речь-то о самом драгоценном, о душе человеческой.
Он замолчал, опустив глаза. Дмитрий понял правильно – его время вышло. Батюшке пора бежать, неотложные дела.
– Спасибо, отец Георгий, вы мне очень помогли советом. Помолитесь обо мне, грешном.
И получив благословение, Дмитрий направился к выходу.
Легче не стало. Всё те же червячки ползали в душе. Конечно, исповедаться и причаститься было необходимо. Но вот разговор… Ничего такого не сказал отец Георгий, чего он не знал и сам. Банальности. Верные, отточенные временем и совокупным опытом Церкви – но всё же банальности. А чего он, собственно, ждал? Отец Николай разве бы сказал что-то иное? Ну, может, не стал бы столь откровенно намекать на психическое расстройство. Ведь ясное дело, отец Георгий считает, будто он свихнулся. И батюшку можно понять. Проще поверить в болезнь прихожанина, чем в прямое действие адских сил. Вероятность во много раз выше.
А в монастырь действительно хорошо бы. Дмитрий даже знал, куда. Позапрошлым летом они с Аней отправились в паломническую поездку. Преображенский монастырь, Тверская область. Место благодатное, и старцы опытные есть. Особенно иеромонах Сергий. Много о нём рассказывали. Только вот нереально. Никто ему никакого отпуска не даст. Шестые ещё как-нибудь, Елизавета Юрьевна могла бы недельку-другую подменить, а девятые отдать некому. Выпускные экзамены же…
Что же касается намёков отца Георгия… Как ни крути, а в чём-то он прав. Провериться стоит. В конце концов, нет никаких по-настоящему объективных доказательств, что всё это было на самом деле – и оборотень, и Антон. Галлюцинации – дело такое… Собственное воображение способно выдать картинку безупречной ясности, он читал. И что же? Бежать сдаваться психиатрам в районный диспансер? Это ведь чревато. А ну как перестрахуются и запретят преподавать? Чем жить тогда?
Он вспомнил свой один-единственный визит в районный ПНД – когда после института оформлялся по распределению в школу. Надо было взять справку о своей нормальности. Времени это заняло немного – десять минут очереди в регистратуру, и ещё пять минут дамочка с лошадиными зубами рылась в картотеке, прежде чем выдать справку, что такой-то у них на учёте не состоит. Но впечатление сложилось мрачное. Грязные стены, тусклые, засиженные мухами плафоны. Стенды какие-то идиотские… и нечто неуловимое, разлитое в воздухе. То ли запах чего-то медицинского, то ли наслоения чужих страданий. Выйдя на улицу, в серенький дождик, он вздохнул с облегчением и твёрдой мыслью – больше сюда ни ногой.
Выходит, ошибался? Нет. Сейчас ведь не справка нужна, а правда. Значит, что? Значит, Лёшка Серебряков, бывший одноклассник. Давно они не виделись… Лет пять, не меньше. Кажется, Лёшка успел за это время защититься… кто-то рассказывал. Кандидат медицинских наук, консультирует в частной неврологической клинике.