Обилие вежливых оборотов в его речи украсило бы парадный ролик об этикете в милиции. Он похож был на актера Малого театра, играющего роль следователя. Или на неправильно запрограммированного робота; говоря, он смотрел в сторону, от этого его слова казались особенно фальшивыми.
— Какой протокол? — удивилась Нина.
— Вы ведь свидетель насильственной смерти… несчастного случая. Будьте добры, посмотрите.
Она просмотрела бумаги, хоть строки расплывались перед глазами. Это было довольно точное описание гостиничного номера и последовательных действий Лены: вышла из душа, в халате прошла к дивану, взяла в руки ноутбук, подключенный к гостиничной сети, двести двадцать вольт. Произошло короткое замыкание…
Нина оставила косую подпись в местах, отмеченных галочками:
— А почему вы вообще этим занимаетесь? Ведь дело не заведено?
— Я должен. — Следователь мигнул. — Я отслеживаю все… такие случаи.
— Какие — такие? У вас что, люди пачками гибнут на ровном месте?
Следователь опять мигнул и скосил глаза.
— Не буду вас затруднять. До свидания.
— Погодите! Я подумала… Я думаю, кто-то специально испортил ноутбук моей коллеги, когда вошел в номер, когда нас там не было… Понимаете?
— Это будет сложно доказать, — печально признал следователь.
— Ей угрожали! Я уже говорила — она получила дурацкий счет на странную сумму, и администратор посоветовала ей раздать эти деньги нищим!
— А-а, — тусклым пластиковым голосом сказал следователь. — Интересно.
— Что интересного? Человека, возможно, убили, есть мотив…
— Мотив?
— Она очень грубо разговаривала с администраторшей… Той самой, которая советовала раздать деньги нищим… А представьте, если у кого-то есть доступ в трансформаторную и можно подстроить, например, скачок в сети…
Нина запнулась. Ее познания в электротехнике ограничивались школьным курсом физики, да и то полузабытым. Но обыкновенный здравый смысл подсказывал, что, скакни напряжение в сети — погорели бы все приборы в гостинице, а не только Ленин ноут.
— Понятно, — все таким же пластиковым голосом заключил следователь. — Спасибо. Мы все проверим.
И он ушел.
Ветер за окнами завывал все тише, пыльные тюлевые шторы еле-еле колебались. Нина вспомнила, что вчера, ровно сутки назад, в это самое время они с Леной, хмельные и веселые, сидели с Егором в ресторане и говорили о скандинавской мифологии; в отдалении еле слышно пророкотал гром.
* * *
Она проснулась от тихого стука в дверь. Стук давно уже вплетался в ее сон — вкрадчивый, еле слышный и в то же время очень настойчивый. Так можно стучать часами, месяцами — пока тот, чье внимание хотят привлечь, проснется.
— Кто там?!
Нина вскочила в ужасе. С бьющимся сердцем заглянула в дверной глазок: у входа в номер стояла позавчерашняя молодая администраторша, жертва Лениного гнева.
— Что вам надо? Который час?!
Девушка вошла молча и притворила за собой дверь. Глаза у нее были красные, будто она ревела всю ночь. Нина удивленно отступила, позволяя ей войти в комнату; администраторша выложила на журнальный столик измятую оранжевую бумажку: «Антонова Елена Викторовна. Городское управление электрических сетей сообщает о задолженности. Вы должны выплатить в счет задолженности за электроэнергию три тысячи сорок рублей пятьдесят копеек. Оплата должна быть произведена в течение двадцати четырех часов».
— Я не виновата, — тихо сказала девушка. — Я предупреждала.
Нина двумя руками схватила ее за воротник форменной белой блузки:
— Так это ты подстроила? Ты?!
С этим криком Нина проснулась; никакой администраторши не было. Стояло утро, и довольно позднее. За окнами опять светило солнце, а в комнате сгущалась духота: ложась, Нина забыла открыть форточку.
Колотилось, выпрыгивая, сердце. Нина застонала; ничего, короткий сон лучше долгой бессонницы. Сегодня, решила Нина, я вернусь домой во что бы то ни стало. Хоть пешком уйду.
Она босиком прошла в ванную — и только на обратном пути заметила оранжевый прямоугольник, выглядывающий из-под двери.
Проглотив комок слюны с металлическим привкусом, наклонилась и взяла бумажку.
«Тормасова Нина Вадимовна. Городское управление электрических сетей сообщает о задолженности. Вы должны выплатить в счет задолженности за электроэнергию пятьдесят два рубля сорок пять копеек. Оплата должна быть произведена в течение двадцати четырех часов».
* * *
Молодая администраторша снова была на посту — такая же бледная и красноглазая, как в Нинином сне.
— Доброе утро, — сказала ей Нина.
Администраторша выдавила улыбку.
Нина огляделась — в холле не было никого; сквозь стеклянные двери виднелась улица, и неизменный пожилой таксист курил возле своей «копейки». Нина положила на край стойки оранжевый жесткий прямоугольник.
Администраторша прерывисто вздохнула.
— А если я пойду с этим в милицию? — тихо спросила Нина.
— Они вам скажут оплатить, — отозвалась девушка, не глядя Нине в глаза.
— Вымогатели, — пробормотала Нина. — Но пятьдесят два рубля? Из-за этого сыр-бор? Из-за пятидесяти двух рублей?!
— Ему все равно, — очень тихо сказала девушка. — Если рубль недоплатить или десять копеек — ему все равно.
— «Ему»? Кто он такой?
Девушкина улыбка превратилась в гримасу.
— Вы бы не задавали… вопросов. Вы бы прямо сейчас пошли и отдали эти деньги… кому захотите. Тем, кто нуждается.
— Вам, например?
Девушка содрогнулась от ужаса.
— Только не мне. Я на работе!
— Поганое у вас местечко, — с чувством сказала Нина. — Но я следователю все рассказала. И еще расскажу кому надо, только уже не здесь. Я сегодня уезжаю.
— Если он вас отпустит.
— Что?!
Администраторша подняла глаза.
— Вы уже вчера пытались уехать? Тут у нас быстро ходят слухи…
Нина оглянулась. Таксист у входа протирал на машине зеркало; ну конечно.
Одно смущает: можно представить себе злодея, ломающего ноутбук, устраивающего скачок напряжения. Но злодей, обрывающий провода высоковольтной линии?
Гроза. Ураган. Случайность.
— Ремонтники всю ночь корячились, — сказала администраторша. — Эта ветка, она же фабрику питает… Еле починили к утру.
Не отвечая, Нина вышла на улицу. Холодно кивнула таксисту, тот ответил суровым настороженным взглядом.
Нина спустилась по улице на угол, к аптеке. Вчерашнего одноногого старика не было у входа в парк; Нина вошла в аптеку, купила еще баралгина, рассеянно осмотрела выставку белых и цветных коробочек на витрине. Уперлась взглядом в ящик из оргстекла. «Помогите ребенку…» Диагноз, фотография. Груда серых купюр. Как обычно.