— Она же отравленная будет, — осуждающе заметил Валерий.
Затылок Лёхи окаменел.
— Да чё отравленная-то? Ни хера не отравленная. А вам-то чё? На хера сами приехали? — Лёха посмотрел на Гугера.
— Мы… из музея, — нашёлся Валерий. — Будем вашу церковь… э-э… измерять, описывать…
— На хера? — Лёха всё равно не оглянулся.
— То есть? — растерялся Валерий.
— На хера? Кому она нужна? Была зона — ещё туда-сюда, а щас?
Валерий смешался.
— А где вообще церковь? — сменил тему Гугер. — Что-то не видно.
— Церковь там, далеко, — Лёха махнул рукой. — Вон лес, в нём кладбище. За лесом дом Шестакова. А уже за ним церковь.
Разговаривая с Гугером, Лёха смотрел на собеседника. Видимо, того, кто за рулём, он считал главным, равным себе и достойным общения. Все остальные были ерундой.
— Дом Шестакова — это особняк за бетонным забором?
— Угу.
Завидев какого-то встречного мужика, Лёха опять высунулся в окошко. Похоже, ему приятно было показать всем знакомым, что он едет в шикарной машине.
— Серый! — крикнул он. — Ты мне когда пилу вернёшь?
Ответа Серого Кирилл не расслышал.
— Кто этот Шестаков? — спросил Гугер.
— Шестаков-то? Мудила один. Депутат он там в Москве, что ли, или банкир. Отгрохал себе крутую дачу в заповеднике. У нас все бабы на него работают. Убираются, цветы поливают. Ништяк, но получают.
— Этот Шестаков часто здесь бывает?
— Иногда приезжает с корешами и блядями. А так тут его вертухай за порядком следит. Он и вызванивает баб, кому когда на работу надо.
— Но ведь деревне польза, — заметил Валерий. — Заработок.
— Польза, — нехотя кивнул Лёха. — Без Шестакова кончилась бы деревня. Осталось бы три двора, их бы отселили. Заповедник же, сука.
Валерий вздохнул:
— Да, вопрос с жильём везде самый острый…
— Эта хаза подойдёт? — Лёха указал направо за борт.
Автобус ехал мимо дома, одна половина которого была целая, а другая сгорела и вытянула, как чёрные пальцы, обугленные брёвна.
— Чего-нибудь получше бы, — ответил Гугер.
— Тогда сворачивай туда.
Гугер повернул в проулок.
— А есть у вас какие-нибудь легенды, предания? — спросил Кирилл.
— Сказки, что ли? — не оборачиваясь, скривился Лёха. — Нам тут, бля, не до сказок. Ничего тут нету. Мы не сказки сочиняем, а пашем тут на вас, москвичей херовых. Всю Россию, бля, обожрали.
Гугер молча ухмыльнулся. Кирилл подумал, как же тут Лёха пашет на Москву, в краденых-то сланцах? Рыбу травленую продаёт?
— Лизка! — вдруг заорал на улицу Лёха. — Ты куда это ходила?
Кирилл снова отклонился и увидел на обочине Лизу, которую они подвезли по дороге. Остаток пути до деревни Лиза прошла пешком. Пропуская автобус, она стояла в бурьяне в том же платочке и с рюкзаком за спиной. Автобус, который её напугал, в сочетании с Лёхой, похоже, напугал её ещё больше. На Лизе просто лица не было.
— А что, у вас в лесах собаки дикие бегают? — спросил Кирилл.
Лёха впервые обернулся назад и внимательно осмотрел Кирилла.
— У нас ваще собак нет, — веско произнёс он. — Нигде. Ни в лесу, ни в деревне. Дохнут, на хер.
— Почему? — холодно спросил Кирилл, не отводя взгляда.
— Я доктор, что ли, чтобы знать?
— А этот дом? — перебил Гугер.
Он притормозил возле длинного одноэтажного здания с большими одинаковыми окнами. Здание стояло посреди просторного заросшего двора. В чертополохе торчал ряд вкопанных автопокрышек, некогда окрашенных в синий цвет. Забор вокруг двора был вполне крепким. Из-за угла здания высовывался какой-то сарай с железной кровлей.
— Это школа, — пояснил Лёха. — Я в неё угланом ходил. Четыре года назад её закрыли.
— А если мы в ней поселимся?
Лёха подумал.
— Да так-то она ничья.
Гугер решительно завернул во двор и остановил автобус.
— Я посмотрю, — сказал он и выбрался из кабины.
— Вход назади там! — крикнул Гугеру Лёха.
Сначала Гугер заглянул в пыльное окно, потом ушёл за угол.
— Я тут сам недалеко живу, — сказал Лёха, оборачиваясь на Валерия и Кирилла. — Могу баню истопить, по сотне с рыла. Чё надо — дак спрашивайте. Годовалов я. Самогонка там, рыба, молоко, всё есть. Баб только нету. Но если чего не то начнёте, отмудохаю, пацаны.
— Проблем не будет, — вежливо сказал Валерий.
Возле автобуса появился Гугер.
— Жить можно, — сообщил он.
Валерий и Кирилл полезли из салона «мерса» на улицу. Потом из кабины выбрался Лёха и хлопнул дверцей.
— Хороший бэтэр у вас, пацаны, — похвалил он и пошлёпал автобус по капоту. — Давайте полтинник.
Валерий протянул Лёхе бумажку в пятьдесят рублей. Лёха сунул её в карман камуфляжных штанов и пошагал к воротам.
— Дегенерат, — вслед ему тихо сказал Гугер. — Аж курить хочется.
— Полный деграданс, — согласился Валерий.
Гугер полез в кабину за сигаретами и с досадой присвистнул:
— Очки солнечные украл, сволочь.
— Догони, забери, — посоветовал Кирилл.
— «Труссарди», палёнка. За такое не стоит связываться.
Церковь стояла на вершине плоского бугра, наглухо заросшего бурьяном. Она была пятиглавой, но от малых глав сохранились лишь кубические тумбы на углах основного здания, а от большой главы на чёрном дырявом куполе торчал пустой барабан с узкими прозорами. Шатровая колокольня казалась обглоданной. Похоже, храм пытались как-то сохранить: окна и вход аккуратно заколотили досками. Вокруг храма, прижимаясь к стенам, разлапились огромные липы.
За излучиной Керженца дымился торфяной закат. Неестественный и воспалённый свет окрасил листву лип и лохмы бурьяна синевой, словно они были пришельцами с Венеры. Церковь, некогда белёная, а сейчас облупленная, выглядела багровой, как шмат мяса.
— Ближе-то не подъехать? — вертел головой Гугер.
— Уж сто метров можно пешком пройти, — укорил Валерий.
— Мне кабель тянуть, а не гулять.
Они выбрались из автобуса и через бурьян пошагали ко входу в храм, спотыкаясь о какие-то обломки, невидимые в зарослях.
В дощатом щите, что перекрывал портал, была прорезана дверь. Сейчас её запирал висячий замок на ржавых петлях.
— И где взять ключ? — обескураженно спросил Валерий.