– Тоже мне сыщик.
– Но у вас тоже нет, Алексей Денисыч.
– Я следователь, а не сыскарь. Думать надо.
– Думай не думай, а нас накрыли.
– Полезай.
Лейтенант запрыгнул на полку и прижался к багажному отсеку, расположенному над дверью. Сычев сел у окна, напротив пленника. Главный зачинщик мирно валялся на полу с запекшейся на волосах кровью.
Ждать пришлось недолго. Дверь купе вновь распахнулась, и в проеме появился близнец предыдущих мордоворотов. Горелову пришлось трижды испытывать его череп на прочность, пока он не приземлился на своего дружка, лежавшего у порога.
– Ну хватит. Больше сюда не влезет, – вскочил на ноги Сычев. – Вяжи его, Палыч, а я гляну, кто там остался.
Лейтенант передал следователю пистолет, и Сычев, пригнувшись, выскочил в коридор. Никого. Все двери купе закрыты. Он даже не знал, сколько человек едет в поезде и все ли купе заняты.
Ему казалось, что вагон пуст.
– Закройся, лейтенант. Самый хитрый где-то здесь пригрелся. Из последнего купе в коридор проникал свет. У проводника кто-то есть, или он дал деру. Выбирать не приходилось, начинать надо с конца.
Неожиданность уже не могла играть положительной роли. Одиночка мог испугаться и наделать глупостей, не видя рядом поддержки. Сычев пошел на риск и, сунув пистолет за пояс, демонстративно направился к последнему купе.
Проводник оказался на месте. Он сидел ближе к двери с заклеенным пластырем ртом. Прячась за его спиной, сидел парень с чисто выбритым лицом, чуть больше тридцати, злобный прищур глаз, как у загнанного волка оскал. Ствол револьвера был прижат к виску проводника. Сычев остановился у порога и упер плечо в дверной косяк.
– Играем в казаки-разбойники с заложниками? – усмехаясь, спросил следователь. – К чему столько форса?
– Вот что, хмырь, выпусти моих ребят, а сам скройся в курятнике.
– Брось меня на понт брать. Стрелять не будешь. Ты же вор, а не мокрушник.
– Здесь тайга, мент. Я уйду, а вас в яму.
– А у тебя лыжи в тамбуре стоят? Брось туфту пороть. Такие, как ты, к тайге близко не подходят. По протоптанной дорожке прогуляться сможешь, да и то, если перед собой буфер пустишь из трех амбалов. На что ты их словил?
Словечки глупые говорить заставил. Они как дубы в тайге, громадные, но не страшные. Пистолет в руке и тот держать не умеют.
– А ты умеешь?
– А как же!
– Ну давай посмотрим, чья возьмет.
– Ковбойских фильмов насмотрелся?
Сычев вынул из-за пояса пистолет и бросил на пол.
– Он не заряжен. Ты своим дубам ствол не доверил бы.
– А ты почем знаешь?
– Легкий слишком. Ствол с обоймой вес имеет. Но дело-то не в этом.
Как ты понял, я здесь не один, и уж поверь, что у нас есть надежное оружие.
Ребятишки твои уже убедились в этом. Тебе не уйти. Старика шлепнешь, вышку получишь.
– Ничего. Я уйду и вас с собой прихвачу.
– Чего мелешь, Емеля? Машинист уже со станцией связался, тебя там команда с собаками поджидает. Брось-ка шпаллер в окно, и я его не видел. Года два скостят. Вооруженный грабеж – это уже разбой. По другим меркам твою свободу мерить будут. Ты ученый, сам знаешь.
Сычев выпрямился, оставаясь за порогом, и его правая рука легла на ручку стоп-крана.
– Ты блефуешь, мент. Нет за тобой никого. И ты выпустишь меня.
– Это, по-твоему, я один твоих бугаев обезвредил? Ну как знаешь!
Тебе все равно крышка. Старика-то ты уже придушил в своих объятиях.
Налетчик резко оттолкнул проводника в сторону, и тот повалился на пол. В эту секунду Сычев дернул ручку стоп-крана на себя. Поезд дернулся, и с верхних полок посыпались ящики. Сычев рванулся вперед и накинулся на преступника. Дикий визг доносился из-под колес. Поезд терял скорость. Не прошло и десяти секунд, как бандит с заломленными руками лежал на полу, уткнувшись носом в грязный половик.
Спустя полчаса поезд продолжил свой путь. Банду рассадили по одному подельнику на купе и каждого крепко обмотали простынями. Старик едва оклемался и принялся за приготовление чая.
Сычев и Горелов сидели в своем купе, где остался один из геркулесов, которого загнали в угол. Он не пострадал в битве за справедливость, и голова у него осталась неповрежденной.
– Одно я тебе, приятель, скажу, – сидя у окна, рассуждал Сычев. – За любое преступление человек должен нести ответ. Впереди ты стоял или сзади, не имеет значения. Существует сговор, и ты его участник.
– Знаю, начальник. Лесорубы мы. Больше года на подножном корму живем. Грибы, ягоды, медвежатина, а к весне ближе зубы на полку. Солонины не хватает. Хозяин деньги забрал, и только его видели. Локотки кусали, а тут этот хмырь объявился. С зоны шел. На станции одного лоха в карты раздел. Денежная тут рыба попадается. Те, кто в отпуск на юга рвет либо в столицу на разгул.
Правопорядка здесь нет. Волк тут хозяин. Ну мы клюнули на его приманку сами. А ребятню кормить надо. Короче говоря, так мы и вышли на большую дорогу.
– Урожайная дорога?
– Один-два пассажира на поезд, а так солдаты, зеки, лесорубы, пустые кошельки. А тут совсем дела плохи стали. На днях на таких же нарвались. Только они в солдатской форме были.
– Что-что? – переспросил Сычев. Горелов внимательно посмотрел на громилу.
– Черт их знает, что за люди. Один маленький крепыш, а второй долговязый. Дягилев Петька с пушкой по купе ходил. Только он вошел к ним, и иглу в глаз заработал. Черт его знает, чем он ее метнул, ну точно в глаз. Какая там пушка! А коротышка с обрезом в коридор выскочил, вывел нас всех в тамбур и на полной скорости прыгать с вагона под откос заставил. С трудом потом на товарняк прицепились. А глаз у Петьки вытек. Кривой остался. Плохой знак! Но главарь наш не унимался и опять нас на «железку» вывел, а тут вы.
– Интересный способ защиты, – пробормотал Сычев. – Надо бы на связь выйти к машинисту. А давно солдатики вас обидели?
– Дня три назад.
– Тогда бесполезно. Хорошее у них прикрытие, а нам такое и в голову не пришло. Кому они нужны, солдаты? И возраст подходящий. Боюсь, Палыч, ты прав. Не так просто в стоге сена иголку найти. Ловкие солдатики. Мимо Хвойной проехали и ручкой дяде помахали, а мы по тайге шастали.
– А что, Алексей Денисыч, погоня есть погоня. Если мы их опередили бы, то это не погоня была бы, а облава, капкан, ловушка.
– Послушай, Ватсон, кто тебе внушил, что мы гончие псы? Если мы не научились опережать события, то грош нам цена. – Лесоруб хлопал белесыми ресницами и ничего не понимал.
* * *
В кабинете на шестом этаже «РКС-банка» стоял плотный столб табачного дыма. Мощные вентиляторы с трудом справлялись с результатами нашествия злостных курильщиков. Пять минут назад закончилось очередное заседание. Секретарша выгребала горы окурков и собирала листки из блокнотов, разрисованные чертиками, кубиками и прочими геометрическими фигурами. Хозяин кабинета сидел за столом, закинув ноги на крышку и распустив галстук, и пытался кому-то дозвониться. Наконец линия освободилась, и на другом конце провода послышался девичий журчащий голосок: