Мною начинало овладевать разочарование, моя погоня за призраками слишком затянулась, но я продолжал поиски. Наконец, менее двух месяцев назад один старый торговец в Моссуле показал мне древнюю лампу, похожую на то, что я искал. Я почти год шел по ее следу, но меня постоянно преследовали неудачи. Меня поддерживала лишь надежда на то, что я иду в правильном направлении.
Сам не понимаю, как мне удалось сдержать себя, когда я осознал, что наконец близок к успеху. Однако я был хорошо знаком с тонкостями торговли по-восточному, так что торговец, в котором перемешалась кровь евреев, арабов и португальцев, встретил достойного соперника. Прежде чем что-то купить, я потребовал показать мне весь товар, и среди разного барахла он одну за другой выставил семь разных ламп. Каждая из них имела особую отметку и форму символа богини Хатор. Наверное, я лишил своего темнокожего друга его обычной невозмутимости, поскольку, скрывая, что меня интересует на самом деле, я скупил у него почти весь магазин. В конце он почти рыдал: говорил, что я пустил его по миру, потому что ему теперь нечем торговать. Он бы стал рвать на себе волосы, если бы узнал, какую цену я готов был заплатить за некоторые из его товаров, как раз те, которые он, возможно, ценил меньше всего.
Большую часть этих товаров я продал по сходной цене по пути домой. Я не решился просто отдать их или даже сделать вид, что потерял их, ибо это могло вызвать подозрения. Мой груз теперь имел слишком большую ценность, чтобы рисковать. Я двигался с максимально возможной в тех краях скоростью и в Лондон вернулся, имея при себе только лампы, некоторые ценные вещицы и всякую мелочь, которую собрал за время своих путешествий.
Теперь, мистер Росс, вы знаете все, что знаю я. И я оставляю на ваше усмотрение, что из этого стоит рассказывать мисс Трелони.
Как только он это произнес, за нашими спинами раздался чистый молодой голос:
— Вы говорите мисс Трелони? Она здесь!
От неожиданности мы одновременно повернулись, потом молча переглянулись. В дверях стояла мисс Трелони. Мы не знали, сколько она здесь пробыла и что успела услышать.
Поначалу слова, которых не ожидаешь, повергают в смятение того, кто их услышал, но когда шок проходит, а мысли слушателя возвращаются на свои места, он вновь обретает возможность здраво судить о том, как эти слова были сказаны и что говорящий хотел сказать. Так же произошло и с нами. Придя в себя, я уже не сомневался в искренности Маргарет, когда она задала следующий вопрос:
— О чем это вы, мужчины, так долго разговаривали, мистер Росс? Наверное, мистер Корбек описывал вам свои приключения в поисках ламп. Надеюсь, когда-нибудь вы и мне расскажете о них, мистер Корбек, но не раньше, чем моему бедному отцу станет лучше. Я уверена, он и сам захочет про все это мне рассказать или же захочет присутствовать, когда будет рассказывать кто-нибудь другой. — Она внимательно посмотрела на нас, переводя взгляд с одного на другого. — Ах, вот о чем вы говорили, когда я вошла? Хорошо, я подожду. Надеюсь, мне не придется ждать слишком долго. Знаете, то, что состояние моего отца не улучшается так долго, просто убивает меня. Пару минут назад я подумала, что мои нервы больше этого не выдержат, и решила прогуляться по парку. Я уверена, это пойдет мне на пользу. Я бы хотела, чтобы вы, мистер Росс, если вы не против, побыли с отцом, пока меня не будет. Тогда я не буду волноваться.
Я с готовностью поднялся, обрадованный тем, что бедная девушка хоть на полчаса выйдет на прогулку. Она выглядела ужасно уставшей и измученной, а вид ее бледных щек причинял мне неимоверную боль. Я отправился в комнату больного и уселся на свое обычное место. Дежурила миссис Грант, и мы не считали необходимым одновременное дежурство двоих в комнате, так что она воспользовалась случаем и занялась некоторыми делами по дому. Жалюзи были подняты, но, поскольку окна выходили на север, солнечный свет не был слишком ярким.
Я долго сидел и размышлял обо всем, что мне поведал мистер Корбек, пытаясь соотнести его рассказ с теми странными событиями, которые произошли с тех пор, как я оказался в этом доме. Порой меня начинали охватывать сомнения. Я не знал, могу ли я доверять кому-либо или чему-либо, даже своим собственным пяти чувствам. Предупреждение детектива продолжало преследовать меня. Он считал мистера Корбека умным лжецом и доверенным лицом мисс Трелони. Маргарет! Вот что возвращало мне уверенность! Такое предположение само по себе избавляло меня от всех моих сомнений — они испарились за одну секунду. Каждый раз, когда ее образ, ее имя, самая незначительная мысль о ней приходили мне в голову, все теряло налет неопределенности и становилось реальностью. Я готов был отдать жизнь за то, чтобы сохранить веру в нее!
От своих размышлений, которые довольно скоро начали превращаться в сон влюбленного, я был оторван самым неожиданным образом. С кровати послышался глубокий, сильный, властный голос. Первый же звук прозвучал для меня как гром среди ясного неба. Больной был в сознании и говорил!
— Кто вы такой? Что вы здесь делаете?
Как бы мы ни представляли, каким будет пробуждение мистера Трелони, я абсолютно уверен, что никто из нас не ожидал, что он придет в себя так быстро и будет в таком прекрасном душевном состоянии. Я был так удивлен, что ответил на его вопрос почти механически:
— Моя фамилия Росс! Я дежурю у вас.
Какое-то время его лицо выражало удивление, но потом я заметил, как его привычка самостоятельно судить о людях взяла верх.
— Дежурите у меня? Что вы имеете в виду? А зачем это вам надо здесь дежурить? — Тут его взгляд упал на свою забинтованную руку. После этого тон его стал менее агрессивным, а голос более доброжелательным, как у человека, которому приходится мириться с обстоятельствами. — Вы врач?
Отвечая на его вопрос, я едва сдерживал улыбку: давало о себе знать чувство облегчения после столь долгих опасений за его жизнь.
— Нет, сэр!
— Тогда что же вы здесь делаете? Если вы не врач, то кто же вы? — его голос вновь приобрел грозные нотки.
Человеческая мысль быстра. Вся схема аргументации, на которой должен был основываться мой ответ, промелькнула у меня в голове, прежде чем слова слетели с уст. Маргарет! Мне нужно подумать о Маргарет! Это ее отец, и ему пока еще ничего не известно ни обо мне, ни даже о самом моем существовании. Он наверняка захочет узнать, даже будет требовать объяснений, почему именно я выбран в качестве друга его дочери, когда с ним случилась беда. Отцы всегда несколько ревнивы к выбору своих дочерей. Наши отношения с Маргарет пока еще оставались тайной, поэтому мне нельзя было говорить ничего такого, что могло бы поставить ее в неловкое положение.
— Я адвокат. Однако здесь я в другом качестве, как друг вашей дочери. Вероятно, она, подумав, что вас убили, решила обратиться ко мне в первую очередь, поскольку я юрист. Впоследствии она была столь добра, что стала относиться ко мне как к другу и позволила мне, в соответствии с высказанными вами пожеланиями, остаться дежурить в вашей комнате.