Разумеется, нам это показалось полной бессмыслицей; и все же было что-то притягательное в этих рассказах об ужасных тайнах открытого космоса и их странном сходстве с древними мифами первобытных народов, некогда населявших Землю. Однажды Химери удалось раздобыть несколько книг, которые прояснили нам тайны, скрывавшиеся веками; первая книга была написана каким-то сумасшедшим арабом, вторая — неким немецким доктором и третья — «Признания Клитануса» — монахом, которого также считали безумным. В то же самое время один из нас, прочитав произведения некоторых британских и американских писателей, обнаружил, что и они были знакомы с этой странной мифологией.
Клитанус делал прямые ссылки на старинный собор в Хайдстолле, а также поведал историю Августина — да, того самого святого Августина, епископа Гиппонского, который приезжал в Хайдстолл, где жил Клитанус. Как-то раз Клитанус нашел на морском берегу камешек в форме пятиконечной звезды — знака власти Старших Богов, которых так страшились Властители Древности и их приспешники. В своих «Признаниях» монах рассказывает о каких-то подводных коридорах, пещерах и ужасах, которые находятся неподалеку от того места, где расположен Хайдстолл, а также добавляет, что вход в них находится где-то на побережье.
— В таком случае вполне возможно, — сказал я, — что лабиринт, в котором заблудились дети, и есть те самые «подводные коридоры», что упоминаются монахом.
Химери кивнул и продолжил историю, начатую Верноном:
— Клитанус пишет о каких-то загадочных следах, ведущих в подводные пещеры, и о слабых, но ужасных звуках, доносящихся из глубины моря. Видимо, смещение камня, который нашел Клитанус, открыло кому-то выход со дна моря, или из подводной страны, или просто из какого-нибудь места, расположенного под водой. Видимо, поняв это и испугавшись содеянного, Клитанус поделился своими опасениями с Августином. И тогда епископ Августин с помощью магического пятиконечного камня заключил морскую тварь в каменный саркофаг, который опустили в одно из самых глубоких подземелий собора. В одном из своих писем Папе Римскому епископ писал, что монах по имени Клитанус повредился в уме и что он, Августин, велел ему отправиться в Рим; вот почему «Признания» были впервые напечатаны в Риме. Однако о той твари, что появилась из моря, епископ не пишет практически ничего, за исключением одной туманной фразы: «На наши берега вернулось Нечто Извне. Я позаботился о нем». Вот и все, что нам известно.
Я высказал именно то предположение, которого от меня ждали молодые люди:
— Значит, вы считаете, что убила Крэмтона и так напугала Джеффри Мэлверна та самая тварь, о которой писали Клитанус и Августин и которую видели мальчишки?
Оба кивнули.
— В тех старинных книгах было много странных историй, — сказал Химери. — В них говорилось, что ужасным тварям нужны люди, чтобы высасывать из них жизненные соки, которыми они питаются, нужны человеческие жертвоприношения — не менее трех человек, — чтобы восстанавливать силы и вновь браться за свои чудовищные деяния. Один человек уже мертв, значит, будут и другие. В старых легендах написано, что жертвы тварей превращаются в заледенелые, расплющенные трупы, как случилось с Крэмтоном. Боюсь, доктор, теперь тварь затаилась где-то в стенах собора и поджидает очередную жертву. Крэмтон погиб в ту ночь, когда Джеффри, сдвинув камень, выпустил чудовище на свободу. Нам остается одно: любой ценой отправить его обратно, в его подводное царство.
— И чем скорее мы это сделаем, тем лучше, — добавил Вернон.
— Да, уже темнеет, а тварь, кажется, днем не выходит — во всяком случае, пока. Нам понадобится магический камень.
Эту невероятную историю я выслушал со скептицизмом, характерным для всех медиков. И все же молодые люди говорили очень убедительно. Если бы они собирались сыграть со мной шутку, то, скорее всего, придумали бы что-нибудь более правдоподобное. Их же история была столь абсурдна, что почему-то хотелось в нее верить, к тому же все факты выстраивались в одну четкую картину. И если правдивой была хотя бы часть этой невероятной истории, значит, стены собора и в самом деле представляли огромную опасность, которой следовало немедленно положить конец.
С неба струился бледный лунный свет, заливая все вокруг, когда мы вышли из дома. В моем кармане лежал камешек в виде пятиконечной звезды; я то и дело дотрагивался до него рукой, чувствуя шероховатость в том месте, где была надпись. Стоял тихий вечер, с моря дул легкий ветерок. Перебросившись парой фраз насчет тихого вечера, всю оставшуюся часть пути мы молчали.
Мы уже вышли к окраине Линвольда и собирались свернуть в поля, чтобы сократить путь, как вдруг я увидел, что по дороге к нам бежит какой-то человек. Это был Джаспер Уэйн, старик фермер, живший возле монастыря.
Уэйн бежал сломя голову, размахивая руками и что-то выкрикивая. Добежав до нас, он остановился, тяжело дыша; только через несколько минут, отдышавшись и немного успокоившись, он рассказал нам, что случилось. И рассказ этот пугающим образом согласовывался с историей, что я услышал незадолго до того.
Этим вечером, на закате, Уэйн находился возле своего дома и был занят тем, что обозревал в бинокль окрестности. Наведя его в сторону монастыря, он вдруг заметил, как там метнулась чья-то тень. Старик принялся настраивать окуляры; в это время по дороге со стороны моря шел его работник, Герберт Грин, ведя в поводу лошадей. Как только Грин поравнялся с руинами, тень показалась вновь — выпрыгнув из-за камней, она шаром покатилась в сторону дороги. Лошади рванулись вперед, потащив за собой Грина, но тень оказалась проворнее и в мгновение ока набросилась на него. Через несколько секунд все скрылось в облаке пыли, из которого вскоре вынырнули обезумевшие лошади, волоча за собой Грина и вцепившееся в него странное существо. Затем тварь бросила человека и скрылась в развалинах, а лошади притащили его на ферму — мертвого, заледенелого и расплющенного в лепешку.
— Где он? — спросил я.
— У меня дома, на веранде, я его одеялом прикрыл. Лошади унеслись, а я побежал за вами, да только зачем ему теперь доктор?
— Мы идем к вам, — сказал я, — а вы отправляйтесь в похоронное бюро. Если к вашему возвращению нас не будет, значит, мы пошли к монастырю.
В сгущающихся сумерках Уэйн быстро удалился.
— Уже двое, — тихо сказал Химери, стараясь говорить спокойно, но голос выдал его глубочайшее волнение.
Тело Герберта Грина мы нашли в доме Джаспера Уэйна. На руках убитого все еще виднелись следы от повода, на котором его тащили лошади. Я откинул одеяло — и сразу отвернулся, едва удержавшись на ногах. Ибо тело Грина находилось точно в таком же состоянии, что и тело старого Крэмтона, — твердое, замерзшее, с расплющенной плотью. Первый такой труп вызвал во мне сильную тревогу; второй поверг меня в ужас — и не столько ввиду необычности происшедшего, сколько потому, что это могла быть далеко не последняя смерть.
И все же мы были обязаны найти какое-то решение. Делать возле второго трупа нам было уже нечего — нас ждали развалины старого монастыря, где скрывалась опаснейшая тварь.