– Ты ничего не сможешь сделать один. Московская прокуратура завела дело на Ефимова, и ему не уйти от возмездия.
– Я тоже так думал, когда приехал сюда. Когда дело дойдет до суда, Ефимова освободят. Ефимовы неуязвимы и неподсудны. Я уйду в зону шкуру свою спасать, а бандит в милицейской форме будет надо мной смеяться, как над придурком, продолжать убивать и получать за это медали. – Белый резко повернулся к Сычеву и едва сдавленным голосом проговорил: – Он мать мою убил! Святое, понимаешь, начальник?!
На глаза молодого человека навернулись слезы. Нижняя губа тряслась, а на высоком лбу вздулись жилы.
– Пусть тысячи таких, как я, подохнут! Плевать! Но пусть каждый из них прихватит с собой одного такого таракана. Таких зона не лечит, такие везде в почете.
– Поверь мне, сынок. – Сычев перевел дух. Он сам напрягся, как струна, и старался снять это напряжение. – Поверь. Я прожил вдвое больше твоего, не на Ефимовых свет Божий держится. Не стоит он твоей жизни! У тебя все еще впереди. Много еще несчастных бродит по этой земле. Трудно жить, но надо.
Кто-то должен делать добро? Ты можешь стать врачом. Ты же хотел помогать людям?…
– Мы не в детском приемнике-распределителе, начальник. Там пацанов надо воспитывать. Перед тобой беглый зек. Добрый ты мужик, Сычев. Жизнь большую прожил, а так ребенком и остался. Ты по сторонам-то посмотри, что кругом творится. И как тебя до сих пор не сожрали? Прости за хлопоты и прощай. Нам не по пути.
Белый повернулся и пошел к реке. Сычев ничего уже не мог сделать.
Долговязая сутуловатая фигура таяла в бледной дымке весенней оттепели.
– Загубленная душа, – тихо сказал Сычев, глядя вслед уходящему.
* * *
Один из телохранителей Дмитрия Николаевича Шевцова доложил своему шефу, что заметил слежку.
– Говори толком.
– Поездки вашего брата в кардиологический центр стали регулярны.
Мне показалось, что за нами ведется наблюдение. Не хочу конкретизировать, но в нашем деле чутье занимает не последнее место. По моему мнению, нужно ломать график либо усиливать наряд наружного наблюдения.
– Менять график дня я не могу. Я государственный деятель, а не директор вещевого рынка. К тому же у меня нет врагов. На меня ни разу не устраивали покушений.
– Если их устраивают, то только один раз. И вы об этом не успеете узнать.
– А вы для чего?
– Мы можем предупредить, подстраховать, но не спасти. В наш век технологии и прогресса машина смерти так хорошо отлажена, что человек не способен уберечь другого человека от гибели. Наша задача обнаружить опасность и раскрыть замысел, чтобы успеть сделать упреждающий ход.
– Вы слишком дорого мне обходитесь, чтобы я мог позволить себе еще пару охранников. К тому же вы не даете гарантий.
На этом разговор закончился.
На следующий день все шло по плану и маршрут предполагалось изменить по ходу следования. Телохранители работали на совесть, но даже шесть профессионалов не могли решить проблему, когда речь шла о жизни человека в современном городе. Об этом Шевцова предупреждали, но он не услышал голоса разума.
* * *
Подполковник Ефимов имел определенную договоренность с Мопсом.
Ефимов выбирал жертву из сложнодоступной элиты, а Мопс доказывал, на что способна его бригада. Ссориться и спорить они не хотели. Им предстояло не одно дело впереди, и каждый шел на компромиссы. Мопс понял, что новый начальник из крутых, а не интеллигент с лампасами, и перед ним хвостом не повиляешь.
Мопс ознакомился с докладной разведки и сделал вывод, что ординарные методы не принесут результатов. Ни один снайпер не даст гарантии на успех операции. Требовался нестандартный подход.
К вечеру того же дня Мопс вернулся в кабинет Ефимова, разложил перед ним схему и расставил на ней фишки. Только теперь подполковник понял, что значит настоящий профессионал. Все, о чем говорил Мопс, было рассчитано до мельчайших деталей. К тому же в случае срыва операцию можно повторить. Сама идея строилась не на сверхточности или меткости, не на силе и огневых точках, а на том, что жертва жила на девятом этаже. Непосредственным исполнителем придется пожертвовать, поэтому был выбран обычный «подъездник» с небольшим стажем, с которым можно встретиться непосредственно, так как исполнитель никогда больше не откроет рта. Было решено, что в деле примут участие сам Мопс и Ефимов. Это диктовалось тем, что руководители хотели связать себя кровью.
Подполковник внимательно осмотрел бывшего капитана и сказал:
– Хорошая идея. При нашем сотрудничестве доверие имеет огромное значение.
– Конечно, ты же действующий мент и в отставку не собираешься.
Хочешь, чтобы я тебе верил, лезь в пекло. Для начала ограничимся легкой работой. Промахов не будет. У меня сильная база.
– Врешь, Мопс. Я лично брал твоих щенят.
– Считай, я тебе их подарил. За них покойный Князь в ответе. Змею пригрел на груди, но мои ребята профессионалы, и их сачком, как бабочек, не ловят. Когда я буду в тебе уверен на все сто, тогда ты узнаешь моих людей поближе. А пока будем использовать шестерок.
Ефимов помнил, что Боровский просил его не участвовать в деле и иметь алиби на момент убийства. Но желание доказать главному могильщику, что его новый хозяин не лыком шит, было куда важнее, чем пожелания генерала, который видел все из окон своего кабинета на Огарева.
Когда план был разработан, исполнителю назначили встречу на одной из рабочих квартир, где он получил подробные инструкции и необходимый «инвентарь». С этой минуты очередной киллер превратился в камикадзе. Мертвые показаний не дают.
В назначенный день исполнитель прибыл к нужному дому в Малый Козихинский переулок, где проживала его очередная жертва. Молодой человек вошел в подъезд ровно в восемь часов утра. Он вызвал лифт и поднялся на четырнадцатый этаж, затем прошел на чердак и открыл навесной замок своим ключом. Чтобы перейти в соседний подъезд, ему пришлось выйти на скользкую покатую крышу.
Здесь проходил самый неудобный участок пути, который при отходе займет лишнее время. Двадцать метров от одного слухового окна до другого он прошел за одну минуту.
Молодой человек залез в слуховое окно и открыл люк чердака, откуда заблаговременно сняли навесной замок. Он спустился на площадку последнего этажа и вызвал лифт. Между чердаком и площадкой находился моторный отсек подъемника.
Исполнитель открыл металлическую дверцу треугольным ключом и проник внутрь.
Здесь имелись еще два люка, ведущие в шахты лифтов. Молодой человек открыл силовой щит и вынул предохранитель того лифта, кабина которого стояла на верхней точке. После этого он достал из сумки взрывное устройство на магнитной основе и, откинув люк, спустился на крышу кабины. Бомба была примагничена к стальному кольцу, через которое проходило три мощных троса, державших кабину.