— Кто бы это мог быть?
— Не знаю. И знать не хочу. Целее буду. Голоса доносятся издалека, как прошлой ночью, — снова зашептал Хендерсон.
— Понимаю.
И он принялся рассказывать о других звуках; об ужасных воплях он не сказал ни слова, хотя, несомненно, слышал и их. Есть и кое-что еще, с многозначительным видом шептал Хендерсон, еще ужаснее, чем пение, что происходит у Рифа Дьявола. Ходят слухи, что Обед вовсе не умер. Однажды из Ньюберипорта отправилась на лодочную прогулку компания молодых людей, некоторые из них знали Маршей; в порт люди вернулись бледные и трясущиеся. Они рассказывали, что своими глазами видели Обеда, который кувыркался в волнах, как дельфин, и если это не Обед Марш, то кто же еще? Разве рыба может так разглядывать людей? Интересно, а почему в Инсмуте об этом ничего не говорят? Ньюберипорт — тут все ясно, они чужаки, которым, кстати, вовсе не обязательно знать то, что происходит возле Рифа Дьявола. Но ведь тех тварей видели не раз — они похожи на людей, только покрыты чешуей и кожа у них скользкая и морщинистая. А куда пропадают инсмутские старики? Странное дело — в Инсмуте не бывает похорон и нет кладбищ; просто однажды старик уходит на берег моря, откуда уже не возвращается; потом про него говорят, что он «пропал в море», или «утонул», или еще что-нибудь. Тех морских тварей никогда не видели днем — только ночью! А кто они такие? И почему некоторые инсмутцы не боятся плавать ночью возле Рифа Дьявола? Хендерсон говорил все быстрее, все возбужденнее, он буквально захлебывался словами, его голос становился все более хриплым. Было видно, что Хендерсона давно мучают вопросы о том, что происходит в Инсмуте, который, судя по всему, накрепко привязал его к себе, хотя и вызывал у бедняги сильнейшее отвращение.
Я вернулся в «Джилмен-хаус» уже днем.
Фелан выслушал мой рассказ со всей серьезностью, хотя, судя по выражению его лица, он не узнал от меня ничего нового. Когда я закончил, он ничего не сказал, а лишь кивнул и заговорил о дальнейшем плане действий. Он сказал, что время нашего пребывания в Инсмуте подходит к концу; мы покинем город, как только покончим с Ахавом Маршем, что может случиться или сегодня, или завтра, во всяком случае, совсем скоро, поскольку у него уже все готово. Вместе с тем он считает необходимым посвятить меня в некоторые вещи, первой из которых является огромная опасность, которой я подвергаюсь.
— Я не боюсь, — поспешно заявил я.
— Однако вы не представляете, что они могут с вами сделать. Каждый из нас имеет при себе талисман, против которого бессильны Глубинные жители и все те, кто поклоняется Властителям, однако эти талисманы не могут защитить от самих Властителей или их ближайших прислужников, которые всплывают из глубин, чтобы выполнить какой-либо приказ Великого Ктулху или кого другого.
С этими словами он положил передо мной пятиконечную звезду, выточенную из какого-то неизвестного камня. Простой серый камешек… и вдруг я вспомнил строчки из книги, которую читал в университетской библиотеке: «Серый камень в виде пятиконечной звезды, привезенный из древнего Мнара»! Молча взяв камешек, я положил его в карман.
Фелан продолжал говорить.
По его словам, этот камень отчасти защитит меня здесь, на Земле, и он же поможет скрыться, если на меня набросятся прислужники Ктулху. Если я захочу, то также смогу улететь на Целено, правда, это несколько опасно, поскольку крылатые твари, которые ненавидят Глубинных и Ктулху, сами являются порождением зла, ибо служат Хастуру Невыразимому, что обитает на черном озере Хали в Гиадах. Для того чтобы заставить крылатых тварей служить мне, я должен буду проглотить шарик из удивительного меда, который готовит доктор Шрусбери, после чего я выйду из-под власти законов времени и пространства и смогу перемещаться во всех измерениях, а также приобрету удивительную остроту всех органов чувств. Чтобы вызвать крылатых тварей, нужно подуть в свисток и произнести следующие слова: «Йа! Йа! Хастур, Хастур, кф’айак ’вулгтмм, вугтлаглн, вулгтмм! Ай! Ай! Хастур!» Сразу прилетят крылатые существа — бьякхи, после чего мне останется лишь забраться одному из них на спину и ничего не бояться. Однако призывать их следует лишь в случае крайней необходимости, когда опасность будет совсем близко, ибо — как несколько раз повторил Фелан — иметь дело с порождением зла опасно не только для тела, но и для души.
Все это я выслушал, внутренне холодея от ужаса, вполне естественного для человека, который впервые в жизни столкнулся с законами безграничного космоса и начал постигать всю необъятность вселенной; только теперь я догадался, каким образом Эндрю Фелан попал в мою комнату в Бостоне и как он исчез из нее более года назад!
Фелан протянул мне ладонь, на которой лежали три желтых шарика (на случай, если один-другой потеряется) и крошечный свисток, дуть в который полагалось лишь в случае крайней опасности. Это все, сказал он, чем он может меня защитить, и добавил, что возвращаться в Аркхем мне придется в одиночестве, хотя из Инсмута мы выедем вместе.
— Они ждут, что мы поедем в Ньюберипорт, — сказал он. — А мы пойдем по железнодорожным путям в Аркхем. К тому времени, как они обо всем догадаются, мы будем уже далеко. Как только наша задача будет выполнена, мы сядем на поезд, но сначала удостоверимся, что свою миссию мы исполнили.
Немного помолчав, Фелан добавил, что жители Инсмута не представляют для нас никакой угрозы.
— А кто представляет угрозу?
— Когда они появятся, вы сами все поймете.
К ночи у нас было все готово. Не посвященный в подробности плана Эндрю Фелана, я знал только, что мы пойдем к старинному дому Маршей на Вашингтон-стрит, где живут две пожилые женщины, и расскажем им историю о престарелом родственнике, который якобы приехал в Инсмут и остановился в гостинице «Джилмен-хаус»; поскольку его здоровье оставляет желать много лучшего, он не может сам навестить Маршей и был бы счастлив, если бы в девять часов вечера к нему приехали мисс Элайза и Этлаи Марш. Письмо, которое от имени родственника написал Фелан, ничем не отличалось от обычных писем, кроме одного — оно было скреплено восковой печатью «Ордена Дагона». В качестве подписи Фелан использовал имя Уилкен, поскольку было известно, что семьи Маршей и Уилкенов состояли в родстве. Фелан не сомневался, что это письмо заставит женщин на некоторое время покинуть дом, нам же за это время нужно будет покончить с властью приспешников Ктулху в Инсмуте, а также разрушить планы по возвращению их повелителя из морских глубин.
Фелан отправил письмо незадолго до ужина, сказав клерку, что если о нем справятся по телефону, он скоро придет. После этого мы вышли на улицу; Фелан прихватил небольшой саквояж, в который уложил те самые вещи, что хранились в карманах его одеяния в день, когда он появился у меня дома.
К радости моего спутника, на небе начали собираться тучи, а это означало, что к девяти часам будет темнее обычного. Если все пойдет по его плану, то женщины отправятся в «Джилмен-хаус» на машине, и Ахав останется в доме один. Фелан спокойно пояснил, что выбора у него нет — если женщины откажутся от поездки в гостиницу, он, как это ни печально, уничтожит их вместе с Ахавом. Добравшись до Вашингтон-стрит, мы без труда нашли место, откуда можно было спокойно наблюдать за улицей, поскольку кругом было полно пышных деревьев и тенистых уголков. Дом, стоявший на противоположной стороне улицы, был погружен в темноту, за исключением слабого огонька, который горел в комнате на втором этаже. Около девяти часов загорелся свет и внизу.