Вышка, которую заметил Кирилл, торчала правее. Рядом с ней громоздились какие-то полуразрушенные сараи с дырявыми кровлями. Наверное, с верхней площадки вышки раньше наблюдали за всей площадью разработок — не загорелось ли где. Сейчас наблюдать было некому, и вдали горело. В полукилометре от вышки Кирилл увидел тёмное марево пожара, шапкой сидящее на горизонте.
Дренажная траншея выходила откуда-то из дымки справа и таяла в дымке слева. Кирилл не увидел ни мостика, ни спуска. Впрочем, борта этой траншеи осыпались и не выглядели слишком крутыми. Дно было разъезжено тракторами, а ведь они как-то скатывались сюда и как-то выбирались потом обратно. Ну, какая здесь глубина? Два-три метра. Кирилл решил спрыгнуть. Подъём он найдёт или изобретёт.
Он потоптался, примериваясь, и прыгнул на торфяной оползень. Ноги выше колен мягко воткнулись в грунт, как в сугроб. Подняв тучу пыли, Кирилл выбрался на тракторную колею и начал ожесточённо топать, отряхивая штанины. Кроссовки были полны торфа.
Сверху противоположный борт канавы казался ему не слишком крутым, да ещё его высоту до половины сократила осыпь. Увязая в ней, Кирилл добрался до откоса… и что? Подпрыгнуть не получится, слишком рыхлая опора. Кирилл доставал руками до гребня стенки, но цепляться было не за что, земля ручьями текла из-под ладоней. Он попробовал продолбить ступеньку носком кроссовки, но непрочный откос не выдерживал, ступенька разваливалась. Что делать? Рыть стену доской с гвоздём, пока не получится пологий спуск?..
Кирилл вернулся обратно на колеи и внимательно огляделся. Он нигде не заметил места, пригодного, чтобы выбраться. Когда-то давно Кирилл слышал или читал про песчаные тюрьмы в пустыне. Человека сажают в песчаный котлован, и всё. Не вылезти никак. Узник копает склон, а склон сыплется и получается точно таким же неприступным. Пока не сбросят верёвку, наружу не вылезешь.
Кирилл понял, что попал в ловушку. Простую такую, примитивную и от этого ещё более страшную. Хитрые ловушки придумывают умные люди. А простые ловушки придумывают умные звери. Какие-нибудь псоглавцы. Вот они сейчас выйдут из дымки, из-за поворота, и куда он денется? Побежит прочь вдоль по траншее? А они бросятся вслед, и на бегу опустятся на четвереньки, чтобы догнать быстрее…
Белое дымное небо, бурые откосы, тишина, шорох грунта… Эти торфяные пространства только кажутся спокойными. Но они полны тайной жизнью — ведь не зря же здесь кипела такая работа… Здесь свои безопасные пути, свои укрытия, свои капканы. Не знаешь — не суйся. Здесь есть свой торфяной ад — горящие котлованы, и, наверное, есть свой торфяной рай — и не дай бог увидеть его.
От страха Кирилл взмок. Орать бесполезно, Лиза его не услышит. Телефона, как назло, нет. Надо спасаться самостоятельно. Кирилл взял наизготовку свою доску с гвоздём и двинулся по дну канавы — за тот поворот, где он вообразил себе псоглавцев. Лучше всего — найти подъём на правую сторону и вернуться к дрезине. Чёрт с этой вышкой.
Кирилл завернул по изгибу рва. Впереди поперёк траншеи лежало звено здоровенной бетонной трубы диаметром примерно метр и длиной метра два. Одним концом труба упиралась в левую стену рва.
Кирилл сразу сообразил, что можно забраться на трубу и прыгнуть с неё на край откоса. Труба даже позволит сделать небольшой разгон. Если повезёт, он уцепится за что-нибудь и выберется. Но только на левую сторону канавы, где вышка, а не на правую, где дрезина.
Не теряя времени на раздумья, Кирилл вскарабкался на покатую спину трубы. Верхний край обрыва находился на уровне его макушки. Кирилл подпрыгнул и посмотрел — цепляться там было не за что, одна пустая земля. Ну и ладно. Кирилл отшвырнул свою палку с гвоздём.
Он упёрся ногой в бетонное кольцо на обрезе трубы, пригнулся и кинулся вперёд, на первом же шаге изо всех сил оттолкнулся от бетона и прыгнул. Он упал на край откоса грудью, потерял дыхание от удара, но без воздуха яростно засучил ногами по земляной стене и взрыл грунт скрюченными пальцами. Несколько мгновений он бился на смятом гребне обрыва, а потом всё же перевалился через него и судорожными толчками отполз от края дренажной канавы.
Он полежал, тяжело и хрипло дыша, и медленно сел. С его плеч посыпалась земля. Руки и колени тряслись, рёбра ломило. Он всё-таки выбрался из ловушки.
Он поднялся на ноги и принялся отряхиваться, злобно охлопывая себя со всех сторон. Ладно, псоглавцы. Вы меня не поймали. Я всё равно дойду до вышки и посмотрю на вашу торфяную страну.
Конечно, вернуться было бы разумнее. Вернуться — и найти нормальную дорогу, без ловушек. Но это слишком долго. И вообще, зря, что ли, он приложил такие усилия, преодолевая канаву? В душе Кирилла физический страх перед конкретной опасностью канавы уже напрочь вытеснил прежний мистический страх перед псоглавцами.
Кирилл угрюмо и упрямо зашагал к вышке.
Вокруг деревянной вышки раскинулся целый городок — мёртвое сердце торфяных карьеров. Видимо, здесь была база для техники, что работала на разрезах: ремонтные мастерские, ангары, склады. Взрытая земля, щедро залитая соляркой и мазутом, окаменела на жаре и подёрнулась пылью. Кирилл шагал мимо ржавых труб, мятых цистерн, каких-то решетчатых конструкций вроде колхозных сеялок-веялок. Вагончики-бытовки провожали Кирилла угрюмыми взглядами тёмных окошек. У обочины, словно в клятве, целовал дорогу трактор «Беларусь» со снятыми передними колёсами. На низких пустых эстакадах в дымке мерещились призраки грузовиков. Под навесом на швеллере дохлым пауком висел кран-тельфер. С лесобиржи, повалив балки ограды, раскатились брёвна. Большие и малые сараи стояли с открытыми воротами и выбитыми окнами.
Если псоглавцы — реальные монстры из плоти, производные от человека, то они вполне могли бы жить здесь. Отличное убежище. Кирилл глядел по сторонам и думал, что зря он сюда припёрся. Это ведь вампиры не вылезают на солнечный свет. А оборотни вроде не боятся света. Псоглавцы же вообще из третьей серии. Для них нет времени, когда они беспомощны, они должны быть сильными всегда.
Но вокруг было пусто, неподвижно, тихо. Тонкая пыль лежала ровно, без единого следа, человеческого или собачьего. Однако этот чёртов торфяной дым… Он мог прятать что угодно. Как тот туман из романа Стивена Кинга, что затянул маленький американский городок и прятал в своей толще жутких чудовищ.
На этих карьерах всё было сделано из земли, досок, железа и дыма. Всё старое, развалившееся, непрочное и тяжёлое. И страх здесь не леденил душу, а как-то иссушал. Так в фильме «Мумия» живые существа превращались в песчаные статуи, а их сразу развеивал ветер. Здесь, на карьерах, иссохшая душа тоже словно осыпалась, но не песком, а торфяной пылью, и оголяла чёрный скелет инстинктов.
Эти заброшенные торфоразработки казались Кириллу остатками погибшей цивилизации. Такое любят показывать в кино. А какая тут была цивилизация? Совок. Совок с его титаническими производствами, вроде этих гигантских карьеров на дренированном болоте, с его кривыми и громоздкими строениями, с его неуклюжими агрегатами и машинами, с его планетарным замахом и пренебрежением к человеку… Он погиб, этот великан. И на его руинах пришелец-герой в кино обычно сталкивается с той злой силой, что победила колосса.