— Почему острое — пища бедных? — спросил Кирилл.
— Потому что вызывает жажду, — Валерий наклонил голову и аккуратно откусил от куриной грудки, словно поцеловал. — Съел чуть-чуть, а воды выпил целый литр, и появилось ощущение сытости. Экономия продуктов. Понимаешь?
— Понимаю.
Кирилл перекусил бутербродами ещё до возвращения Гугера и Валерия и сейчас просто пил кофе.
— Много сегодня сделали?
— Больше нормы нельзя, — Гугер содрал крышку и пластмассовой ложечкой поднял кудрявую прядь лапши. — А норму мы сделали.
Он сунул лапшу в рот и с хлюпаньем всосал. Лапша не кончалась, а тянулась и тянулась из миски.
— Китайскую лапшу надо есть не ножом и вилкой, а ложкой и ножницами, — сказал Кирилл.
Гугер фыркнул, лапша полезла у него изо рта. Валерий от этого зрелища скривился, как от непристойности.
— А где ты к Сети подцепился, Кирилл? — спросил он.
— У соседей. Которые с той стороны.
— Сколько заплатил?
— Обещал двести в день.
Валерий нагнулся было над курицей, но распрямился:
— Кирилл, ты чего, разорить нас решил? У меня в Москве в месяц на человека триста выходит за электричество! Понимаешь — за месяц!
Кирилл так и знал, что Валерий будет недоволен перерасходом. Он и без того соврал про цену, однако всё равно не угодил. Было в Валерии что-то такое, отчего хотелось врать, лишь бы не слушать нотаций о прописных истинах.
— Валера, давай провод к тебе в Москву протянем, — неприязненно предложил Кирилл.
Гугер справился с первой порцией лапши и теперь раззявил рот и махал в него ладонями, остужая жар специй.
— Да по фиг, — выдохнул Гугер. — Двести и двести.
— Я не понимаю, когда вот так вот деньгами разбрасываются, — осуждающе и обиженно заявил Валерий. — Пускай даже казёнными деньгами. Это о многом говорит в человеке.
— И что это обо мне говорит, Валера? — встопорщился Кирилл, словно услышан угрозу.
— Вэл, кончай жмотиться, а Кир — не лезь в бочку, — быстро осадил обоих Гугер.
— И тем не менее… — пробормотал Кирилл и дёрнул плечом, будто отгонял подозрения.
— Без проблем обошлось, надеюсь? — утомлённо спросил Валерий. Это «надеюсь» означало, что у Кирилла всё всегда — с проблемами.
— С проблемами, — вызывающе подтвердил Кирилл.
— То есть?
Валерий смотрел на Кирилла с наигранным изумлением. Кириллу хотелось ответить как-то дерзко, но не хватило уверенности в собственной правоте.
— Там, в том доме, где подцеплялся… Ну, короче, та девчонка живёт, которую мы подвезли, она почти немая…
Валерий продолжал сверлить Кирилла взглядом. Кусок курицы, который он держал в руке, выглядел укором: вот, из-за тебя даже поужинать спокойно не могу.
— Мы же бабу какую-то подвезли, — простецки встрял Гугер.
— Нет, ей лет двадцать, выглядит только старше.
— Деревня, блин, в двадцать как в сорок.
Кириллу стало обидно за Лизу. Ему-то уже казалось, что Лиза не похожа на бабу и вполне себе красивая.
— Если её одеть и откосметить по-нормальному, она и будет на двадцать выглядеть, — ревниво поправил Кирилл.
Валерий требовательно постучал курицей по обёрточной фольге, расстеленной на столешнице:
— Кирилл, давай к делу. Девушек потом обсудите.
— Короче… — Кирилл решился сказать всё начистоту, а чего ему врать, в чём он виноват? — К ней ломился пьяный парень, который нам деревню показывал и у тебя, Гугер, очки украл. Я ему в спину саданул.
— Из пистолета? — не поверил Валерий.
— Ну не из пальца же!
Гугер изумлённо задрал брови и принялся шумно всасывать новую порцию лапши. Валерий отложил свою курицу, вытащил из пачки салфетку и тщательно промокнул губы, будто готовил их для речи.
— Слушай, Кирилл, в первый же день — пальба, конфликт?
— Выхода не было, — мрачно сказал Кирилл, не глядя на Валерия.
— Может, ты вестернов насмотрелся? — вкрадчиво предположил Валерий. — Так я поясню, если тебе угодно, что оружием проблемы не решаются, а только создаются.
Кириллу не было угодно, чтобы Валерий ему что бы то ни было пояснял. За себя он и сам знал, как надо поступать.
— Слушай, Валер, ты чего меня учишь? — Кирилл уже не сдерживал раздражения. — Ходи по деревне сам и со всеми договаривайся! Легко тут с курицей в зубах рассуждать!
— Давай не будем переходить на личности, — вежливо попросил Валерий. В этой вежливости была скорбь по утраченному уважению.
— Не будем, — согласился Кирилл и перевёл дух. Хорошо, что удалось не разораться.
— Кир, Кир, — заволновался Гугер, — а чего этот парень? Ну, как он? В обморок упал, или что там случается от травматики?
— Да ничего не случается. Полежал, поохал, встал и ушёл.
— Ты герой, значит, — завистливо сказал Гугер. — Девушку защитил. Презервативы-то взял с собой?
— Иди ты…
Но Валерий, как всякий зануда, уклонение от спора посчитал поражением противника, которое надо усугублять.
— Как я понимаю, Кирилл, — менторским тоном продолжил он, — у тебя в этой деревне уже какие-то чувства обозначились?
— Валера, ты меня достаёшь, — предупредил Кирилл.
— Кирилл, извини, но это ты всех достаёшь.
— Чем? — сквозь зубы спросил Кирилл.
— Тем, что в первый же день завёл роман и устроил конфликт. Ты поневоле и нас с Гугером втягиваешь в эти разборки.
В тоне Валерия зазвучал пафос человека, которого предали.
Н-да, Лурия говорил, что их подбирали в группу вовсе не по личной совместимости. Похоже, у Кирилла с Валерием обнаружилась взаимная идиосинкразия. Чем, интересно знать, он, Кирилл, неприятен Валерию? Филфак МГУ, менеджер в книжном магазине, типа как интеллектуал… Где толерантность?
— Я не втягиваю вас в свои разборки, — отчеканил Кирилл.
— Гугер, а ты что скажешь?
Гугер задумчиво перемешивал в плошке кружева лапши.
— Ну, втягиваешь, конечно, Кир, — с сожалением признал он. — Кто там из местных нас сортировать будет, этот виноват, этот нет… Всех скопом покрошат.
Кирилл понял, что Гугер ему не союзник. Валерий — зануда, а Гугер… Гугеру лишь бы его не трогали. У него своя поляна. Видимо, Валерий тоже понял, что Гугер не полезет в спор. Тогда в этом споре победит зануда — то есть он, Валерий. А если ясно, что он победит в итоге, то можно и сразу вести себя как победитель.
— Я думаю, всем нам надо определиться по поводу отношений с местными, — Валерий заговорил как идеолог и руководитель. — Хотя определяться, в общем, очень просто. Мы — отдельно, они — отдельно. Мы в их дела не вмешиваемся, и они к нам не полезут. Все согласны?