– Это все, что нам удалось услышать. Не густо. Но ясно главное: останавливаться они не намерены. Следить за Крыловым – дело пустое. Хитер, как мешок гадюк. Но мы решили сделать по-другому – подловить его в Краскове. Поселок небольшой, из Москвы к нему можно подобраться только с двух сторон. Ленька, Вовчик и Гриша отправились туда. Надо уточнить, где расположено их гнездышко и о какой кукле идет речь.
– Как бы наоборот не получилось. Ребята не имеют опыта, а Крылов – профессионал. В Красково надо ехать мне. Может быть, они там и Наташу держат.
– О себе подумай, а не о Наташе. С их жестокостью они ее давно уже похоронили. Человеческая жизнь для этих отщепенцев ничего не значит. Если Наташа мешала Шефнеру, то ее убрали. Тут и думать нечего.
Вадим покачал головой.
– Нет, глупо Шефнеру рано сливать воду. Он осел здесь крепко и надолго. Знать бы зачем. Исчезнувшая жена ему может сослужить плохую службу, а он не хочет привлекать к себе внимание. Рубить головы хорошо, когда за это кто-то другой отвечать будет. Иначе они меня давно уже закопали бы вместе с Наташкой. Но меня не трогают, а значит, и ее держат где-то в клетке.
Метелкин вздохнул.
– Мне все понятно, Дик. Но пока ты будешь заниматься розыском и выяснением, будут гибнуть наши бывшие клиентки. Хочешь ты того или нет, но в их судьбах и мы замешаны. Я чувствую себя, по меньшей мере, преступником или соучастником.
Вадим усмехнулся.
– Предлагаешь мне сдаться Степану? Лет тридцать впаяют, а то и пожизненное. Он же ничего не сможет сделать. Слишком узкий обзор и ограничены возможности. С Шефнером ему не сладить, и у него на немца ничего нет, как и у нас, кроме собственной убежденности. Закон к нему не применить так же как, и к Крылову. Они обвешаны алиби, как ветераны медалями. А против меня у Ментов целый портфель доказательств. И что Марецкий сможет сделать? Ничего. У него начальство есть, и он подчиняется приказам.
– Какой же выход ты предлагаешь?
– Похоронить меня, всенародно, с помпой. Умер Журавлев. На машине разбился. И труп в гроб положить можно. Помнишь, мы с тобой ездили на «Мосфильм», обрабатывали одного режиссера? Пока мы его искали, то зашли к гримерам. Видел там гипсовые маски актеров – наших суперзвезд? Делают слепок с лица, а потом примеряют к ним грим, чтобы над живым человеком не издеваться. Изгаляйся над гипсовой головой, сколько душе угодно. Не капризничает, не ноет, не торопится. А если сделать маску из воска, то покойничек получится очень натуральным. Напяль на него блондинистый парик, наклей брови и намажь гримом. Останется только приделать голову к манекену, накинуть костюмчик и в гробик по размерчику подогнать. Убийства тут же прекратятся, а я смогу работать дальше с развязанными руками.
Метелкин слушал приятеля с открытым ртом.
– Ты гений. Дик. Надо эту идею обсосать как следует.
– Договорись с гримерами. Они люди небогатые, от халтуры не откажутся. Денег у нас на похороны хватит. Ты их небось не успеваешь считать.
– Не в деньгах дело. Как нам донести информацию о твоей смерти до Шефнера?
– Марецкий донесет, но об этом мы потом поговорим. Сначала надо решить вопросы с подготовкой и мелочами. Займись этим, а у меня своих дел хватает.
– Хочешь поехать в Красково?
– Обязательно. Нельзя ребят подвергать такому риску.
Метелкин промолчал. Он уже жалел, что позвонил Степану, но он знал о готовящемся убийстве, и только Марецкий мог предоставить Дику настоящее алиби.
Они расстались возле ресторана. Женя пошел к метро, а Вадим остановил машину. Все произошло быстро и очень неожиданно. Двое крепких парней взяли его под руки, а третий встал позади. Оставалось только сесть в машину. Так они и сделали. Вадим посредине, двое по бокам и третий впереди с водителем. На его вопросы не отвечали, ехали молча, тихо, и Журавлев понял, что разговаривать с ним будут не здесь и не эти быки.
Его доставили в знакомое отделение милиции и, минуя дежурного, отправили в камеру. Никто его протестов не слышал и на его выпады не реагировал. Когда его запирали, в дежурной части появился майор Марецкий. Капитан с повязкой дежурного вопросительно глянул на майора.
– Как будем оформлять, Степа?
– Как бомжа. Нарисуй ему мелкое хулиганство.
– И сколько с этой липой мы сможем его держать? Сутки?
– Тридцать шесть часов.
– Рискуем, Степа. Нас за это по головке не погладят.
– Найди какую-нибудь бабенку, пусть на него заявление напишет, требующее особого разбирательства, а потом заберет свое заявление, но не раньше чем через два дня. А с начальником я договорюсь. К Журавлеву никого не подсаживай. В полемику не вступать. Придет время, я сам с ним разберусь, а бумаги составлять – твоя забота, ты у нас спец по этим делам. Я буду у себя. Ко мне ребята должны приехать из Северного округа. Пусть их проводят.
К вечеру все собрались. Десять оперативников получили адреса женщин и разъехались по местам. Несколько сотрудников, в том числе Марецкий и Самохин, поделили между собой остальных женщин с единственной целью – убедить их не выходить из дому в течение нескольких дней. Большего они сделать не могли.
* * *
Белая «волга» перескочила через железнодорожный переезд и поехала вдоль полотна к поселку Гриша сидел в своих «жигулях» у поворота с выключенными фарами. Он заметил машину и разглядел силуэт водителя. По нынешним временам никто уже не носил шляпы, контур которой очень хорошо выделялся на светлом фоне заднего окна машины. «Волга» свернула на проселочную улочку, и Григорий включил двигатель. Он не стал зажигать фары, а ориентировался по габаритным огням шедшей, впереди машины.
Поселок утопал в соснах вековой посадки, а проселочные дороги делили его на квадраты, словно шахматную доску. Их отличало только название, которое в темноте не прочтешь, поэтому Гриша считал перекрестки, чтобы потом можно было ориентироваться в лабиринтах лесных участков. Наконец идущая впереди машина свернула в проулок с левой стороны. Гриша доехал до перекрестка и притормозил. «Волга» стояла метрах в двадцати с погашенными огнями возле высокого забора. Он припарковал свою «пятерку» к обочине, вышел из машины и решил прогуляться по улочкам, чтобы запомнить адрес.
В узких переулках столбы с освещением были разбросаны на расстоянии полусотни метров друг от друга, и приходилось напрягать зрение, чтобы не угодить в какую-нибудь яму. Дойдя до машины, Григорий запомнил адрес. На калитке краской значился дом номер двенадцать, а название улицы можно найти только на углах перекрестков. Эта была 7-я Вокзальная.
Гриша подошел к калитке и попытался найти щель, чтобы глянуть на территорию участка. Тут все и началось. Его правую руку какая-то силища заломила за спину, а к уху прижался холодный металл, очень похожий на ствол пистолета.
– Вы чрезмерно любопытны, молодой человек.
– Отпусти, больно. Я здесь живу рядом. Гуляю.