Для начала мы выбрали три никому не нужные жертвы. Эти люди живут в разных районах Москвы. Неделю назад в этой комнате одна из жертв была названа во весь голос. Безобидный семьянин проживает на Пятой Парковой. Мопс принял задание и ушел. Адрес другой и третьей жертвы произносился при других людях, которые волей или неволей связаны с нашей работой. Если бы наш план не сработал, я должен был бы застрелиться, как достойный офицер. Идем дальше. На роль исполнителей мы взяли самых неопытных ребят, у которых за спиной по три-четыре эпизода. Килька. Люди, прошедшие через горячие точки, без устойчивой психики.
– И долго я буду слушать твою дребедень? – оборвала Князя Марго.
– Недолго. Это Мопс заметил, что в нашей квартире всегда открыты все двери.
– Чего тут странного, если ты привык следить за каждым моим шагом.
– Не спорю. Но ты слышала все разговоры. Проверка показала, что накрылся стрелок с Пятой Парковой. Этот адрес знала только ты. Меня поражает тупость твоего начальства. Они даже не поняли, что перед ними разыграли спектакль. Кто может дать заявку на смерть начальника цеха, в котором работают одни бабы? Идиоты. Этим арестом они все испортили. Ты стоишь дороже трех разгильдяев, которых получила Петровка в обмен на своего агента. Дешево они тебя ценили.
Князь перестал крутить карандаш в руке и впервые покосился в сторону своей подруги, стараясь не наткнуться на ее взгляд. Марго не смотрела на него, она полировала свои ногти.
– Прежде чем мы с тобой расстанемся, – с дрожью в голосе продолжил Князь, – я хочу, чтобы ты знала, что мы не делаем скоропалительных выводов и каждую деталь отрабатываем в несколько этапов. Наша организация имеет своих людей в МВД, и мы дали на тебя запрос. Цезарь работает в кадрах и знает всех сотрудников. Не в лицо, конечно, а по картотеке. Это так?
Цезарь усмехнулся:
– Совершенно верно. Раз уж вы меня раскрыли, то понимаете что эта дамочка не должна добраться до связи со своими шефами.
– Разумеется, – успокоил агента Мопс.
– Трудно было вычислить вашу даму. Была бы она мужчиной, я не взялся бы за дело, но женщин в МВД очень мало. Вашу милую Марго зовут Галей.
Галина Ушакова, старший лейтенант бригады по борьбе с наркотиками. Работала в управлении под крышей полковника Евсеева, друга ее погибшего отца. Скажу честно: мне трудно было увязать ее с вашим ведомством. Мне известно, что Хлыст – противник наркоты и у него в казино все чисто.
– Ошибаетесь, майор. И в нашем огороде есть сорняки. Сейчас наши люди займутся прополкой. Хлыст уже знает, кто гадит под его окном. Вопрос нескольких дней. – Мопс говорил злобно, тряся бульдожьими щеками и не сводя водянистых глаз с девушки. – Агент Ушакова попала в цель, и не ее вина в том, что она была поставлена на кон. Как-никак, но у нас казино. Партию выиграл генерал Князев. Но даже и теперь он будет расплачиваться за свои ошибки.
Князь смотрел на крышку стола с зеленым сукном и молчал. Мопс продолжил:
– Мы вернем ее Коту. Пусть он сделает из нее послушную овечку и пропустит через бордель. Должна же дамочка и на нас поработать.
Князь резко вскочил и вышел из кабинета. Где-то в глубине квартиры хлопнула дверь.
Марго встала и хотела уйти, но Цезарь тут же преградил ей дорогу.
– Такой видный мужик и такое дерьмо!
Девушка засмеялась, сделала пару шагов назад, скинула с ног туфли на шпильках и, в одно мгновение сделав оборот вокруг оси, выбросила пятку вперед. Удар расплющил нос Цезаря, и лицо покрылось кровью. Он отлетел назад и приземлился в коридоре. Марго крутилась, как фигуристка на льду. Еще один виток, и ее пятка шарахнула Мопса по затылку. Тот слетел со стула и врезался лбом в угол стола. В ту же минуту в комнату влетел дежурный швейцар. Этому досталось не меньше. Девушка выбросила ногу вперед, и пара ребер в грудной клетке дали трещину. Охранник упал на колени и тут же получил хлопок по ушам, после чего повалился на ковер и заскулил, как пес с отрубленным хвостом.
Марго бросилась к выходу, ей удалось выскочить на площадку и обезвредить еще двоих, но, на ее беду, у лифта собрались охранники с других этажей. Мирный перекур кончился бойней. Марго ошиблась, она знала, что в кухне рядом с окном проходит пожарная лестница. Она принципиально не закрывала окно, утверждая, что угорает от газовой плиты. Все ее приготовления к отходу потерпели фиаско из-за неопытности, злости, торопливости. Когда ее били ногами на площадке, она думала только о том, как сообщить своим о Цезаре…
* * *
Поезд из Челябинска опаздывал на тридцать минут. Дмитрий Николаевич Шевцов был человеком занятым, государственным и редко мог распоряжаться собственным временем. Сегодня он ухитрился отложить все намеченные дела.
Утренний морозец щипал за лицо, но Шевцов не уходил с перрона и ждал до последнего. Когда поезд остановился и проводники открыли дверь, он тут же вбежал в вагон и начал пробиваться вглубь, сквозь выходивший поток пассажиров.
Аркадий увидел брата в коридоре и рванулся ему навстречу. Они крепко обнялись и минуту стояли молча. У Аркадия на глаза навернулись слезы.
Дмитрий Николаевич похлопал брата по плечу.
– Крепись, Аркаша. Жизнь еще не кончилась.
Вагон опустел, и проводница застыла с охапкой простыней в двух шагах от братьев. Ее рот слегка приоткрылся, а голова склонилась набок. Она впервые в жизни видела близнецов. Двое мужчин выглядели как пара неразрезанных фотокарточек, полученных в ателье для паспорта. И делает же природа такие чудеса.
Аркадий ничего не видел, кроме глаз брата.
– Дима, ну как же так? Почему? – виновато спросил он, будто кто-то мог помочь его горю.
– Поедем домой, там поговорим.
Дмитрий Николаевич, как и многие депутаты, имел второе дно.
Человек с несколькими лицами. На работу он ездил на серой «Волге», квартиру имел не самую лучшую, но все это значилось в документах и демонстрировалось перед журналистами.
Братья сели в машину и через тридцать минут приехали в Малый Козихинский переулок, где стояли старые сталинские дома, но с новой начинкой внутри. Двухкомнатная квартира, которую занимал депутат Шевцов, находилась на девятом этаже двенадцатиэтажного здания. Два скоростных лифта, цветы на подоконниках в подъезде, просторные лестницы.
Шофер поднял чемоданы наверх и ретировался. Наконец братья остались одни. Дмитрий Николаевич быстро накрыл стол со стандартной русской закуской и хорошей запотевшей водкой.
– Это твоя квартира? – спросил Аркадий.
– Вот что значит навещать брата раз в двадцать лет. Эту хибару я обменял лет двенадцать назад и пережил капитальный ремонт с полной перепланировкой. Но сейчас я здесь не живу, а только числюсь. Теперь ты здесь будешь жить. Квартиру в Челябинске потом продадим, о твоей карьере я уже подумал. Тебя готовы взять в Академию наук. Ты же как-никак профессор. Из нас двоих кто-то должен стать ученым.